— Я видел, как они целовались, обнимались! Для меня этого было достаточно! — произношу резко.

Следователь кивает и отворачивается. Печатает что то на ноутбуке, несколько раз стирает и опять набирает текст. Затем резко поворачивается.

— Ты понимаешь, что натворил? — спрашивает он по — человечески, — Молодой же, ну гульнула баба. Хрен с ней! Брось, найди другую. Ну в морду парню дал бы раз и уехал!

— Я не смог остановится!

— Как и десять лет назад!? — резковато.

— Да! — опускаю голову.

— У Макарова связи, он настаивает на наказании. Не идёт на примирение. Тем более, твой старый инцидент не делает тебе чести! Он судьбу тебе сломает! — выдаёт мне следователь.

— Зачем этот разговор? Я и так не отрицаю ничего! Для чего эти задушевные разговоры?

— Дурак ты! Жаль мне тебя! Ты даже не представляешь, что будет дальше! — вздыхает он.

Я молчу.

— У меня сын твоих годов! Думаешь, я тебя не понимаю! Но я тебя и не оправдываю — ты перегнул конечно! Но тебя хотят по полной программе закатать! Тебя мне жаль, родителей твоих!

При словах о родителях внутри ломаются барьеры.

Я опускаю голову и рассказываю события последней недели. О нашей ссоре, о появлении Славы, о моем намерение сделать Вику женой…

Затем о их поцелуе и нашем разговоре со Славой, за воротами. Затем о её появлении и их обниманиях.

— То есть, он тебя спровоцировал? Он знал, что ты наблюдаешь и обнимал её? — хмуро спрашивает следователь.

— Получается так!

— Интересно! Значит, не всё так плохо парень! Твой отец сказал, что сегодня будет адвокат! Ты не знаешь случайно кто, можно ему доверять, либо это просто отработка денег, без интереса?

— Я не знаю, я не виделся ещё с родителями. У отца знакомые адвокаты лишь родители моего друга Игоря — Нечаевы!

— Ладно, поглядим! Спасибо за беседу! — задумчиво произносит мужик и меня отводят обратно.

Время опять тянется долго. В голове кавардак! Особенно страшно встречаться с отцом. Вспоминаю, как клялся и божился, что ему никогда не будет больше стыдно за меня. А тут…

Ещё добивают мысли о Вике.

Она наверное в больнице дежурит, у его палаты. Он же весь белый и пушистый, а я воплощение зла! Связи со мной нет. Да и не факт, что она писала или звонила! Зачем я ей такой?!

Проходят ещё сутки. Ко мне никто не приходил.

Наконец то мне сообщают, что у меня будет встреча.

Меня проводят в специальную комнату. Я сажусь за стол и жду. В комнату входит отец. Его вид заставляет сжаться моё сердце. Мне стыдно, что отец стоит посреди этой комнаты, из — за меня.

Потому что, его сын не справился со своими эмоциями. Не погонял мяч, не выдавил газ на автогонки, а опять напал на людей. И плевать, что Макаров заслужил это. Последствия моего поступка затрагивают слишком многих людей.

Отец смотрит и молчит. Молчаливого взгляда мне хватает. Это опять тот взгляд, которым он смотрел десять лет назад.

Я опускаю голову и бьюсь лбом об стол.

— Лучше бы ты так сделал до всего этого! Может быть, все встало бы по местам вовремя! Павел, ты же обещал!!! — отец тяжело садится напротив.

— Прости отец! Я не смог! — опускаю опять взгляд.

— Опять из — за девчонки! Ладно, тогда ты был малолетний. Сейчас Паша, что случилось?! Вика правда была с ним? Ты их застал? — немного помолчав спрашивает отец.

— Я видел, как они целовались! Обнимались!

— Разочаровала она меня! Не думал я, что будет так. Думал она будет твоим тылом, не даст никогда сорваться. Ведь у вас всё было спокойно! Я не знаю что делать!? Как помочь?! Я попросил родителей Игоря. Нам с матерью не куда больше обратится. Вернее, я позвонил Соколову, а он им. Я прошу тебя, расскажи им всё! Это их работа. Потому что, отец этого парня настроен решительно. Сын, я не хочу тебя терять в стенах тюрьмы! — отец отворачивается, но я успеваю увидеть слезы в его глазах.

Оба молчим.

— Там вроде следователь хороший мужик! — проговариваю я.

— Ага, был! Поменяли тебе следователя! Сегодня будет новый допрос. А твоего перевели в другое отделение даже. Думаю, это не с проста! Поэтому, пожалуйста, сотрудничай с Нечаевыми. Слушай их.

