— Парень в рубашке родился, — сказал он, когда пуля выскочила ему в руку. Не знаю, что сделал лекарь, но со стороны казалось, что он словно вытянул ее магнитом. — Двигательные и речевые центры, судя по всему, не задеты. Но пока не хочу делать обнадеживающих выводов. Нужно немедленно отправлять его в больницу под круглосуточное наблюдение и детальное обследование. Сейчас сконфигурирую правильный процесс регенерации из того эфира, что вы в него накачали. Но нужен нормальный уход.
— Спасибо, Григорий Владимирович. — Я протянул ладонь. — Могу я забрать пулю? Это улика, ее нужно передать службам.
— Давайте хоть в пакет упакую! — возмутился Сольский.
— Разумеется.
— Сейчас позвоню коллегам, попрошу прислать карету из ближайшей больницы, — добавил Сольский. — И хотелось бы сразу отправить пациента в Петербург. У меня есть связи в Военно-медицинском госпитале. Полагаю, с учетом обстоятельств, будет безопаснее отправить пациента туда.
Я кивнул.
— Согласен. Под охраной военных спокойнее. Все расходы возьмет на себя моя семья.
— Да к черту расходы! — Воскликнул лекарь. — Он чудом выжил! Случай один на миллион. Не сочтите за излишний цинизм, но мои коллеги в очередь выстроятся, чтобы разобрать эту историю. Тем более военные медики — им такая практика на вес золота.
Ну, доля цинизма была присуща не только Сольскому.
Бедолага реставратор оказался выжившим свидетелем, который должен был запомнить немца. И если этот немец и его хозяева не идиоты, то, узнав о том, что Никита выжил, они наверняка попытаются закончить начатое. И вот здесь их буду ждать я.
Мне не терпелось наконец-то познакомиться лично.
— Благодарю за помощь, Алексей Иоаннович, — сказал лекарь. — Дальше я справлюсь сам. Если вам нужно идти…
— Да, спасибо. Мне и правда стоит сделать пару звонков.
— Только, ваша светлость, вы не могли бы подать мне мой саквояж? Не дотянусь, должен эфир отслеживать.
— Конечно.
Я взялся за ручки большого кожаного портфеля, на котором красовался бронзовый медицинский кадуцей в виде брелка. Но как только я оторвал саквояж от пола, что-то выкатилось из-под него, блеснуло металлом и юркнуло под ножки стеллажа.
— Погодите-ка…
Я рассеянно передал ношу лекарю, а сам встал на колени и попытался разглядеть, что укатилось. Пришлось зажечь маленький «Люмен».
— Ничего себе…
— Что там, ваша светлость?
— Григорий Владимирович, у вас найдется еще один такой маленький пакетик?
Я не верил своим глазам. Патрон! Не просто гильза, а целый патрон!
Схватив одну из резиновых перчаток, что торчали из саквояжа, я надел ее и осторожно достал находку.
— Кажется, у вас еще одна улика, ваша светлость, — констатировал лекарь.
— И на этот раз куда более информативная…
Я осторожно поместил патрон в пакетик. Видимо, первый выстрел дал осечку, и патрон сбросили. Убивать реставратора они, судя по всему, сначала не планировали — нет, они перевернули здесь все вверх дном в поисках чего-то. Но их явно спугнули, и закончить допрос они не успели. Никита видел их лица, поэтому его решили просто убрать. Времени подчищать за собой тоже не было.
Но патрончик мог кое-что рассказать как минимум об оружии. Надежды на то, что это крепкая зацепка, у меня не было. Но Черкасову и его ребятам точно будет интересно.
Оставив Сольского и Никиту под охраной гвардейцев из Зимнего, я схватил связку ключей, на которую указал реставратор, и спустился во двор. Константина нашелся здесь же, возле входа в мастерскую — он как раз разговаривал с женщиной из сувенирной лавки. Весь замок срочно закрыли для посетителей, и сотрудники музея сейчас провожали возмущенных и напуганных туристов на выход. Возле моста уже парковались машины полиции.
— Ваша светлость. — Константин кивнул в сторону реставрационной. — Как он?
— Жив и, судя по всему, жить будет. — Я достал упакованную в маленький пакетик с патроном и протянул охраннику. — Похоже, девятимиллиметровый. Сможете на глаз определить, откуда добро?
