Внешне Михаил Семенович смотрелся вполне пристойно. Среднего роста, не сказать, что худой, но большого брюха еще не нажил. Возраст где-то между сорока и пятьюдесятью. Вальяжен. Лысоват, но до окончательной плешивости еще далеко. Уверен в себе. И доброжелателен особой московской доброжелательностью, которая для страдающих комплексом неполноценности провинциалов как нож острый, поскольку густо замешана на снобизме и презрении к малым сим.
– Феликс Строганов,– представил меня хозяин.– Я говорил вам о нем, Михаил Семенович.
Чуев-старший в присутствии столичного гостя держался свободно, как и подобает хозяину, и мне это понравилось. Что же до Зеленчука, то он глянул на меня с интересом, не более того. Руки не подал, лишь кивнул небрежно, как младшему секретарю значительного, но все же зависимого от центральной власти лица.
– Михаила Семеновича заинтересовала история с золотыми зверушками, и он готов помочь нам выйти на след Язона.
– К сожалению, я не знаю, какими возможностями обладает господин Зеленчук, но должен вас предупредить, Роман Владимирович, что Язоном заинтересовался еще один человек, тоже приехавший из Москвы, некто Красильников, коллекционер, хороший знакомый убитого Шагиняна и прямой потомок купца первой гильдии.
– Он что, сам вышел с тобой на связь?
– Да. Предварительно испортив мне лобовое стекло двумя выстрелами из пистолета. И еще одна примечательная подробность: Красильников был знаком с Каблуковым, поддерживал с ним деловые отношения. Я думаю, что координаты Шагиняна Язон и Веневитинов получили именно от Каблукова, вот только последний, если верить Красильникову, забыл их предупредить о моем визите.
– А если не забыл? – прищурился в мою сторону Роман Владимирович.
– Тогда это именно Красильников устранил Шагиняна, дабы завладеть золотой солонкой, а главное – выйти на след продавца. Язон, узнав о моем фиаско в Москве, вполне мог прийти к выводу, что его курьера подставил Каблуков. После чего он Каблукова устранил.
– А от кого Язон мог узнать, что сделка завершилась столь печально?
– От Наташи, она наверняка следила за мной. Что было нетрудно сделать. Я ведь не конспирировался. Думаю, именно Наташа подменила золотого тигра на бронзового.
Я не знал, нужно ли выкладывать подробности запутанного дела при Зеленчуке, но поскольку Роман Владимирович меня не придержал ни знаком, ни взглядом, а лишь кивал согласно моим словам седеющей головой, я сделал вывод, что гостю он доверяет и, более того, действительно рассчитывает на его помощь. Что же касается Михаила Семеновича, то он остался недоволен моим рассказом и не постеснялся высказать свои претензии:
– Вы вели себя слишком легкомысленно, господин Строганов. Я, например, не представляю, как можно не заметить такой разительной подмены, сидя рядом с мошенницей.
– Для меня, господин Зеленчук, эта вещица никакой ценности не представляла. Деньги я за нее уже получил. Жалею, что не выбросил ее в мусоропровод еще там, в Москве. Если бы Наташа просто попросила у меня солонку, я бы ей ее подарил. Откуда мне знать, что эта вещь украдена из музея?
Зеленчук с Чуевым переглянулись. Моя последняя фраза была провокационной. Я, конечно, не верил, что поисками пропавших из музеев экспонатов занимаются такие люди, как Роман Владимирович Чуев и Михаил Семенович Зеленчук. А Зеленчук был, судя по всему, птицей довольно высокого полета, близким к правительственным кругам.
Не говоря уже о Веневитинове. За этим человеком чудилась совершенно непонятная сила. Веневитинов сначала выиграл у Язона солонку, хотя мог и не выигрывать. Слишком опытный человек, чтобы не понимать очевидного, а именно: золотой тигр, скорее всего, краденый. А потом Виталий Алексеевич проигрывает этого тигра мне, хотя мог и не проигрывать. До сих пор я полагал, что Веневитинов выбрал меня случайным курьером, но сейчас мне показалось, что он таким образом пытался активизировать Чуева-старшего, поскольку вполне мог знать, что я выполнял кое-какие деликатные поручения Романа Владимировича.
