— Не получится, шеф, — переводчик медленно покачал головой из стороны в сторону. — Это не первый беженец из Южного Судана, к которому меня приглашают в качестве переводчика. Он может потребовать убежища в качестве беженца, поскольку у них в стране идёт война. И по закону мы не имеем права его депортировать.

— А что обычно с ними делают? — следователь в небольшом южном египетском городке не сталкивался с подобными случаями, в отличие от переводчика, который приехал по запросу из Каира, поэтому надеялся получить хоть какой-то ответ.

— Ну-у… — задумался носатый. — Обычно беженцев из Южного Судана отправляют в Израиль. Иудеи их принимают, хоть и с неохотой.

— Отлично! — обрадовался полицейский, увидевший выход, как избавиться от занозы в заднице, которой ему казался дикарь. — Я напишу руководству о необходимости депортации дикаря к иудеям.

Джанго с одной стороны радовался тому, что его привезли с другими беженцами к границе Израиля. С другой стороны, он был недоволен тем, что автомат с патронами у него изъяли. Горело душу лишь то, что всю наличность он сумел сохранить. Зная, как работает полиция в африканских странах, к которым, в том числе, относился Египет, у него имелась твёрдая уверенность в том, что своих денег он бы не увидел. А их у него накопилось уже почти три тысячи долларов.

Светить деньгами он не спешил. Всё так же носил их в потайном кармане.

Из одного палаточного лагеря его вместе с другими беженцами переправили в другой на территорию Израиля. Там его в числе прочих бесплатно кормили и выделили место в большой палатке с другими чернокожими парнями, которые выглядели хмурыми и погружёнными в свои мысли. Они не спешили вступать в контакт, а Джону лишние разговоры были не нужны. Он давно был самодостаточной личностью.

На пятый день пребывания в палаточном лагере его пригласили в штатную палатку, в которой находились двое иудеев. Военный сидел в сторонке, будто охранник в супермаркете. За раскладным столом расположился худой мужчина лет сорока с кучерявыми волосами, прикрытыми кипой. Белая рубашка с короткими рукавами и чёрные брюки придавали ему солидности.

— Здравствуйте, — на родном языке парня начал он. — Как вас зовут? Сколько лет? Откуда вы? По какой причине прибыли в Израиль?

— Джон Джанго, двадцать лет. Я из племени джанго, которое проживает на территории Южного Судана, — после правления страной он знал, что нужно говорить, чтобы его не вернули туда, откуда он начал. Поэтому он, не моргнув глазом, продолжил: — В моей стране война. Я беженец. Хочу получить политическое убежище согласно конвенции о статусе беженцев ООН.

— В отношении граждан Южного Судана эта конференция не распространяется, — сразу же заметил мужчина. — Или у вас есть основания на получение подобного статуса?

— Конечно, есть, — продемонстрировал белозубую улыбку Джон, который знал, что нужно говорить для получения политического убежища, ведь он кое-как крутился в международной политике. — Меня принудительно рекрутировали на пожизненную службу в армию без оплаты труда. Фактически использовали меня в качестве рабской силы. Я сбежал или дезертировал из армии. Называйте это как пожелаете. Я предпочитаю считать это бегством из рабства. На родине меня ждёт расстрел.

— По нашим сведениям армия Южного Судана набирает в свои ряды добровольцев, — нахмурился иудей, которому совершенно не хотелось возиться с оформлением документов.

Большинство беженцев не могут рассчитывать на политическое убежище, поскольку для этого нужны серьёзные основания, примерно такие, какие предоставил нагло лыбящийся суданец.

— Отчасти они набирают добровольцев, но это не всегда так, — продолжал лыбиться Джанго. — Солдаты пришли к нам в племя, и силой принудили молодых людей, включая меня, пойти с ними. Они забрали наших коров и изнасиловали наших женщин. В общем, плохие люди. Мне обратно к ним нельзя.

— Документы у вас есть, Джон Джанго? — мужчина чувствовал, что у него начинает побаливать голова. Он селезёнкой чуял, что парень его обманывает, но приходилось записывать его слова в протокол.