— Я понял тебя отец! — произношу с пониманием, что дело даже серьёзнее, чем было.

— Я помню, тогда ты не хотел сотрудничать! Я тебя поздно убедил! Но тебе уже не четырнадцать! Да и нам с матерью много уже годов, мы не хотим тебя терять! Пожалуйста, расскажи и слушай! Я продам всё, что можно и оплачу их услуги. Сделаю, всё что скажут. Лишь бы это дело не пошло в ход!

Сообщают что наше время истекло и отец уходит. Меня уводят обратно. На душе тяжесть. Угрызения совести мучают меня.

Впереди неопределённость. Чего ждать? Ясно одно, что ничего хорошего ждать не надо. С каждым днём становится только хуже. Хотя, куда уж хуже….

Не помню как прошло первое января, потому что мама постоянно даёт мне то капли, то таблетки, чтобы я перестала реветь. После лекарств, я отключаюсь, либо просто существую. Слез нет, нет вообще эмоций.

В один из дней, меня опять вызывают на допрос. Я надеялась, хотя бы увидеть Пашу. Но это просто кабинет со следователем.

Мужчина немного грубо ведёт допрос. Он не скрывает, что ему не нравятся мои ответы.

— Как давно вы перекинулись с Лукьянова на Макарова? — резко выдаёт он, после стандартных вопросов, про мою личность.

— Простите, что вы имеете ввиду?

— Когда вы бросили Лукьянова?

— Мы не расставались! Если вы о наших отношениях с Пашей.

— А как вы объясните, что вы проводите время с Макаровым Вячеславом Сергеевичем? Гуляете, целуетесь, обнимаетесь? — с ухмылкой спрашивает он.

— А вам какое дело? С чего вы взяли это? — произношу резко.

— Вас видел Лукьянов. Вот и понесло парня! — бросает мне следователь, перебирая бумаги на столе.

— Но, я с Макаровым не целовалась! — произношу и замолкаю.

В который раз понимаю, что я спровоцировала это всё! Вывела парня на эмоции и переборщила.

— После случившегося, вы боитесь Лукьянова? Может ли он причинить вам вред? Или кому то из ваших знакомых?

— Я не думаю так. Паша очень спокойный человек. То, что случилось — очень непредсказуемо. Он просто разозлился. Из — за меня.

— Хорошо! А вот если бы он поджёг машину с вами? Или, допустим отрезал вам волосы, в порыве злости и разорвал одежду? Переломал бы вашему спутнику ноги битой, упиваясь хрустом его костей! — пугает меня собеседник.

— Паша никогда так не сделает! — тут же отвечаю.

— А как вы охарактеризуете, такое поведение? Опасно ли оно? Тот человек, опасен? — спрашивает следователь.

— Я считаю, что так поступить может только жестокий и циничный человек. Маньяк какой то, безумный. Таких надо изолировать от общества!

— Я услышал, ваше мнение! — усмехается мужчина, а я не понимаю, для чего эти вопросы.

— А вы хорошо знаете Лукьянова Павла? — переключается следователь.

— Мы встречаемся и почти живём два года. Я знаю его родителей, друзей, — заявляю решительно.

— То есть у вас очень доверительные отношения? Без секретов? — очередной вопрос с ухмылкой.

— Можно и так сказать! Я Паше говорила, что общаюсь с Макаровым. Если вы об этом!

— А про случай десятилетней давности, Лукьянов вам поведал? — наклоняется ближе мой дознаватель.

— Какой случай? — хмуро спрашиваю в ответ.

— Вот видите! Вы не знаете, с кем вы общаетесь! А ведь то, о чем я вам говорил ранее, совершил ваш парень Павел, десять лет назад. Ему было четырнадцать. И ситуация похожая была. Он приревновал девушку и напал на неё и её спутников. Переломал им кости, унизил её морально и спалил машину.

— Нет, я вам не верю! Паша не такой. Он спокойный! Вы перепутали! Может однофамилец! — перебиваю я мужчину.

— Затем он устроил погром в школе, откуда его отчислили, после педсовета. Его родители перевозили парня в разные школы, пока не прилетели сюда. Только здесь, парень взялся за ум. Перестал чудить. Но как оказалось, натура берет своё. Лишь он попал в схожую ситуацию, как тут же почти воспроизвел сценарий того происшествия. И ещё не известно, что было бы дальше, если бы охрана не подоспела.