– Скажите, господин Зеленчук, вы знакомы с Веневитиновым?
Нет, Зеленчук не вздрогнул, он просто затянул паузу. И в конце концов сам понял, что затянул. Отрицать очевидное было бы сейчас просто неловко. Михаил Семенович знал Веневитинова, более того, он, похоже, приехал сюда ради него.
– Видите ли, Феликс, фамилия Веневитинов мне ничего не говорит. Однако внешность этого человека вызывает подозрения. Ваш Веневитинов очень похож на одного моего знакомого. Фамилия его – Иванов. Иванов Алексей Иванович. Бывший полковник КГБ СССР. Уволен из органов в 1992 году.
– И это все?
– В общем, да,– не очень уверенно отозвался Зеленчук.– Этого человека несколько раз пытались взять за жабры и криминальные, и правоохранительные структуры. Но увы. Урки, вздумавшие на него наезжать, уничтожались физически. Официальным структурам просто нечего было ему предъявить. А все попытки на него надавить заканчивались ничем.
– Прямо-таки поразительная беспомощность структур, которые, как мне известно, в определенных условиях с людьми не церемонятся.
– Не иронизируйте, Феликс. Все средства, которые только можно применить, официально, полуофициально и неофициально, к этому человеку применялись.
– И в конце концов его отпустили?
– Он сбежал, исчез. О том, что он находится в вашем городе, мы узнали совсем недавно.
– Вы забыли сказать, Михаил Семенович, какие у вас к этому человеку неофициальные претензии?
– Речь идет о ценностях, Феликс, об очень больших ценностях, которые преступная группа скрывает от государства.
– Золото партии? – насмешливо полюбопытствовал я.
– Здесь ирония неуместна, Феликс,– предостерег меня Чуев-старший.– Очень много ценностей попадало в чекистские схроны в ходе Гражданской войны и последующих конфискаций. Немало в них было и трофейного имущества, которое потоком хлынуло в страну после Великой Отечественной.
– А какой смысл был все это прятать, ведь вся собственность до последнего винтика была в их руках?
– Что значит в «их»? – засмеялся Зеленчук.– Конкретные руки всегда принадлежат конкретным людям. А золото – это реальная власть в любой стране и при любых системах. Часть таких источников мы раскрыли, но есть так называемые законсервированные схроны, о которых знает незначительный круг лиц.
– Вы хотите сказать, что Иванов-Веневитинов один из таких людей?
– Я твердо знаю только одно – он к этому причастен. Скорее всего, полковник Иванов не знает, где находятся схроны. И сколько бы мы его ни пытали, какие бы методы воздействия ни применяли, все будет бесполезно.
Бред сивой кобылы, не вслух и не при московском госте будь сказано. Человек ничего не знает, но тем не менее он к чему-то причастен. Веневитинова, пусть даже если он Иванов, мне стало искренне жаль. По-моему, у этих искателей кладов просто крыша поехала. И может наступить такой момент, когда они и меня, чего доброго, заподозрят в причастности с последующим применением ко мне методов воздействия – официальных, полуофициальных и совсем неофициальных.
– В данном случае мы столкнулись с очень сложной системой конспирации, Феликс. Человек не знает, где находится схрон, но он знает, что там хранится.
– Ну а при чем здесь Язон, он-то какое отношение имеет к схронам КГБ?
– Похоже, он запустил туда руку,– мягко улыбнулся Зеленчук.– Как и каким образом, не знаю. И теперь перед Ивановым-Веневитиновым стоит задача: во-первых, не допустить, чтобы золото ушло за границу, во-вторых, вычислить всех проходимцев, причастных к взлому схрона, и ликвидировать их. Для этого ему придется активизировать сеть, охраняющую схрон. Хотя, думаю, она уже и без того пришла в движение.
– Любопытно,– покачал я головой.– Почище любого детектива. Но сильно отдает ненаучной фантастикой.
– Как вы понимаете, Феликс, мы посвятили вас в наши проблемы не случайно. Вас рекомендовал Роман Владимирович, он и несет за вас ответственность. Работать вы будете не даром, и в случае успеха ваш труд будет оплачен наличными. В условных единицах.
