— Думаю, — всхлипнула Нау.
Нау ничего не знала о целительских приоритетах. Она выросла на ветроломе, где селились бесславные калеки, вернувшиеся с очередных поисков правды, на которых их старшие заработали славу, а они потеряли части тел.
— Первые старшие не умирают, — пообещал я.
На прощание я потрогал Ваена за пальчики, поражаясь, какие они маленькие и хрупкие. Я впервые по-настоящему понял боль дивианского народа, вынужденного хоронить детей чаще, чем отводить их в Дом Опыта.
— Ну… ты это самое, — неловко сказал я Ваену, — расти скорее, я научу тебя всему, что нужно славному воину.
— Выбор предназначения — личный выбор каждого, — сквозь зубы сказала Нау. — Может, он не будет воином.
— А кем? Танцором и пьяницей?
Нау пожала плечами:
— Мы не будем его принуждать. Кем захочет, тем и станет.
Я не согласен с Нау, но не стал спорить. Младенец внимательно смотрел на меня редкими для дивианцев голубыми глазами. И это странно, ведь голубые глаза были у Дениса Лаврова, а у Самирана — чёрные. Зато во всём остальном он походил на Самирана и свою мать, как там её… «Сыне-Джа-На’На’Не-На’Не-Чи», напомнил Внутренний Голос. Да, эта.
По лицу Нау покатились слёзы. Я неловко обнял её, погладил по спине и поспешно влетел в небесный дом.
— Скорее, скорее, — приказал Инар остальным.
Воины потянулись внутрь акраба.
— Миро, встань на закрытие, — дал указание Инар.
Миро Каитапахи втянул сходни и заветрел ручку закрывания ворот.
Я вышел на балкон, чтобы ещё раз взглянуть на Нау и Ваена. Никак не могу привыкнуть к глупому имени сына.
Нау держала его на вытянутых руках, как обезьяна львёнка в любимом мультике Дениса Лаврова.
В Портовый Город я улетал с радостью, с желанием увидеть что-то новое, совсем не думая об оставленных в Дивии Нау и сыне. А теперь больно от них отрываться. Неужели я повзрослел? И не только Самиран повзрослел, но и остатки Дениса Лаврова во мне? Даже вспомнил, что Виви Карехи, быть может, воспитывает сразу двоих моих детей… А я так и не проведал её.
Когда вернусь с войны, обязательно сделаю это.
28. Высшие в духоте и низкие в огне
Итак, небесный дом моего отряда покинул Дивию.
Первый день мы летели над водой, второй — над сушей. Мы мчались на предельной скорости, силовые жилы разогрелись и внутренности небесного дома превратились в летучую парилку.
Снова сказался недостаток инженерной мысли дивианцев — вентиляция в небесном доме не справлялась с многократно усиленным жаром энергетических жил и раскалённых гнёзд кристаллов.
«Телесная Крепость», конечно, защищала от перепадов температуры, с этим озарением мои бойцы могли бы сидеть и в открытом пламени. Но как все озарения, она не действовало бесконечно. Когда срок действия завершался бойцы снова страдали от жары. И ладно жара, но духота ещё хуже: мы по очереди припадали к узким окошкам, чтобы подышать холодным воздухом.
Кайфовали только новичок Кил и Нахав Сешт, стоявшие на балконах в карауле. Им холодно на ветру, они кутались в меховые накидки.
Борясь с духотой, Миро первым снял доспехи и смотал защитную обмотку. За ним последовали остальные парни отряда. Оставшись в нижнем белье, они довольно вздохнули. Настала очередь девушек. Первой стала Эхна. Перед отлётом она нанесла на лицо узоры золотой краской, теперь она потекла, покрыв её лицо жёлтыми пятнами.
После Эхны разделись другие девушки. Даже Сана Нугвари сняла верхние слои своего халата священницы. Только Реоа не сняла кожаную броню разведчицы, то ли стеснялась, то ли от природы была такой холодной, что ей жара нипочём.
Лоуа Оаху тоже разделась, но оставила на лице маску, из-под которой безостановочно лился водопад пота. Грудь её прикрыта промокшим куском ткани на опасно тонких верёвочках, а в ложбинке грудей блестело весьма большое спасительное украшения в виде золотого шара. В гнездо вставлен кристалл яркого «Притяжение Воды», это озарение вытягивало из воздуха и почвы воду и собирало её вокруг озарённого. Лоуа носила это украшение после пережитой в прошлом травмы, когда чуть не сгорела заживо в сбитом мною небесном доме.
