– Для этого, наверно, нужно лекарство из дерева, да?

– Как вы проницательны, мадам.

Старушка шаркающей походкой подошла к креслу-качалке, стоявшему в углу.

– Если я за восемьдесят семь лет не научилась проницательности, то на что мне остается надеяться?

– Простите, совсем забылся, мадам. Я дважды возвращался в мир бестелесных духов, так что на земле я провел лишь на несколько лет больше, чем вы.

– И вы никогда не могли обрести покой?

– Однажды, когда в древнем мире наступил конец света, боги забрали меня к себе в рай, но через несколько столетий я воспользовался заклинанием, которое сам же и придумал, и оказался в вашем Париже. И, зная, как много существует менее приятных сфер, где случается обитать духам, я с удовольствием пребываю здесь.

Старушка откинулась на спинку кресла.

– Тогда я желаю вам доброй ночи, сэр, и – bon voyage.[3]

– Я забыл сделать одну вещь, – сказал дон Себастиан. Он поднял руку, и из пустой ладони покатился поток золотых гиней. Они упали в корзину, где лежало восковое изображение отрубленной головы Марии-Антуанетты.

– Красивый жест, сэр, – сказала мадам Тюссо, – только хорошо бы, голова в корзине не пострадала!

– Да как бы я мог осмелиться ее повредить, мадам. Вы же настоящий художник!