Подобрав баночки с пола, принялся спешно их расставлять, стул к счастью, не разбился, а дыру в обоях можно будет как-то оправдать. Подхватив разбитый ларец вместе с письмами, поспешил к себе, в надежде, что пропажу не заметят, а завтра я всё заменю.
Лишь очутившись в своих покоях, я унял сумасшедшее трясущееся сердце, глубоко дыша, окончательно успокоился. На кровати лежал разбитый ларец, из-под него торчали скомканные бумаги. Я протянул руку и, взяв верхнее, прочитал, кому адресовались письма: Мазирис Первый под секретной сургучной печатью адресовал их своей жене. Плюхнувшись на кровать, я вскрыл все одно за другим.
Прошлый король передавал своей супруге указания, пока сам отсутствовал в походах или учениях. В той или иной степени щекотливые, такие, которые было опасно доверять сторонним лицам, но ничего крупного и шокирующего среди них не было: мелкие и крупные взятки, не совсем честные назначения на пост, словом, ничего такого, что бы ни делал любой другой правитель средней паршивости. И вдруг в глаза бросилась дата — сражение с Барионом Железным при Мадисе. Я выловил письмо из общей стопки, с любопытством вскрыв, быстро пробегая глазами:
"… силы наши не равны, вчера я видал войско Гурии в облете на грифоне. Если мы выстоим, сие будет чудо и подвиг великий, достойный баллад. Если же нет, супруга, прошу тебя сделать всё, что я велю. Рана на моей ноге от ядовитой стрелы, что появилась от вчерашней битвы, не затянулась, вряд ли я полезен и быстр буду в завтрашнем бою. К полю нашему всю ночь прибывали азагуры, битва будет страшнее вчерашней. Коли случится моя смерть, дорогая жена, прошу тебя хоронить меня с почестями, а на следующем рассвете вернуться к гробу моему и опорожнить. Тело мое закопай под нашим деревом, а гробницу заложи яйцами Сивсуили Зубатого и Гилиды Черной. Надвигается буря с севера, Гурия будет бить наших змеев, это я чую точно. Спаси для потомков, что сможешь, такова моя последняя воля.
Обнимаю тебя ветвями нашего кипариса и надеюсь вернуться."
Я ещё раз перечитал эти строки, не веря глазам своим и счастью. Я корячился в этом проклятом дворце почти тридцать лет, а успех был на расстоянии вытянутой руки! Я был уверен, что Мазирис Золотой и не додумался открыть ларец с письмами, что наверняка хранила для него бабка и мать. Вместо того, чтобы спрятать ценность, он поставил её в углу и никогда не открывал. Голова кружилась от перспектив, яйца любимых драконов короля таились в темницах под замком, власть, что только лишь надо разбудить и немного подрастить. Всего три-четыре года и…
У меня захватило дух. Оставалось только продумать план, а дальше лишь дело времени, времени, которое вознесёт меня на трон Магикона на могучих кожистых крыльях.
[1]Креманка — посуда на ножке для десертов, вмещает одну порцию.
ГЛАВА 21. ВАГАРДА, МАГИКОН. ДРУГ
— Мы не пойдем в Мадис, — отрезала я.
— Нет, как раз-таки пойдем. Это в Штостоль не стоило заходить! — огрызался старик.
— А как же все эти: нас заметят, схватят? — передразнивала Сабата я, — к тому же, это лишних два дня в вашей компании.
— А что не так с нашей компанией? В прежние времена азагуров нанимали при дворе в прислугу и место своё они знали, — как бы невзначай припомнил старик.
— В действительно прошлые времена, такие как ты, сидели в руинах, и пикнуть боялись про Гурию, — не отступала я.
— Кто тут кого нанял, забыла? — злился старик, указывая на лапти, что я так старательно плела. — К тому же, у нас кончилась еда, и я больше не могу ходить в этом уродстве!
— Так иди босиком и привыкай, наконец, жрать лягушек, если не берёшь с собой в походы деньги! — не выдержала я, старик сверкал глазами, словно болотница во тьме.
Неизвестно, чем бы закончилась перепалка, если бы не влез Нарон, специально ускорив шаг так, чтобы между мной и зловредным стариканом шла лошадь. Здоровенные тюки с обозом заслоняли мага, и я успокоилась.
— Виги, в Мадисе нам могут помочь, у Сабата там друг ещё с Академии, — мягко пояснил парень, — возможно, даже идти до Серого города не придётся.