Наш второй водитель, Торан Зелдан, толстенький низкорослый парень, стоял перед Лоуа на цыпочках и утирал её пот полотенцем. На его белой шее, на очень коротком ремешке, похожем на ошейник, прикреплён продолговатый амулет с иероглифом рода Зелдан и с ярким кристаллом «Отталкивания Вещества», необходимого для погонщика.
Парень мечтал попасть к Мадже водителем, но его не взяли из-за происхождения, ведь Зелдан — ремесленники.
В отличие от Лоуа Торан предпочитал совершать боевые вылеты на Молниеносном Соколе, а не торчать перед панелью управления небесным домом. У него есть наследованная «Совокупность Направлений» и усвоенные светлые «Крылья Ветра». Из оружия предпочитал лёгкую мочи-ку, сочетая её с защитой из «Стены Воздуха», орудуя этим озарением, как невидимым щитом. Торан виртуозный погонщик Молниеносного Сокола. Он показал нам несколько неочевидных приёмов пилотажа, совершаемых с помощью «Совокупности Направлений». Секрет заключался в последовательности переключений кристаллов в гнёздах акраба. Примерно, как я использовал включение и отключение «Крыльев Ветра», только намного сложнее. К сожалению, в отряде мало кто пользовался лайфхаком на постоянной основе, так как он требовал светлой ступени «Совокупности Направлений». Кроме самого Торана, нужной ступенью этого озарения владел один из новичков, да и тот получил его на благоволении и не особо стремился использовать.
Последней разделась Таита Саран. Со времён родовой войны Саран и Те-Танга прошло немало времени. Таита повзрослела, угловатость подростка сменилась стремительно пышнеющими женским формами. С каждым днём она всё сильнее напоминала Мадхури Саран, маму Самирана.
Полуголые девушки в мокром от пота исподнем вызвали у некоторых воинов ожидаемые физиологические реакции — из-под набедренных повязок выросли бугры. В отличие от меня не все товарищи успели воспользоваться коротким отпуском, чтобы утолить половой голод.
Впрочем, в дивианской культуре нет ничего постыдного в эрекции. А вот размахивать ею перед лицами дам было бы дурным тоном и стало бы причиной для привода в Прямой Путь. Страдавшим от жары и возбуждения парням пришлось надеть паховую часть доспеха. Но и эти железки топорщились, поднимаемые могучей силой молодости.
Я отметил, что ни разу не видел свой отряд обнажёнными. Зрелище прекрасное, все молодые, красивые, подтянутые. У всех чистая кожа, лишённая изъянов.
Впору было устраивать конкурс красоты.
Конкурс красоты портил Резкий Коготь. Он старше всех нас, старше Эхны. Левая часть тела от колена до середины груди изрисована геометрическими татуировками. Татуировки наёмников — это аналог знака воинской принадлежности. Записи на теле делали вожаки крыла только им понятными шифрованными узорами. Что разумно, ведь нельзя же наёмнику носить при себе полный список преступлений, прочитать который мог небесный стражник?
Понятно, почему татуаж не распространился в Дивии — кому охота, чтобы его путали с наёмником?
У всех товарищей на груди висело какое-нибудь спасительное украшение, как нательный крест.
Я, например, носил украшения Патунга, доступные всем союзникам рода: набор из трёх голубых амулетов и четырёх браслетов из небесного стекла (на ноги тоже, как у младенца). Один амулет укреплял Линию Духа, второй защищал эту Линию от ослабления, третий нейтрализовал некоторую часть направленного на меня «Смятения Духа». Браслеты на руках занимались ускоренным восстановлением Линии Духа. Они были немного лучше, чем прошлые Браслеты Духа.
В повседневной жизни в Дивии спасительные украшения не нужны, они скорее мешали. Поэтому я, получив доступ в оружейную Патунга и ко всем видам их спасительных украшений, узнал, что количество одновременно используемых украшений ограничено. Нельзя обвешаться сотней амулетов и превратиться в неубиваемого. И зависело количество, конечно, от Морального Права. Моя толщина позволяла носить не более шести предметов: я выбрал два амулета и четыре браслета Духа. При попытке надеть ещё один амулет, Линия Морального Права задрожала, Внутренний Взор помутнел, Линии Тела и Духа стали прозрачными.
