— Не знаю, ведёт ли кто-то среди вас подсчёт, но я веду. Осенью будет шестнадцать лет, как я и мои верные подданные сменили Светлый лес на Серый. Их была всего сотня, сотня взрослых и двадцать семь детей, — слова вылетали со свистом, было тяжело стоять, я оперся на меч, сильнее вдавив его в землю. — За первые три года умерло двадцать четыре взрослых и трое детей, дальше — больше. Сейчас из тех, кто шёл за мной через Бездонное болото, здесь только девятнадцать. Как только мы вступили в Чёрный лес, эта земля требовала крови. И мы поливали этот песок ею каждый год. Оглянитесь, — я указал рукой на улицы каменного Теллироса, — города во все века росли на чьей-то крови, мне жаль, что эти стены взросли на крови тех восьмидесяти, что были достойнее вас. Мне жаль, что моя жена не разделила участи народа, который так яро защищала, трусливо убив себя. Теперь вместо неё в шахту уйдет невинный. Он умрет, как пятьдесят эльфов до него, добыв руды всего на семь с половиной мечей. Но каждый раз, когда вы войдете в свой каменный дом и поднесёте ко рту кусок, помните: этот дом, этот хлеб выросли на крови рудокопа, и лишь благодаря ему вы и ваши дети переживёте зиму. Я помню все пятьдесят имен, надеюсь, каждый из вас — тоже.
Развернувшись, я покинул глазеющую толпу, заклятие тишины было лишь кратковременным, но даже теперь никто не посмел меня перебить.
Семь лет спустя…
— Мой господин не любит вопросов, или ты не доволен золотом? — оттеснив любопытного орка подальше от меня, спросил Атрикарм.
— Говорят, у твоего хозяина водиться кое-что получше золотишка, — осклабился орк, — хорошее оружие в наших землях получше любой монеты будет, — прозрачно намекнул он.
Маг взглянул на меня вопросительно, скрываться более смысла не было, клыкастый понял, кто перед ним. Отбросив капюшон, я взглянул на него:
— Эльфийский меч — ценная награда, — согласился я, — не грех такую отдать за двадцать пленных.
— Услышат вас Боги, это же азагуры! Десять, никак не больше, — возмутился орк.
— Восемнадцать.
— Ну, может двенадцать еще так-сяк, — торговался амутгатец.
— Пятнадцать и ни одним меньше, — твердо заявил я.
— По рукам, — и орк протянул свою когтистую лапу.
— Вот ещё, — окликнул я собеседника, тот обернулся, уставившись черными глазами, — если ты действительно князь этих земель, уверен, ты сможешь найти драконье яйцо. Ведь когда-то именно орки выводили лучших ящеров.
Клыкастый сверкнул глазами, прикидывая, сколько же можно запросить за столь редкий товар.
— Если не поскупишься на задаток, найду, — просипел он, потирая руки.
— Хорошо, — улыбнулся я, и вытащив меч из ножен, отдал орку, — но, если не найдешь, я заберу задаток из твоего мертвого тела.
— Справедливо, — хмыкнул орк, жадно вцепившись в меч, лунная сталь отблескивала в его глазах, он смотрел на меч с таким благоговением, будто увидел чудо.
Хорошие воины всегда знали цену хорошему оружию, а уж орки едва вылуплялись, сразу хватались за мечи. Потому я знал заранее, что захотят клыкастые, прихватывая с собой пару-тройку клинков лунной стали. Толкнув медведя в толстые бока, направил животное обратно. Мы с Атрикамом направились к болотам, сделка состоялась хорошо, как и все предыдущие.
Уже давно Амутгат снабжал нас рабочей силой, стоило всего лишь пойти на маленькое преступление и дела в Теллиросе пошли в гору: теперь в шахтах, закрытых толстыми решетками, работали бессмертные азагуры. Правда, мороки с ними было много. Мало того, что приходилась после каждой смерти вытаскивать их из шахты и давать перерыв в пару дней, так ещё эти зловредные создания постоянно норовили сбежать. А уж каким словам они научили местную ребятню!
Но, несмотря на все неудобства, это было замечательной идеей. Однако вскоре должна быть готова новая пещера: во внутренней части будут содержаться рабы, отгороженные от поверхности тоннелем с горными троллями, так что выбраться из такой пещеры будет трудно — через голодного горного проскочить почти невозможно, а уж когда тоннеле их не один десяток, то и подавно. К тому же, новая пещера будет большая, вытаскивать на поверхность аспидов больше не придется, отлеживаться и перерождаться рабы будут там же.
