– Джуди говорила, что он был сиротой…

«Да, черт возьми, именно так она и говорила, – подумала Пэйган. – Это означает, что она не хотела никаких дальнейших расспросов Лили».

– Он очаровал нас всех, – сказала она вслух. – Потом его призвали на воинскую службу, отправили в Малайю, и вскоре мы узнали, что он убит. Мы были потрясены этой вестью.

От Лили не ускользнули нотки сомнения в голосе Пэйган и ее старание взвешивать каждое слово. Это было так не похоже на всегдашнюю откровенность англичанки. «Значит, мне предстоит еще кое-что узнать», – подумала Лили, механически стряхивая хлебные крошки со своих белых кожаных брюк.

– А когда Джуди была студенткой, она… пользовалась успехом?

– Джуди? Она так много работала, что у нее вряд ли хватало времени на свидания. А почему ты спрашиваешь, Лили?

«Нападение – лучший метод защиты», – решила леди Свонн.

«Она бросает мне вызов!» – подумала Лили, чувствуя, как крепкий союз четырех женщин превращается в почти неприступную стену, которую ей, отправившейся на поиски собственного «я», необходимо было преодолеть.

– Я полагаю, нет сомнений в том, что именно Ник являлся моим отцом? – «Ну, вот, я это произнесла, поздравляю!» – выдохнула про себя Лили.

– Думаю, что нет, – голос Пэйган был на этот раз тверд и в нем слышались нотки оскорбленного достоинства. Лили поняла, что ей лучше не приставать дальше с расспросами, а Пэйган между тем продолжала: – То, что случилось с Джуди, могло случиться с любой из нас. Мы все опытным путем познавали жизнь, у всех нас первые романы случились в Швейцарии, и мы пытались все наши трудности делить на четверых, так что, Лили, нет ничего удивительного в том, что мы все ощущали за тебя ответственность. Мы были готовы помогать Джуди до тех пор, пока она не обретет собственный дом. Но когда ты исчезла, она все еще получала лишь зарплату секретарши.

– А как ей удалось начать свое дело?

– Она работала в области связи с общественностью, а потом Максина убедила ее организовать собственную фирму. В сущности, Шазалль был первым клиентом Джуди. Это оказалось чертовски трудно для Джуди – с ее полным отсутствием опыта, репутации и денег. Она предпочитает сейчас об этом не упоминать, но у нее дважды конфисковывали имущество за то, что она не могла уплатить налог. Она была почти в таком же сложном положении, как исследовательский институт моего мужа на сегодняшний день. – Пэйган решила тоже не упустить того, ради чего приехала в Нью-Йорк. – Мой муж был в таком восторге, когда узнал, что ты готова сделать спонсорский взнос в бюджет Англо-американского института по исследованию раковых заболеваний. Им необходим новый электронный микроскоп.

Лили сморщила лоб, ощущая свою вину. Она ведь просто заманила Пэйган на этот ужин, пообещав обсудить вопрос о деньгах.

– Я узнаю у своего агента, не может ли он начать прокат нашего нового фильма с благотворительной премьеры в Нью-Йорке или в Лондоне.

– А может быть, и там и там? – Пэйган прошла длинный путь с тех пор, как, сгорая от смущения и стыда, решилась начать сбор спонсорских денег в пользу дела мужа.

– Я сделаю все, что от меня зависит, – пообещала Лили и добавила: – Как жаль, что Максине пришлось вернуться во Францию. Мне бы так хотелось узнать вас всех получше.

– Ты обязательно узнаешь со временем. Мы и сами редко встречаемся в последние годы, но это не имеет значения.

– Почему не имеет значения? – спросила Лили, обернувшись в сторону слуги, подававшего омаров.

– Настоящий друг тот, с кем нет необходимости поддерживать постоянную близость. В наше время дружба между двумя женщинами может длиться дольше, чем брак каждой из них. – Пэйган поддела на вилку кусочек омара. – Конечно, только в том случае, если обе женщины понимают, что в их дружбе могут быть как счастливые моменты, так и тяжелые и что иногда тебе хочется просто убить на месте свою подругу, а ей хочется уничтожить тебя. Настоящая дружба – не статичная величина. Она идет волнами.

