Кезон от такого заявления замер, затем вплотную придвинулся к нему, дыша в лицо парами сдерживаемого гнева.

– Послушай, парень, – сказал он с расстановкой, – шутки остались на корабле. Давай договоримся: заканчиваем здесь наше общее дело и расходимся каждый в свою сторону.

Лукан стойко выдержал его взгляд, готовый, казалось, вогнать под землю.

– Согласен, – кивнул он. – Я, кстати, ужасно соскучился по нормальной пище.

Кезона заметно попустило, он даже позволил себе улыбнуться.

– Я знаю неподалеку достойную таверну. Идем.

Грек, которому Кезон весь вечер щедро подливал вина, оказался настоящей находкой. Всякий раз, прикладываясь к чаше, он рассыпался в похвалах этому божественному напитку и своим новым друзьям, пригласившим его за стол и не скупившимся на угощение. Они опорожняли уже третий кувшин, когда Алкей (так звали их местного собутыльника), громко икнув, поинтересовался:

– Так откуда вы прибыли? Я что-то не расслышал.

– Так ты и не спрашивал, приятель, – весь светясь радушием, сказал Кезон.

– Хорошо, тогда я спрошу: откуда? – Язык у грека основательно заплетался.

– Из Сирии, – сообщил партнер Лукана и подмигнул ему.

– О-о-о! – протянул Алкей и воздел к потолку чашу. – За Сирию! Самую жаркую из стран!

– За Сирию!

Оба чужеземца с готовностью поддержали его и заказали еще один кувшин и закусок. Грек едва не заплакал от умиления.

– Я всегда говорил, что хорошие люди есть везде, – расчувствовался он, с нетерпением заядлого пьяницы наблюдая, как Кезон наполняет его чашу вином. – Взять хотя бы моего соседа Эвмена. Тот уже много лет ведет свои торговые дела исключительно с Херсонесом и утверждает, что честнее тамошних жителей нет. Египтяне жадны, иудеи хитры, сицилийцы скупы. По всему побережью понта – купцы Херсонеса самые порядочные! Так говорит мой сосед Эвмен, а он человек уважаемый, и я ему верю.

Темно-красная жидкость заполнила чашу Алкея до краев, и он, не дожидаясь очередного тоста, отпил из нее. Вытер ладошкой пухлые губы и закусил фиником. Лукан к своей чаше не притронулся, наблюдал за ним с возрастающим интересом. А вот у Кезона, по-видимому, к их новому приятелю был свой, особый интерес. Он сделал за компанию небольшой глоток и спросил:

– А скажи мне, дорогой Алкей, не собирается ли твой сосед Эвмен отплыть в ближайшее время в Херсонес?

– Так вот послезавтра и отплывает, – ответил грек, отправляя в рот очередной финик.

– Ты финики-то запивай.

Алкей охотно последовал совету, и его чаша наполовину опустела. В глазах Кезона вспыхнул лукавый огонек.

– Отменное у вас, в Византии, вино, давно я такого не пил!

– Что есть, то есть. Я бы сказал, лучшее во всей Греции!

– Чем же, если не секрет, торгует уважаемый Эвмен? – продолжал допытываться спутник Лукана.

– Да какой тут секрет! Отборными тканями и посудой. Ну, еще оружием наших знаменитых мастеров.

– Пассажиров на борт берет? Или у него на этот счет строгие правила?

– Это вас, что ли? – Грек вытянул руку с чашей и подмигнул. – За хорошую плату, конечно, возьмет. Какой торгаш упустит своей выгоды! За Херсонес!

– За Херсонес!

Все трое чокнулись, выпили и принялись закусывать жареной рыбой в каком-то особом местном соусе. Лукану он понравился настолько, что это заметил даже всецело поглощенный их собутыльником Кезон.

– Вижу, здешняя кухня пришлась тебе по вкусу?

– Да, мне нравится. А что?

– Э-э-э! Вы не пробовали, как стряпает моя женушка! – встрял Алкей. – Вот уж где послали боги дар.

– Не сомневаюсь, приятель. – Кезон хлопнул его по плечу. – Возможно, в следующий раз мы заглянем к тебе в гости и сможем по достоинству оценить таланты твоей супруги.

Грек прищурил один глаз, почесал макушку.

– Следующего раза может и не быть.

– Это почему? – откровенно удивился Лукан.

