– Какие еще «гнусавые»? – кентавр вопросительно взглянул на Пигала.
– Жабовидные пщаки.– Магистр не удержался и сплюнул от отвращения.– Такое вот гадючье гнездо появилось под боком у Гига Сигирийского. А на месте князя я бы со стыда сгорел: по твоей милости жизнь девушки в опасности.
– Гиг все кричал: «Убьем Елену Арлиндскую»,– дополнил Летучий Зен.– А тот говорит, что лучше давайте убьем Героя на поединке.
– Зеил готовит какую-то ловушку для князя Тимерийского, но, к сожалению, мы не дослушали разговор,– вздохнул Пигал.– Впрочем, шкипера я не виню, а человеку молодому следует поостеречься.
– Так, может, это...– Летучий Зен слегка приободрился после слов магистра,—...компенсацию за страдания?
– Изыди,– воскликнул в благородном негодовании Пигал.
Расторопный арлиндец незамедлительно исчез, осознав, видимо, всю нелепость своих притязаний.
– Придется мне навестить червонную даму в замке Крокет,– небрежно бросил князь Тимерийский.
– Вряд ли это будет так уж легко,– покачал головой Семерлинг.
– Доступа туда пока нет,– подтвердил Тимерийский.– Я осмотрел и замок, и окрестности. Кроме стен там еще и мощный магический барьер поставлен. Конечно, можно было бы подстеречь Зеила вне стен замка Крокет, но не у всех столь надежные агенты, как у достойнейшего магистра.
– А от кого ты узнал о замке Крокет, человек молодой? – Пигал пропустил выпад князя мимо ушей.
– У каждого свои методы работы, достойнейший.
– От Лилии Садерлендской,– догадался сиринец.– И что она еще тебе рассказала?
– Лилия поведала мне интереснейшую историю о своем предке бароне Силисе Садерлендском.
– И что же тебя в этой истории заинтересовало? – спросил кентавр Семерлинг.– Меня поразил младенец, который не плакал.
– А при чем здесь младенец? – удивился Пигал.
– А при том, что все о нем помнят триста лет.– Князь поднялся с места и слегка поклонился, прощаясь с собеседниками.– Тогда погибло два десятка человек, но люди почему-то помнят о каком-то младенце, который вскоре умер.
Князь Тимерийский больше ничего не добавил к сказанному и вышел из комнаты. Достойнейший Пигал растерянно смотрел ему в спину.
– Он прав,– негромко произнес Семерлинг.– С этим младенцем было связано что-то настолько всех поразившее, что даже через триста лет о нем не забыли.
– Я все-таки не понимаю, зачем князю дамы и их черные камни? – раздраженно запыхтел Пигал Сиринский.– И неужели ему непременно нужно заходить в своих отношениях с ними... так далеко?
– Андрей Тимерийский идет по заданной кем-то программе, и, похоже, он сам иной раз не может объяснить своих поступков.
Конечно, просвещеннейшему Семерлингу удобнее было кивать на заданную кем-то программу, чем на промахи в воспитании. Что, в общем-то, объяснимо, кому же хочется признавать собственные ошибки. Но, по мнению магистра, сиятельный Тимерийский был просто негодяй, причем не по программе, а как раз по воспитанию и образу мыслей. Не моргнув глазом и только для того, чтобы ублажить собственную плоть, он поставил под удар прекрасную девушку, которую подрядился освободить. Ну не подлец он после этого, и при чем тут, скажите, программа?
А взять несчастную Лилию Садерлендскую – мало того что опозорил, так еще и обокрал. И ни тени раскаяния на лице. А та легкость, с которой он убил сегодня человека в саду барона Садерлендского. Тот, правда, был вооружен и угрожал беглецам мечом, но ведь сиятельный даже не заметил, что убил. Отмахнулся, как от назойливого комара.
Кентавр Семерлинг в задумчивости провел ладонью по лицу. То ли собирался с мыслями, то ли отгонял надоедливые и бесплодные, пытаясь сосредоточиться на самом важном.
– И зачем надо было тогда разрушать замок Лорк-Ней? – задумавшись, произнес кентавр.
Достойнейший Пигал, ждавший ответа, но уж никак не вопроса, растерялся. А действительно, зачем? 3амок Лорк-Ней был форпостом на самой границе Светлого круга, но ведь за его разрушением ничего не последовало: не пострадали ни Сирис, ни Ариаль, ни Либия, которые практически остались без прикрытия. Вот бы где жабовидным пщакам и их союзникам-кузнечикам разгуляться. Разумеется, Герои Парры вмешались бы, но ведь сколько было бы тогда жертв. Светлый круг, он ведь только называется Светлым, а разной пакости вроде кикимор с Селы или хрохов с Лиэля здесь хватает. В Темном круге пакости еще больше, во всяком случае, так уверяют все, кому довелось там побывать. А удалось совсем немногим, только таким отчаянным, как кентавр Семерлинг и князь Феликс. Впрочем, просвещеннейший Семерлинг не любит вспоминать о своих приключениях, а князя Феликса уже нет в живых.