— Нет, и никогда не было, — ещё шире стала его улыбка. — Зачем они скотоводу?

— Вы не упрощаете мне работу… — помассировал виски чиновник. — Что ж, заполним документы. Вам придётся ответить на ряд вопросов, чтобы мы могли проверить, не преступник ли вы и говорите ли вы нам правду.

— Конечно, — Джон был абсолютно уверен в том, что его слова никаким образом невозможно проверить. Израильтяне не смогут отправиться к его родному стойбищу, чтобы опросить соплеменников. А об армии Южного Судана он знал очень много и мог назвать имена командиров, в существовании которых можно убедиться, и тем самым косвенно подтвердить правдивость его лжи.

После множества дотошных расспросов о том, где и как он жил, в какой части служил и чем занимался, на которые он ответил как по писаному по несколько раз, вопросы продолжились.

— Вы умеете читать и писать?

— Да! — с гордостью выпятил он грудь. — Я четыре года учился в школе в Уганде.

— Так-так, — оживился иудейский чиновник. — Интересно. Это как же вы это сумели сделать?

— Просто в один из дней я решил, что хочу быть грамотным, встал и пошёл в Уганду. Поучился в школе и вернулся назад к своему племени.

— Вот так просто? — приподнял брови иудей.

— Да. Что в этом сложного? — Джон продолжал улыбаться, как и во время допроса. — У меня есть ноги, я умею ходить. Куда хочу — туда иду.

— Какими вы владеете языками? — устало вздохнул мужчина.

— Английский хорошо, русский похуже. Испанский и немецкий ещё хуже.

Чиновник на мгновение замер и разглядывал чернокожего так, словно с ним заговорила кошка. Он сам с высшим филологическим образованием знал только два иностранных языка. На одном из них сейчас говорил, а вторым был русский, поскольку его родители были эмигрантами из СССР.

— Откуда вы знаете эти языки? — перешёл он на великий и могучий.

— Я немного работал гидом, — переключился на тот же язык Джон. — Возил туристов-белоснежек в родное племя. Русских туристов на удивление было много среди моих клиентов. Был среди них один прикольный мужчина с бородой. Он был ведущим передачи. Они снимали документальный фильм про жизнь моего племени. Его звали Николай Роздов. Такой забавный. Богатый, а всего с одной женой.

— К-хм… — поджал губы мужчина.

Он в свои сорок лет ни одной телезвезды не встретил, а тут какой-то дикарь почти на чистом русском рассказывал ему о том, как возил по Африке человека, на передачах которого он вырос. И ведь понятно же, что не врал. Ведь откуда дикарю из племени скотоводов знать о такой звезде российских документальных передач, как о Роздове?

— Что ж, — продолжил он, — с оформлением документов мы закончили. Ожидайте ответа. Процесс рассмотрения прошения может затянуться на месяц. Пока же вам надлежит находиться на территории лагеря беженцев. Покидать территорию лагеря запрещено. В случае нарушения запрета в вашей заявке будет отказано.

— Я всё понял, — внутренне ликовал Джанго, покидая штабную палатку.

Прожить месяц в палаточном лагере для него не проблема. Условия не особо отличались от тех, которые у них были во время службы в армии. Тогда он считал их райскими. Сейчас, конечно, после президентской роскоши, уже так не думал. Но это было на порядок лучше того, что он мог получить в родном племени.

Но просто предаваться гедонизму он не собирался, а начал искать выходы на контрабандистов. Ведь его конечной целью была земля обетованная, и это не Израиль, откуда его в любой момент могли вытурить, а Великобритания с высокими пособиями для беженцев.

Поиски его вывели на шустрого худого паренька из Эритреи. Тот по слухам вербовал девушек в проститутки и предлагал им переправиться в Европу. Но и остальным предлагал такие же услуги, только за деньги. За новых клиентов ему наверняка контрабандисты отстегивали, но вряд ли больше десяти процентов. Скорее даже процентов пять. Но для выходца из нищей страны это огромные средства.