Учебник этот имел семь разделов.

В первый он поместил табличку с цифрами, их описанием, правилами записи и прочтения. А также все основные специальные символы, которые планировал употреблять. Кроме того, здесь же находилась таблица Пифагора[21], совершенная обычная для школьных тетрадок из его детства.

Дальше последовательно шли пять разделов, посвящённых сложению, вычитанию, умножению, делению и дробям. Само собой, везде, без всякого исключения, использовались нормальные цифры и десятичная система счёта.

В седьмом разделе Андрей описывал разные способы записи чисел, с которыми можно столкнуться. Прежде всего имея в виду римскую, греческую и славянскую.

Как и букварь, учебник «Арифметики начальной» был испещрён скетчами, сильно облегчающими понимание. А все арифметические действия шли через наиболее доступные формы объяснения народным языком с примерами из жизни. Так, чтобы даже дурак смог понять, о чём речь.

Для практики в счёте и письме парень активно использовал восковые таблички. Не самая удобная вещь. Однако он не мог себе пока что позволить переводить на это дело не самую дешёвую бумагу. Бересты же в нужном объёме заготовить было попросту нереально. Дополнительно для совместных занятий он изготовил одну большую доску, выкрашенную в чёрный цвет. Для того, чтобы писать на ней мелом.

И Андрей не только всё это сделал, но и настырно внедрял. Обкатывая. Все его управляющие, проходящие обязательное обучение по букварю и арифметике, упражнялись каждый день, кроме воскресенья, минимум по паре часов. Учитывая базовый нулевой уровень, это было не так много. Читали. Писали. Считали. Снова читали. И так далее. И так по кругу. Заодно парень обкатывал их реакцию на учебники и нарабатывал корпус прикладных задач для иллюстрации. Всё-таки это первый блин, и парень не сомневался, потребуются правки и новая редакция перед подготовкой учебника к тиражированию. Хотя бы самому элементарному.

В остальное время от контроля и обучения Андрей занимался хозяйственными делами, пользуясь тем уникальным обстоятельством, что у него под рукой оказалось много рабочих рук. В том числе и мужских. Тренировки же и боевое слаживание он оставил на зиму.

Всё дело в том, что когда он уезжал по весне из вотчины, под рукой Марфы он оставлял едва два десятка взрослых, примерно две трети из которых были мужчинами. Но в их число входила группа кузнеца-Ильи и группа плотника-Игната. А ещё имелся Пётр с тремя подручными, выполнявший функцию «охранного предприятия». Так что собственно простых работников имелось не так уж и много, мягко говоря.

Марфа за то время, что муж находился в походе, подсуетилась и сумела навербовать ещё два десятка человек[22]. Мужчин преимущественно. Из числа разорившихся крестьян, начавших голодать по весне. Не сама, разумеется, а с помощью Агафона, к которому обратилась.

Позже, уже летом, в вотчину прибыли люди, направленные туда отцом Афанасием из числа освобождённого Андреем полона.

Прежде всего, это двадцать девять молодых женщин, семьи которых побили, что лишило их средств к существованию. Ведь женщина без мужчины в XVI веке выжить попросту не могла. Замуж их тоже не взяли бы без приданого. Даже крестьяне. В общем, идти им некуда, разве что обузой к родичам. Та ещё судьба. Так что они охотно согласились податься под руку освободителя, в надежде на то, что им там улыбнётся удача. К ним вдогонку шли и сорок семь юниц лет десяти-двенадцати, которые были в том же положении. Только ещё и возрастом не вышли, а родичи, если и имелись, то совсем дальние.

Так что весь балласт того полона отходил Андрею. Это на рынке рабов девушки и молодые женщины ценились высоко. В обычной жизни всё было строго наоборот. Особенно в социальном низу, где женский пол выступал обузой, неспособной себя прокормить.

А вот пареньков из полона все разобрали себе. Это рабочие руки. В будущем. И очень недалёком. Так что ремесленники особенно на них позарились. И Андрею не досталось ничего. Мужчины же в основной своей массе разошлись по поместным дворянам. Им также возвращаться было некуда. Ведь даже если и возвращаться, то дома ждало их пепелище да голод. В лучшем случае. Хотя кое-кто всё же отправился домой. Им в том не препятствовали.

