— С вашим наследником все хорошо, Ваше Величество, — правильно понял его герцог. — Мы не собираемся никого поднимать. Напротив — нам нужно упокоить одну нежить, которая перекрывает проход в замок Бельмонте. Видите ли, нам необходимо вернуться на летучем корабле. Предсказание… Не стоит идти против него.
Глава 21
Предлог пойти в замок в одиночестве так и не нашелся. На все мои намеки, что в замке могли сохраниться скелеты или еще чего похуже, что Исабель, что Оливарес отвечали недоуменными взглядами. В чем-то я их понимал: меня самого после сеньориты Фуэнтес какими-то жалкими древними скелетами было не испугать.
Защита пропустила моих спутников в замок, но только на лестницу. Ни в один из коридоров прохода им не было, а я не торопился показывать, что сделать это могу. Оливарес потыкался в первый же коридор и разочарованно остановился.
— Алехандро, зачем мы сюда пришли?
— Проверить, как там наш корабль.
— Что с ним случится? — тоскливо сказал Оливарес, задрав голову. Тащиться просто так на верхотуру ему не хотелось.
— Не хотите смотреть на корабль, можете прогуляться до алтаря.
Проклятийника неожиданно перекосило. Одна мысль попасть туда, куда хотели его затащить гравидийцы, неожиданно привела дона в ужас. Он выставил руки перед собой и чуть ли не начал формировать защитные чары. Или, как вариант — нападающие. По незаконченным понять сложно, а Оливарес быстро опомнился и все развеял.
— Ну уж нет, я лучше тут во дворе побуду, на солнышке, вас подожду, — бросил он. — Я не мальчик уже бегать туда-сюда. Вы, если хотите, можете тащиться на верхотуру. Но вот что я вам скажу: зря вы это затеяли. Пойдем туда все вместе, когда время придет.
В результате мы с Исабель отправились к кораблю вдвоем. Примерно на середине дороги она внезапно остановилась и сказала:
— Алехандро, я же знаю, что вы можете пройти не только в ритуальный зал, но и в сам замок. Что вам мешает это сделать?
— Замок пробудится, получим неприятности.
— Отец все равно собирался сообщить, что взял под контроль замок Болуарте…
Нет, герцог, конечно, снимает с меня часть проблем: если и будут кого убивать с целью неисполнения пророчества, то только его. Тут главное — находиться в этот момент подальше. Желательно здесь, где защита не пропускает никаких посторонних в замок. Так что, может, и имеет смысл пойти Исабель навстречу и обследовать хотя бы этот коридор — хоть знать будем, что здесь и как.
— Это должен быть жилой этаж, — продолжила уламывать меня донна. — Если вы боитесь, что я подсмотрю ваши тайны, то их здесь просто нет. А если вдруг что появится, то я сразу закрою глаза.
Она умильно на меня посмотрела, и я сдался, хотя был уверен, что все тайны, которые она увидит, запомнит накрепко. А вот передаст отцу или нет — тут были варианты, потому что мы с Исабель собирались пожениться, а разводы тут не предусмотрены. При таких условиях благоразумная невеста не станет передавать секреты жениха до тех пор, пока не убедится, что женой не станет.
— Всевышний, да покажи ты своей самке этот замок, — виртуально закатил глаза Шарик. — Заодно сам посмотришь, что тебе досталось. Это наследство куда лучше жалкой башни, и подорвать его так легко не выйдет. Но для этого ты должен знать о нем все.
Объединенными усилиями они меня добили. Хотя мне казалось, что, хотя Шарик пытается казаться равнодушным, ему тут не меньше интересно, чем мне. Наверняка хочет сравнить замок Мурильо, в котором он бывал до Убежища, и замок Бельмонте, в который удалось попасть только сейчас.
— Пойдемте.
Я взял Исабель за руку и свернул в ближайший проем, где сразу же загорелись настенные светильники, освещая дорогу. Не погасли они и после поворота, потому что там хоть и были окна, но столь узкие, что света давали недостаточно, чтобы оценить великолепие коридора. Удивляться, что на все это хватало энергии, не стоило. Не зря же поколения за поколением королевские семейства отправляли сюда отпрысков, которые не только получали чужие знания, но и делились своей энергией.
