Пока мы были этим заняты, Федя Калиновский и Машка играли в карты.
Степенный и неторопливый, во всем любящий точность, Федя был полной противоположностью вспыльчивого болтуна Юрки. А еще Калиновский был силен и вынослив, как колхозный бык. Подозреваю, что именно из-за этих качеств хитрый Юрка сманил его в эту поездку, ибо денег, причем «живых», Феде хватало. Он работал связистом и недостатка в шабашках от граждан, желавших обзавестись домашним телефоном, не испытывал.
Огромная, скворчащая яичница с луком и салом, «рояль», заледеневший в морозилке до той кондиции, когда это отвратительное пойло можно глотать не морщась, пачка Бонда… Включенный телевизор без звука показывал адов треш под названием «Моя семья» – предтечу многих говношоу нулевых и десятых.
– Значит так, пока трезвые, – деловым тоном сообщил Юрка, – завтра в 7 утра едем на электричке до станции Кудымбаево. Это примерно 5 часов. Там выгружаемся, и чтоб не привлекать внимания аборигенов, идем через лес до места. Работаем. Через три дня за нами в Кудымбаево приезжает мой знакомый Колян на КамАЗе. Забирает хабар и нас. Место он знает. Всем все понятно?
– То есть мы на виду у всех жителей поселка будем грузить цветнину в КамАЗ? – уточнил Федя.
– Нет, – засмеялся Юрка, – к чему нам лишние глаза. Колян встанет в лесочке, недалеко от поселка. А наша задача – все быстро перетаскать с тележки в КАМАЗ. Это метров триста.
Машка, пившая вместо рояля пиво Викинг мечтательно сказала:
– Заработаем денег, мальчики… Ну Женя, купит видос, мы с Юркой – машину, а ты, Федя, что?
Федя посопел и серьезно сказал:
– Я в бизнес вложусь. Поеду по деревням ваучеры у старух и алкашни скупать.
– Мой еще купи, – засмеялась Машка, – все равно от них толку мало.
Свой я, к слову, уже давно «замотал» за 4 тысячи и купил пластинку группы Алиса «Для тех, кто свалился с Луны».
– Юран, – поддел я своего друга, – неужели тебе Машу хочется брать с собой на такое дело?
– Да я отговаривал – она ни в какую, – вздохнул наш предводитель.
Маша затянулась Бондом и сказала голосом кота Матроскина:
– Я со своим Юркой теперь ни за что не расстанусь.
Все рассмеялись.
Внешность Машки была обманчива, как прогноз погоды. Огромные голубые глаза и тоненький голосок создавали впечатление пай-девочки. На самом деле это была оторва каких мало. Она гоняла на юркином мотоцикле так, что бедняга Лисин поминутно хватался то за сердце, то за голову, она знала приемы самбо и один раз так отделала на рынке хамоватого продавца-кавказца, вздумавшего лапать ее, что вывихнула ему руку. Она могла собрать мелкую пацанву и устроить набег на чужой огород за яблоками. В общем русский вариант девушки Джеймса Бонда. Правда болтун и раздолбай Юрка никак не тянул на агента 007.
Была уже глубокая ночь, но мы не спали, а продолжали выпивать, играть в карты, разговаривать и смеяться. Один из плюсов беспечной молодости в том, что можно легко куролесить всю ночь, не опасаясь, что утром будешь чувствовать себя как будто на тебя рухнул самолёт. Хотя если бы мы знали, чем обернется для нас эта увеселительная, как уверял Юрка, поездка, то мы бы не только легли бы спать пораньше. Мы бы вообще не поехали.
2
Утром естественно все проспали и вскочили как ошпареные только за сорок минут до отправления электрички. Причем Федю, спавшего богатырским сном и храпевшего так, будто он овладел секретом горлового пения, пришлось будить всем вместе. В спешке собравшись и наскоро попив кофе, мы вышли на улицу. Поклажи у нас было предостаточно. Самый большой и тяжелый мешок с разобранной путевой тележкой достался засоне Федьке. Впрочем, он не возражал.
Стоял конец апреля. Было зябко и неуютно. Березы прощально махали нам вслед своими ветвями с только-только начавшими набухать почками. По пути на вокзал выяснилось, что Юрка не взял лопату, которая должна была пригодиться, если какой-то кабель уходил бы под землю.
– Забыл, – оправдывался Юрка, – а вы тоже хороши, могли бы напомнить! Ну ничего! Это мы сейчас исправим. Подождите-ка.
