— Да, боярин Василий, — мрачно отозвался Беовульф, продолжавший нежно сжимать дергающегося, как в конвульсиях, оборотня. — Надо бежать. Сейчас они дверь высадят, и тогда…

— Да вот какая-то дверь, — оглянулся Дубов. — Других здесь нет, так что пошли.

И троица, подгоняемая треском высаживаемой внизу двери, вылетела на другой внутренний балкон, только опоясывающий, как галерея, тронную залу.

— Болваны! — тут же выкрикнул Григорий обращаясь к своим воякам, застрявшим в проломленных дверях. — Вон они, наверху!

— Кажется, нас заметили, — загробным голосом произнес Грендель и лишился чувств.

— Прыгаем вниз! — внезапно для самого себя решил Дубов и, перемахнув через перила, свалился на голову одного из стражников.

Недолго думая Беовульф с Гренделем под мышкой тоже сиганул вниз. И началась совершенно безумная свалка. Воины теперь по одному пытались ворваться в залу из библиотеки, но тут их ждал Беовульф, размахивавший здоровенным двуручным мечом, который он позаимствовал у железного истукана в нише. Похоже, паника, которой он поддался на некоторое время, теперь улетучилась, и славный рыцарь весело орал, подбадривая солдат:

— Ну что, испугались? Подходите, подходите, Беовульф вам всем головы поотрывает!

А Дубов, бестолково размахивая саблей, взятой у оглушенного им стражника, гонялся вокруг трона за бароном Альбертом. Альберт же истошно вопил, не сбавляя скорости:

— Пощадите! Я свой! Он меня заставил! Я не хотел!..

Князь Григорий, взобравшись на трон с ногами, тоже кричал, только непонятно было, к кому он обращался:

— Убейте их! Убейте их усех!

Но вот Альберт, удиравший от Дубова, внезапно бросился к багровому гобелену и ловко, как обезьяна, взобрался по нему на галерею.

— Ушел! — раздосадовано топнул ногой Дубов.

— И черт с ним, — пророкотал за его спиной Беовульф, так что Василий от неожиданности даже вздрогнул. — Зато я остальных уложил отдыхать.

Тут только Дубов, придя в себя, оглядел поле боя, усеянное стражниками Григория. А сам князь так и продолжал стоять на троне, с явным страхом глядя на своих противников.

— Вон отсюда! — внезапно выкрикнул он. Видимо, это было все, что ему пришло в голову в столь критическую минуту.

— Я те ща покажу «вон»! — взревел Беовульф, и его грозный меч взметнулся над головой князя. И только когда он уже начал опускаться, Василий закричал:

— Не надо! — и меч Беовульфа в самый последний момент повернулся горизонтально и опустился плашмя на голову Григория. Князь как подкошенный рухнул вниз к ногам победителей, которые толком и не знали, что делать со своей победой. А на башне часы уже начали отбивать полночь.

— Что же делать? — с досадой проговорил Дубов, задумчиво пиная бесчувственное тело князя. — Сейчас самое время Гренделю его загрызать, а он тоже в отключке.

Но хотя Грендель и находился в беспамятстве, тем не менее он, как по расписанию, начал превращаться в огромного тощего волка.

— А что там думать — грызть надо! — выкрикнул Беовульф и, будто котенка, подтащил волчищу к Григорию. Деловито приложил волчью пасть к горлу князя и со всей силы сдавил челюсти оборотня, так что аж клыки лязгнули, как запоры на вратах ада. И как раз в этот момент часы пробили последний, двенадцатый раз.

Тело Григория дернулось, как от удара током, и стало извиваться, словно мертвая змея, отвратительно дергая руками и ногами. Мертвые глаза князя вращались, вылезая из орбит, и вдруг он вспыхнул, охваченный адским пламенем. Дубов с Беовульфом отпрянули назад, оттащив Гренделя за задние лапы. Вонючий серный дым пополз по зале, застилая свет факелов.

— И после смерти он еще смердит, — мрачно пошутил Беовульф и похлопал Гренделя по волчьей морде. — Эй, Грендель, ты как? Живой? Очухивайся, все кончилось!

— Я его загрыз? — тихо прошептал приходящий в себя волк человеческим голосом.

— Ты его загрыз, гада, — торжественно отвечал Беовульф. — Ну, правда, я тебе немножечко помог.

— Мы его загрызли, — блаженно оскалился Грендель и снова лишился чувств.

— Все это замечательно, а теперь-то нам что делать? — вздохнул Василий. — Как отсюда выбраться?

— Ничего, прорвемся! — Опьяненному победой над князем Беовульфу теперь, казалось, и море было по колено.

И вдруг кто-то окликнул Дубова:

— Василий!

Голос был знакомый, но детектив поначалу не мог сообразить, чей. Однако в нем звучали радость вместе с удивлением. Василий оглянулся, но никого не увидел, кроме своих спутников, да воинов, живописно лежащих на поле боя.

Оклик повторился. Дубов посмотрел в ту сторону, откуда кричали, и увидел, как прямо в воздухе возникает силуэт высокого и чуть сутуловатого человека с огромным свертком в руках.

— Чумичка! — вскричал Василий. — Друзья мои, мы спасены!

— Вот это да! — только и смог вымолвить Беовульф. — Ну вы, в природе, даете!

— Объяснения потом, — быстро проговорил Чумичка, раскатывая по полу сверток, оказавшийся обширным, хотя и сильно потертым ковром.

Сразу все сообразив, Дубов кинулся к огромному витражному окну с подвигами князя Григория, и решительно распахнул его. В залу ворвался свежий студеный воздух — ветер грядущих перемен, мелькнуло в голове Василия. Беовульф же тем временем прямо за хвост втащил бесчувственного Гренделя на ковер.

Когда все четверо разместились на ковре, Чумичка проговорил несколько тарабарских слов, и персидский летательный аппарат медленно поднялся в воздух. Оказавшись на уровне окна, он резко набрал скорость и вылетел на улицу. Бросив последний взгляд в тронную залу, Василий увидел, что она наполняется княжескими стражниками и стрельцами. Несколько воинов кинулись к открытому окну, однако беглецы уже находились вне их досягаемости: ковер резко взмыл вверх и, все убыстряя ход, полетел над внутренними постройками замка и высокими зловещими башнями. Вскоре вурдалачий кремль остался где-то позади, в прошлом, а в настоящем — только земля, темнеющая далеко внизу, да яркие звезды прямо над головой.

Дверь медленно раскрылась, и Надя, к немалому своему удивлению, увидела стоящего на пороге Иоганна Вольфганговича. Он был в своем обычном фраке с жабо, а вытянутое узкое лицо заморского поэта, как всегда, источало саму любезность.