Константин включил на телефоне фонарик, чтобы внимательнее осмотреть находку.
— Люгеровский, калибр девять-девятнадцать, ваша светлость. Классика. Надо маркировку посмотреть…
Охранник перевернул пакет и повернул патрон сквозь полиэтилен, подсвечивая фонариком. — Вот она, родная… Так, число пятьсот пять — это Тульский патронный. Год выпуска — двадцать второй… Патрончик отечественный, ваша светлость. Причем, маркировка у него не для гражданского применения. ИВС — это императорские вооруженные силы. Но откуда вы его…
— Нашел в той же комнате, где был пострадавший. Думаю, осечка.
— Не удивлюсь. С тульскими в последнее время нередко случается. Вроде даже ревизоров на завод посылали.
— Так что за птичка, Константин? Подо что подходит, можете сказать? Тем более что патроны не гражданские.
Охранник переглянулся с подошедшими коллегами.
— Точно вам только экспертиза скажет. Девять-девятнадцать — калибр очень распространенный. Это еще с прошлого века стандарт. Подходит много подо что: от антикварного немецкого «Парабеллума» до новенького ПУКа.
Я изумленно приподнял брови.
— ПУКа? Это что еще за хрень?
— Да сами смеемся, но уж как назвали, — пояснил коллега Константина. Кажется, Ермолаев. — Пистолет Ульянова-Крымского. Сокращенно — ПУК. Недавно встал на вооружение. Название смешное, а пушка серьезная.
Ну, чего-то подобного от Немца я и ожидал. Стандартный калибр, стандартное оружие — чтобы мы ноги стерли в поисках. Вот только патрончики достались военные. Это единственная зацепка. Но теперь у меня было хоть что-то.
— Мне нужно позвонить, — сказал я и, забрав улику, сунул пакетик в карман пиджака.
Первым делом я набрал Черкасова. Экспедитор долго не брал трубку, но на восьмом гудке я все же услышал заветное:
— Алексей Иоаннович?
— Здравствуйте, Евгений Александрович. Есть пара минут?
— Да, ваша светлость. Надеюсь, мне не нужно вас спасать?
— Все гораздо интереснее. Есть для вас подарок.
Я в общих чертах пересказал ему суть вопроса. Судя по звукам на фоне, Черкасов вышел в другое, более тихое помещение, и понизил голос.
— Кто в курсе?
— Пока мало кто, но здесь уже полиция. Через пару часов будет знать весь город. Выборг маленький.
— Черт. Ладно, с ними разберемся. Выезжаем. Сможете меня дождаться?
— Куда уж я теперь денусь…
Да уж, вот и съездил за книжкой. К слову, ее тоже бы неплохо забрать, пока здесь не начали прочесывать каждый сантиметр. Отложив телефон, я решил первым делом пошарить в том подвале, где Никита спрятал заказ.
— Алексей!
Я обернулся на знакомый голос. Во двор стремительно вошел брат и почти что бегом направился ко мне. Я ожидал, что он обрушит на меня очередную тираду, но вместо этого старший брат… внезапно сгреб меня в объятия.
— Слава богу, не пострадал, — выдохнул Виктор. — Господи, я сорвался от Брюмера, как только мне позвонили. Что стряслось?
Я обнял его в ответ и наклонился к его уху. Пусть окружающие думают, что это просто облегчение от того, что все закончилось.
— Помнишь, я говорил о книге, которую реставрировал для отца? — тихо сказал я.
— Конечно.
— Парня чуть не убили из-за нее. Я уверен. Но ее не нашли.
— Парень-то живой?
— Да. Сейчас переправят в Питер. А ты мне нужен как мой официальный представитель. Сейчас полиция перевернет здесь все вверх дном, а через пару часов явится Черкасов с группой.
— Черкасов? — Удивился брат. — А «Четверка» здесь при чем?
— При том что реставратора едва не убили люди. Которые уже проходили по делам Черкасова.
— Так что с книгой?
— Спрятана. Идем.
Хитрый он, конечно, жучара, этот реставратор! Явно не впервые брался за заказы мимо кассы, раз научился прятать то, что остальным в цехе видеть не положено. И именно эта его хитрость сейчас нас спасла.
Но только откуда Немец знал, что идти стоило именно сюда? Они ведь точно искали мою книгу. Получается, кто-то слил информацию, но не до конца или неточно.