Чтобы совсем не выглядеть свиньями, Андрею также выделили немного мужиков из тех девяноста двух человек, высвобожденных из полона. Семнадцать человек. Много. Очень много, в то время как самые нуждающиеся забирали себе по одному, редко двух. Просто потому что были не в силах прокормить в первый год больше. Но на фоне того, что на плечи Андрея взвалили целый «женский батальон» из семидесяти шести человек, эта доля выглядела очень скромно. Потому что этот женский коллектив требовалось кормить, одевать, обувать и где-то поселять. Причём без всяких шуток и оговорок. Зимней одежды у них не имелось, как и обуви. Но это ладно. Куда хуже выглядело то, что все эти семьдесят шесть дам хотели кушать. И что примечательно – каждый день, а лучше по два-три раза на день. Что требовало около 50–60 тонн продовольствия в год, а это стоило больших денег. Намного бо́льших, чем они могли бы обычным трудом отработать…

Теперь же с парнем в вотчину к нему заехали ещё двадцать три работника и тридцать восемь воинов. Так что в вотчине скопилась удивительная «трудовая армия» из 203 взрослых человек, не считая Андрея и Марфы. Среди них насчитывалось 42 воина и 86 женщин, бо́льшая часть из которых были совсем молоденькими девушками. Ну ещё и дети в возрасте до 7 лет общим поголовьем в 23 юных проказника.

Ни у кого в Туле не собиралось под рукой ТАКОЙ толпы людей. Андрей решил этим воспользоваться. Мало ли – по будущему году такой удачный момент уже не сложится. Ведь воины его сотни были простыми ребятами и за хороший стол и перспективу получить добрые брони могли немало подсобить в тяжёлых работах, требующих крепких мужских рук.

Какими работами Андрей занялся?

Ясное дело, самыми важными – крепостными. Пока позволяла погода.

Работы он разделил на две части. Одна группа трудилась над фундаментом стены и последующим её возведением. Вторая – возилась со рвом.

Ров делали, опираясь на совершенно немыслимый технологический приём. Лошади тащили плуги, которыми взрыхляли грунт. А потом лошади же этот грунт и вывозили на волокушах. Лошадей было много, поэтому дела шли удивительно быстро. Во всяком случае, по местным меркам. Только копали так не сразу весь ров, а последовательными участками.

Стенки рва армировали вязаной деревянной сеткой, пролитой дёгтем. Сверху её покрывали слоем влажной глины. А дальше шла финальная отделка.

Внутренний скат рва имел 45 градусов наклона. Он выкладывался мелкими камнями, поверх которых укладывали густую смесь из земли и извести. Внешний скат стены представлял собой отвесную стенку из кирпича с небольшим развалом. Дно рва также укреплялось. Но проще. Глиной. Её во влажном виде туда укладывали и прибивали.

Фундамент стены представлял собой узкие канавы, в которые закладывали обычные камни. Много. Те самые, что люди Агафона возили всё лето. Благо, что каменоломни Оки, действующие уже несколько веков, находились недалеко. И отходов там хватало. Потом вот эти камни заливали сметанообразной смесью из песка и извести. И постукивали деревянными колотушками в течение длительного времени, чтобы состав осел как можно лучше, заполняя полости.

Как несложно догадаться, фундамент, так же как и ров, не строили разом и весь. Его возводили маленькими участками. Последовательно. И там, где состав схватывался, начинали возводить намётки стены.

Примерно в метре от кромки внутреннего ската начиналась внешняя кирпичная кладка. Прямо поверх полосы фундамента. В три кирпича. В семи метрах за ней – внутренняя. Каждые пять метров их стягивали поперечные стенки в пару кирпичей толщиной. Дополнительно вся стена имела малые контрфорсы: внешняя – снаружи, внутренняя – изнутри. Они были достаточно небольшие. Шириной в три блока и толщиной в два, из-за чего выступали они несильно. На пятиметровую секцию таковых было пять штук. А чтобы между ними не мог прятаться человек, укрываясь от обстрела, в основании стены между ними возводился скос, не дающий там стоять.