Когда-то на эльфийку у наших стен напали трое змеиных, мои воины поймали насильников и отправили в шахты. И тогда я решился на это. Сначала пробовал покупать их время: в грязных трактирах мои люди завлекали азагуров на работу, но такие работники быстро понимали, что золото того не стоит и уходили. Тогда я и связался с орками. И хоть клыкастые были неприятнейшими бесчестными типами, за золото и мечи они справлялись со своей работой вполне сносно, понемногу пополняя армию рабов.
Мои планы двигались дальше, я хотел расширять Серый город. А на это нужны были деньги и азагуры. Для того, чтобы получить больше азагуров, нужно было просто взять их в Гурии. Однако, «просто» взять драконьих не выйдет, воинами они были прекрасными даже в том виде, до которого сейчас докатились. Потому было решено перед походом для начала найти дракона, ящеры росли быстро, всего три-четыре года и в моих руках будет такая сила, что Гурия будет содрогаться.
Всего было роздано двенадцать мечей, все, как один, орки просили задаток, и я раздавал его с легкостью. Кто-нибудь из этих болванов непременно отыщет яйцо или того, кто что-то слышал о яйце. К тому же, этот заказ приняли гоблины.
С Зарнатхом, правда, наши отношения разладились еще три года назад, когда я отправил партию мечей прямиком по морю до Асестима и продал за такие деньги, что раньше и не снились. Тогда король гоблинов разорвал все договоры со мной и запретил любые сделки с Серым Лесом. Но жизнь эльфа дольше гоблина. Старый король умирал, воля его, как и власть, ослабла. Уже как полгода сморщеннолицые тайком приползают в Теллирос и за эликсирами, и за шкурами и вообще за всем, что я согласен продать. Скоро власть в Зарнатхе сменится и новый договор не за горами.
Стены Теллироса были видны издали, спускаясь по холму, среди макушек елей, уже возвышались дозорные башни. Город вырос в исполина, жителей становилось больше с каждым месяцем. Дела в Светлом лесу, с их жалкой торговлей эликсирами, шли кое-как, и только пока я не закрыл их попытки торговать полностью. Когда Гурия падёт, и количество стали станет больше, я во всех контрактах пропишу в обязательном условии отказ от эликсиров из Светлого леса. Многие это понимали уже сейчас. К воротам Теллироса каждый день если выйти на рассвете, обязательно приходила телега с пожитками, а то и не одна.
Ко мне переехали все кузнецы, которые в Светлом лесу давно не имели доходной работы, перетянув семьи и всю родню. За ними потянулись маги и маги-эльфы, каждого я встречал с распростёртыми объятиями, выдавая дом и двадцать золотых, а главное, ничего не спрашивая об их прошлом. И земли Чернолесья стали давать урожай столь хороший, что Асестим послал к нам корабли в прошлом году за пшеницей.
Потеряв Даландин, я больше не женился и не хотел детей, одна дочь, что слушалась и подчинялась безропотно, меня вполне устраивала. К тому же у моего дорогого братца Визаальта, имелся замечательный пример. Этот идиот догадался зачать двух сыновей, теперь, они подрастают в беднеющем государстве, где не хватит места двоим. Я лишь ждал, когда братья сцепятся, как мы когда-то, а уж в том, что это случится, никто не сомневался. Младший сын Визаальта рос диким, словно тугун. Мои слухачи рассказывали, как будучи совсем малым, мальчишка чуть не заколол старшего из-за игрушки, имей такого сына я — я бы усмирил его и направил. Но у Визаальта не хватит на это духа, оставалось только дождаться, когда битва за трон разыграется, и тогда я буду в первых рядах созерцать, как умирает Светлый город, жевать брогу, запивая лучшим тихарийским вином.
— Господин, послать весточку сморщенным? — спросил Атрикарм, вспоминая мое прошлое поручение.
Маг стал моим наместником, и я ни разу не пожалел. Атрикарм исполнял все тихо и никогда, ни о чем не болтал даже со своими жёнами. Стоит сказать, я отрёкся от традиций Светлого леса о браке до смерти, в моем городе было разрешено и многожёнство и многомужество — все были счастливы.