– Представь себе, достойнейший магистр, что рядом с твоей планетой вдруг появилось Нечто, способное напугать даже тебя, совсем неробкого жабовидного пщака.
– Спасибо за пщака, просвещеннейший,– обиделся сиринец.
– И это Нечто грозит разрушить все вокруг себя,– рассуждая вслух, продолжил кентавр.
– Но это уже фантазии, дорогой друг, откуда в замке Лорк-Ней это самое Нечто? Уж мы-то с тобой знали князя Феликса как облупленного...
Магистр осекся: именно знал, и именно Пигал Сиринский не раз предупреждал князя, что не следует тащить в свой дом разную дрянь. А Феликс, молодой и беспечный, только смеялся. Вот и досмеялся.
– Но не хочешь же ты сказать, просвещеннейший, что этот Черный скоморох, эта чурка...
– Ты слышал, что сейчас сказал Андрей Тимерийский? – прервал друга Семерлинг.
– Человек молодой много чего наговорил.
– Я имею в виду младенца, который не плакал. Младенцы быстро успокаиваются, когда им в руки попадает забавная игрушка.
– Но почему игрушка?
– А почему нет, достойнейший. Тем более такая забавная, как Черный скоморох. Ведь и маленькому Андрею она страшно нравилась, он все время пытался разгрызть ее едва появившимися зубами.
– Неужели ты думаешь, что этот Силис и эта негодяйка Зеба коснулись Черной плазмы?! – в ужасе отшатнулся магистр.
– Думаю, что не просто коснулись.
– Ты полагаешь, что часть Черной плазмы проникла к нам, трансформировавшись в Черного скомороха?
– Будем надеяться, что это так,– спокойно отозвался Семерлинг.
Спокойствие просвещеннейшего Семерлинга очень не понравилось достойнейшему Пигалу. Шутка сказать – Черная плазма! Тут надо бить в набат, а не бумажки перебирать. А потом, что значат эти слова кентавра: «Будем надеяться». Неужели есть еще более худший вариант? Но об этом варианте магистру даже думать не хотелось, поскольку это был конец всему.
– Черные камни, столь любезные сердцу человека молодого, это тоже осколки плазмы?
– Вероятно,– кивнул Семерлинг.– Наверняка Лорк-Ней разрушил именно Зеил и его соплеменники, они и запрограммировали Андрея на сбор всего, что имеет отношение к Черной плазме.
– Но тогда резонно будет предположить, что кузнечик Зеил охотится именно за Черным скоморохом.
– Очень может быть,– согласился кентавр.
– А тебе не кажется, что следует помешать поединку?
– Нет, достойнейший Пигал, ни в коем случае. Пусть все идет своим чередом. Я думаю, этот поединок прояснит очень многое, если не все.
Позиция просвещеннейшего друга магистру не слишком понравилась. Сидеть и ждать невесть чего, когда противники действуют, и действуют активно?!
Барон Стиг уже прислал князю Андрею вызов на поединок. Внешне все выглядело довольно логично, поскольку о ночном происшествии во дворце барона Садерлендского судачил уже весь город. Подробнейшим образом перечислялись все участвовавшие в налете лица. А достойнейшему Пигалу приписывалось очередное сводничество. Якобы он искусством опытного мага усыпил бдительную охрану, что и позволило молодому негодяю, как и в арлиндском королевском замке, совершить свое грязное дело. Сиринский магистр, несмотря на нападки толпы, держался с достоинством и даже принял предложение князя Тимерийского поучаствовать в поединке в качестве секунданта. Последнее он, впрочем, сделал по совету кентавра Семерлинга. Однако свалившиеся на голову неприятности не заслонили главной задачи, которую взялся разрешить достойнейший дознаватель: поиски Елены Арлиндской продолжались. Не доверяя никому, магистр лично исследовал заросли вокруг таинственного замка Крокет, но, увы, без успеха. Замок был закупорен так надежно, что даже искусство далеко не последнего знатока Белой магии оказалось бессильно. Оставалось надеяться, что кузнечик Зеил как-то проявит себя во время поединка, ведь он твердо обещал свою помощь барону Краулендскому. По городу поползли невесть кем пущенные слухи, что на стороне барона Стига выступит колдун и чародей Зеил, а на стороне князя Андрея – его всегдашний подельник и маг Пигал Сиринский. Достойнейшего Пигала страшно раздражало невежество бусонской толпы. Назвать просто магом одного из ученейших магистров Светлого круга было верхом непристойности.