Путь наш пролегал мимо стройки, огороженной забором. Юрка разбежался и ловко перемахнул через преграду. Лет через десять такие трюки будут называть паркуром. Стройка была уже несколько месяцев как остановлена, хотя сторож там присутствовал. Но сейчас он сладко спал в своем вагончике, вполне возможно, как и мы убаюканый роялем.
Через пять минут наш главарь и по совместительству похититель лопат, вернулся. Помимо штыковой и совковой лопаты он нес еще и кувалду, на которой с обеих сторон сваркой было наплавлено слово ВОВА.
– Не мог не взять такую красоту, – пояснил Юрка. – Это ж прям настоящий боевой молот!
И, подражая викингу, он поднял «Вову» к небу и зарычал:
– Один!!!
– Пошли быстрей, а то опоздаем, берсерк, – засмеялась Машка и, если бы действие происходило в наши дни, вероятно бы добавила «с Алиэкспресс».
Но тогда Али дня нас был просто таджик-продавец польских шмоток на рынке. А экспресс – поезд, на котором он за этими шмотками мотался.
Федя Калиновский снова строго посмотрел, как Юрка засовывает ВОВУ в его и без того большой рюкзак, но опять промолчал.
Мы едва успели выйти на перрон и выкурить по сигарете, как подошла видавшая виды электричка.
Да, железнодорожный транспорт, как и многие отрасли тогда, переживал не лучшие времена. Особенно электрички. Грязные, с облупившейся краской и выбитыми стёклами, некоторые со следами пожаров. Если бы электропоезда умели говорить, мы бы услышали множество захватывающих историй о жестоких групповых драках, забрызганных кровью вагонах, о разудалых проводах в армию, когда к кровище добавлялась блевотина и уснувшие в ней провожающие. И конечно электрички поведали бы нам, что такое зима. Когда стёкла в вагоне покрываются инеем, а продрогшие пассажиры, которым ещё ехать и ехать, перестают верить в тепло и думают, что отопление в вагоне – это такая красивая легенда.
Заморачиваться такой мелочью, как покупка билетов, мы не стали. Кондукторов тогда в электричках не было, а контроль в этом виде транспорта был таким же редким явлением, как песни Шнурова без мата.
Закинув вещи на верхнюю полку, мы наконец расслабились. За окном поплыли привычные глазу леса, среди которых величественно, как древние пирамиды, возвышались терриконы пустой породы. Спать уже не хотелось. Федя вытащил магнитофон Ритм, перемотанный изолентой, и включил было Влада Сташевского, но вызвал бурю негодования с нашей стороны.
– Выруби эти сопли, – сердито пропищала Машка. – Юрка, ну скажи ему!
– Федя, мы сейчас поставим Гражданскую оборону, а Сташевского ты потом, один послушаешь, -терпеливо, как маленькому стал объяснять ему Юрка.
– А я не люблю вашу «Оборону», – сердито протестовал педант Калиновский. – Орет что-то, будто ему яйца прищемили, а что – непонятно.
– Федя, сейчас у нас демократия, а не совок, и большинство хочет Г.О., – подключился спору и я, – ты должен подчиниться большинству.
– Должен-то я должен, только мафон-то мой, – защищался несчастный фанат Сташевского.
Федьку кое-как уговорили, и вагон негромко, но все-таки вспорол крик Егора Летова «Винтовка – это праздник, всё летит в ****у».
Народ не обращал на нас никакого внимания. Кто-то играл в карты, кто-то по давней железнодорожной традиции жевал снедь, кто-то подбадривал себя алкоголем. Мы тоже разложили колоду и стали играть в переводного дурака. Машка как обычно жульничала, и Юрке вследствие этого не везло, и погоны уже не один раз легли на его плечи. Так прошло часа три.
И тут в нашу дорожную идиллию вмешался его величество Случай. Звали этот случай Контроль. Ну или проверка билетов. Кто бы мог подумать, что именно сегодня нам так повезёт? В наш вагон стал забегать народ из соседнего вагона, громким шепотом предупреждая всех: «Контроль». Взаимовыручка седи пассажиров тогда была что надо. Мы тут же вскочили, похватали свои шмотки и вместе с большинством пассажиров побежали в следующий вагон, который еще не знал о приближении Зла. В общем начался флешмоб под названием «побег всей электричкой от контролеров». Такие состязания были не редкость и не выдумка дяди Миши Задорнова. Постепенно в хвосте состава скопилось огромнее количество зайцев разного пола, возраста и вероисповедания, и как только электричка остановилась и открыла двери, всё это стадо выскочило на улицу и перегоняя друг друга понеслось к вагонам, уже проверенными контролёрами. Нашему цыганскому табору было труднее из-за поклажи, мы едва успели в панике заскочить в вагон, как двери захлопнулись.