– Корабли боспорского царька стали пошаливать на море, – понизив голос, сообщил Алкей. – А еще говорят, в городе полно его лазутчиков. Так что вы, друзья сирийцы, будьте осторожнее. В Византии хоть и полно народа, но новые лица заметны всегда. Особенно для тех, кто ими интересуется.

– Нам бояться нечего, – беспечно заявил Кезон, – да и в городе мы с партнером не задержимся.

Внешне он ничем себя не выдал, но Лукан был практически уверен в том, что в голове его компаньона уже начал вырабатываться одному ему известный план. Да и вряд ли Нарцисс отправил бы сюда человека без соответствующего опыта.

– В городе, возможно, и нечего бояться. – Грек уж очень осторожно поставил пустую чашу на стол. – А вот в море… есть чего опасаться. Перехватят корабли Митридата, провались он в Тартар, и прощай, здоровье.

– Неужели все так серьезно? – попробовал уточнить Лукан.

– Все об этом знают, – приложив палец к губам, произнес Алкей, – но вслух не говорят. Думают, все само собой наладится. Ха, глупцы!

Кезон налил ему вина, небрежно заметив:

– Что с глупых людей взять!

Грек смотрел в чашу помутневшими глазами, но губы его продолжали шевелиться:

– Эх, друзья-сирийцы, вспомните еще мудрость Алкея. Поверьте, это только начало!

На следующее утро, прилично пропетляв по городу, они вышли к стоявшему на его окраине дому. Лукан так и не понял настоящей причины их хитроумных маневров по улицам Византия: то ли его напарник изначально сбился с пути, то ли проверял, нет ли за ними хвоста. В любом случае к конечной цели своей утренней прогулки они добрались без приключений, что уже само по себе было хорошим знаком.

– Удобное место, – сказал Кезон, окидывая цепким взглядом окрестности и невысокий, но массивный забор, у которого они остановились.

Лукан, осмотревшись, не мог с ним не согласиться.

– Это место тебе знакомо? – спросил он.

– Только по описанию. И, насколько я могу судить, оно ему соответствует.

– Да, тут тихо, и подходы прекрасно просматриваются, – отметил Лукан. – Вот только для царской особы дом маловат.

Кезон многозначительно хмыкнул, но промолчал. Решительно подошел к двери в стене, чуть в стороне от главных ворот, взялся за медное кольцо. К удивлению обоих, дверь оказалась незапертой. Немного подумав, Кезон распахнул ее и сделал шаг внутрь. И тут же отпрянул обратно, захлопнув за собой дверь с такой силой, что от забора отлетели мелкие камешки.

Лай, раздавшийся из-за стены, заставил Лукана вздрогнуть, как если бы он услышал звуки, идущие из жуткого и мрачного мира, которым правит сам Аид.

– Чтоб мне провалиться, – выдохнул, переводя дух, Кезон, – если это не сам трехглавый Цербер! Да я в жизни такого чудовища не видел!

Лукан был растерян не меньше его, совершенно не представляя, как в такой ситуации реагировать.

– И что дальше?

Отвечать его спутнику не пришлось. Кто-то угомонил пса и вежливо, но при этом, не скрывая иронии, осведомился:

– Вы ошиблись домом или кого-то ищете?

– Мы из Рима, с вестями для твоей госпожи, – ответил Кезон, поправляя тунику и уже окончательно овладев собой. От его замешательства не осталось и следа.

– Можете войти, – предложил все тот же вежливый голос и, тихонько хихикнув, уточнил: – Собака не тронет.

– Хотелось бы в это верить, – проворчал Кезон и уже не так уверенно вновь открыл дверь.

Лукан последовал за ним.

Их встречала миловидная и хрупкая девочка-подросток, у ног которой восседал чудовищных размеров пес. Его холка доходила девочке до плеча, и рядом с ним она выглядела маленькой и беззащитной, что, впрочем, не мешало ей ласково поглаживать своего большого друга по лохматому загривку. Черный, как ночь, зверь смотрел на них изучающе-настороженно и выглядел настолько жутко, что спина Лукана покрылась липким потом.

– Я же говорил, настоящий монстр, – приглушенно произнес Кезон, но девочка его услышала.

– Его зовут Мрак, – сказала она и улыбнулась, отчего в уголках влажных губ появились маленькие ямочки.