— Звучит неплохо, — буркнула я, Нарон на мгновение взглянул на меня, но промолчал, — соглашусь, если сейчас пообещаете мне добыть новый меч в Мадисе, а то этим орочьим только векш пугать.
— Ишь, какая наглая! — отозвался Сабат из-за лошади.
— Старик, умолкни! — рявкнула я. — Если бы ты в самом начале рассказал, что у вас ни сарта, что в походе я истрачу все свои деньги на вас, и показал свой отвратный характер, в жизни бы не пошла! Да если бы не ты и ты, — ткнула пальцем в Нарона и куда-то за круп лошади, — я бы уже сидела в кабаке с парой золотых в кармане за бошку какой-нибудь твари и потягивала вино! А уж меч бы притом был у меня отменный, а не это… — я сплюнула, чтобы не выругаться покрепче.
— Сабат, она ведь потеряла меч в этом походе, да и жалование на нас и правда истратила до сартина, — Нарониэль вечно выступал нашим миротворцем.
— Я бы и лягушек поела, и в лесу бы поспала, это из-за некоторых пришлось снимать комнаты и покупать провизию, — поддакивала я, с той стороны лошади слышалось недовольное сопение.
— Ладно, какой-нибудь купим. — Согласился старик, и я довольная собой, повернула ишака левее, направив в столицу.
В Мадис мы прибыли на закате следующего дня, я остановила своих спутников в лесу, выжидая лучшего момента: обычно к вечеру издевательские шуточки для простолюдинов у стражи заканчивались, а если сильно повезёт — гвардеец к тому моменту мог ещё и напиться. Деньги у нас закончились абсолютно ещё на прошлом посту, остались только сапоги, но вряд ли такое было в ходу у столичной стражи.
— Чего мы ждем? Вон же ворота, пошли! — командовал Сабат.
— Ну, иди, — предложила я, — а мы подождем, пока свечереет, как следует.
— И что изменится? — недоумевал старик.
— Сговорчивость стражников, — ответила я, начищая рукавом до блеска бутылку, что часом ранее нашла у дороги.
— Зачем тебе этот мусор? — никак не отставал от меня маг.
— Увидишь, — улыбнулась я, переливая воду из фляжки в бутылку.
Сорвав пучок травы, надавила, растерла меж ладоней, смочила водой и отправила зеленоватый сок в бутылку, через пару минут в руках у меня была плотно закупоренная жидкость приятного изумрудного цвета, почти как знаменитая аландисская настойка, а в презентабельно начищенной бутылке и вовсе вода выглядела солидно. С таким снаряжением мы и направились к воротам.
— Они же разозлятся, — заметил Нарониэль, пока мы стояли в очереди к воротам.
— Конечно, разозлятся, — усмехнулась я, — но после того, как мы пройдем.
Всунув бутылку охраннику, мы быстрым шагом направились в ближайший переулок, едва свернув за угол, хорошенько пробежались, и только оказавшись далеко от наверняка озверевшего стражника, сбавили ход.
— Виги, ну ты и молодец, — смеясь, похвалил Нарон, — я уж было начал переживать за сапоги.
— Кстати о сапогах, — напомнил о себе Сабат, сидящий на ишаке. — Сворачивайте направо, и дальше пока не уткнётесь в перекрёсток, там, за зданием лекарни и живет Изивиль. Мы, конечно, без приглашения, но я уверен, он будет рад.
— Хорошо, — сказал Нарон, лучезарно улыбаясь.
У меня, почему-то, такой радости не возникало, если учесть каков был Сабат, вряд ли друг будет приятнее. Но вариантов было немного. Мы добрались до лекарни, за внушительным трехэтажным зданием под бело-золотыми флагами, прижавшись одной стороной к массивному соседу, теснился небольшой домик из белого камня. Спешившись, Сабат оставил нас за фигурной оградой и подошел к двери, хозяин обители был столь же стар, сколько и Сабат: старик-магиконец, едва ли не вдвое сложенный горбом, пригласил нас войти, приветливо улыбаясь.
Изивиль открыл двери и раскинул какие-то золотые руны, на столе тут же появились кушанья, я давно так вкусно не ела, ладно, я вообще никогда так вкусно не ела. Готовка с помощью магии делом была неповторимым, ведь даже самые ловкие руки не смогут так тонко нарезать мясо и так аккуратно сложить нежнейшее тесто в пирог. Изивиль был весел, расспрашивал нас о дороге, вспоминал с Сабатом ученические годы и всячески старался угодить.