И этой энергии с лихвой хватало на поддержание замка в рабочем состоянии. Казалось, мы попали в прошлое, величественное такое прошлое. Парадные портреты в золоченых рамах. Текстильные обои, стыки которых закрывались резными деревянными плашками, тоже позолоченными. Вдоль стен куча каких-то невысоких вычурных столиков и помпезных ваз, при виде которых почему-то сразу вспомнился подарок Ортис де Сарате, хотя выглядели они произведениями искусства, а не первой поделкой ученицы начальной школы, заинтересовавшейся раскрашиванием керамики.
Исабель очарованно вздохнула, не в силах двинуться места. И действительно, коридор казался туннелем из нашего времени в прошлое. Антикварным, проверенным временем переходом.
— Мне кажется, ваш замок должен производить впечатления не меньше, — заметил я, выбивая спутницу из состояния восхищения, в котором она застыла посреди коридора.
— Наш… Он не такой совсем, — ответила Исабель. — У нас уже много более современных вещей, а даже портреты, написанные позже, имеют свои отличия.
И она зачем-то высыпала на меня ворох сведений о том, как можно отличить портреты, которые были написаны двести лет назад, от портретов, которые были написаны сто.
— А здесь совсем древние, — восторженно заключила она.
Она на цыпочках прошла вперед, но разглядывать картину вблизи не стала, открыла дверь рядом с ней. Это оказалась детская с кучей разнообразных игрушек и огромной доской с полустертыми надписями мелом на черном фоне. Какая-то помесь игровой и учебной комнаты. Впрочем, при том количестве детей, что были в конце существования рода Бельмонте, необходимости все это разделять не было. В последние поколения зачинался один ребенок, на развитие которого бросалось все. А развитие — это не только занятия, но и игры, желательно со сверстниками. Освещение здесь было на уровне и обеспечивалось не только узкими окнами, но и, похоже, какой-то чародейской системой, доставляющей солнечный свет прямо в комнату. Потому что дополнительных источников освещения я не видел, а плотность светового потока соответствовала тому, что снаружи. Свет был яркий и живой, не производил впечатления искусственного. Нужно будет разобраться, как он сделан — такая система явно лучше той, что я использовал в башне.
Долго комнату разглядывать не получилось. Буквально минут через пять появилось неприятное чувство, как будто я подглядывал за чужой жизнью, а кто-то подглядывал за нами. Судя по тому, что Исабель тоже стала держаться напряженней, показалось так не мне одному.
— Кажется, тут есть призрак, — неожиданно сказал Шарик, который все это время тихо сидел на моем плече, сжавшись в комок. — Один или несколько, пока сказать не могу. Мешает сам замок. Похоже, он тебя не совсем считает хозяином.
— Вы кто? — Посередине комнаты материализовался просвечивающий субъект в одежде минимум двухвековой давности. И я сейчас не об истрепанности, а о моде. Камзол на призраке выглядел новым и дорогим. Очень, очень дорогим. Так же, как и артефакты, который поблескивали даже на таком отражении реальности, каким было привидение. — Это хозяйская половина. Гостям сюда хода нет.
Моя спутница испуганно дернулась в сторону двери. Но что нам мог сделать какой-то древний призрак?
— Исабель, поздравляю, — жизнерадостно сказал я. — Наш замок будет с привидением. Говорят, это существенно увеличивает стоимость. Продавать я, конечно, не собираюсь…
— Это мой замок! — призрак едва заметно покраснел. Наверное, это должно было указывать на злость, но выглядело, как будто ему внезапно стало стыдно за свое нахождение на чужой территории. — Убирайтесь отсюда вон, чужаки!
— Твоим он был раньше, — заметил я. — И то не факт. А уж после смерти все имущество переходит в собственность живых. Вот мне и достался замок с половиной острова.
Про вторую половину острова я говорить не стал, подозревая, что моя связь с Мурильо не придется этому дону по вкусу. Был он молод, красив этакой аристократичной красотой, сразу напомнив мне Марию Исабель. В маму пошел, значит: сразу видно, что кровь Бельмонте взяла верх. Не полностью, конечно. При желании, наверное, я мог бы разглядеть и что-то от внешности моего прошлого тела. Но желания не было: не хотелось иметь что-то общее с субъектом, устроившим в своем замке алтарь для жертвоприношений. С его точки зрения, все было нормально: он искал возможность сбросить с себя проклятье, попутные трупы его не волновали. Не он же их убивал. Но с моей — лучше бы он сразу умер, не доводя до стольких жертв.