– Но что же привязывает женщин друг к другу?

– Ну, просто с какими-то людьми ты чувствуешь себя теплее и комфортнее.

– Но почему? – настаивала Лили.

– Совместный опыт, понимание, терпимость и многое другое в том же роде. – Пэйган попыталась справиться с клешней омара. – Настоящая дружба такова, каким должен бы быть брак, только почти никогда не бывает. Сегодня мужчины в жизни женщины появляются и исчезают, а женская дружба бывает гораздо более продолжительна. Сейчас, когда браки так неустойчивы и когда идет такая яростная война поколений, женская дружба кажется единственным оставшимся ареалом человеческих отношений.

– Что вы имеете в виду? – изумилась Лили.

– Многие связи сейчас переоцениваются и переосмысливаются, потому что ясно: они складываются совершенно не так, как мы ожидали в юности. Вернее, не так, как, нам внушали, они должны складываться.

– И что же вам внушали?

– Нас учили, что главная цель в жизни – мужчина. И мы с интересом оглядывались вокруг, ожидая, когда же появится Прекрасный Принц. – Пэйган пыталась отделить от клешней розовые кусочки мяса. – Я надеялась, что после замужества так и буду продолжать жить дальше в розовых очках. И никак не ожидала, что мой Прекрасный Принц окажется зол и коварен. Мы были пионерами, первопроходцами, как многие из тех женщин, кто приехал сюда с первыми поселенцами. – Она вытерла руки о розовую салфетку. – Пионерами в области человеческих отношений, и многие наши проблемы проистекали из непонимания этого простого факта.

Лили, почти не притронувшись к омару, внимательно слушала Пэйган.

– Но те пионеры знали, что находятся на вражеской территории, – продолжала леди Свонн. – Они слышали горны войны, и стрелы индейцев со свистом проносились мимо них. Сегодня некоторые из нас находятся под огнем, некоторые живут с кровоточащими ранами, некоторые стали калеками. Но наши шрамы невидимы. И часто люди даже не понимают, что находятся на войне. – Пэйган замолчала и, подозвав официанта, заказала кофе. Потом заговорила вновь. – Конечно, многие пионеры сложили головы. Плоды их подвигов достались следующим поколениям. Это они живут теперь на земле обетованной.

– Но где же, черт возьми, эта земля обетованная? – воскликнула Лили.

– Земля, где мужчины и женщины могут быть честны друг перед другом и разделять друг с другом ответственность, где взаимоотношения строятся на честности, а не на лжи, самообмане и страхе.

– Что вы подразумеваете под страхом?

– Многие связи строятся на страхе в разных его проявлениях. Страхе, что мать будет строга к тебе, а учитель рассердится, что твой парень тебя бросит, а начальник подпишет твое увольнение, или страхе, что придут русские и убьют тебя. Страхе, что женщина непривлекательна и никогда не сможет выйти замуж, или страхе, что она не сможет себя обеспечить.

Подумав, Лили произнесла:

– Значит, все мы пионеры и первооткрыватели, отправившиеся на поиски достойного образа жизни?

– Надеюсь, что да, – кивнула Пэйган в ответ.

Песок и камни сыпались в траншею, где нашли себе укрытие американский фотограф и трое сидонских солдат. Еще один снаряд разорвался совсем близко от них. «Следующий нас достанет, – подумал Марк, попытавшись вжать свое длинное стройное тело в горячую землю. – Я не должен паниковать, я не должен паниковать, – повторял он, как заклинание. – Если следующий снаряд нас не накроет, надо будет бежать, а если я поддамся панике, ноги не будут служить мне и тогда я действительно погибну. Я не должен паниковать, я не должен паниковать». Он откинул со лба прядь темных полос и попытался протереть серые, забившиеся пылью от взрыва снаряда, глаза.

Двое солдат, находившихся рядом с Марком, попытались было перебежать в другое укрытие, но еще один изрыв вернул их обратно. Кусок камня, отлетевший от скалы, задел солдата, и окоп обагрился кровью. Марк поднял фотокамеру и вытер капли крови с объектива. Его губы кровоточили, все лицо было в пятнах от солнечных ожогов; небольшой, слегка курносый нос покраснел и облез.