— Magnus puncta.- разорвавшие землю под ногами старика острые шипы стали для того неожиданностью…, но неожиданностью не смертельной. Махнув свободной рукой, тот одним жестом сформировал под собой стальную пластину, о которую с жутким скрежетом разбились прочнейшие каменные острия, а затем…

— Finite Incantatem, — прозвучавшие слова мгновенно остановили каскад молний, и я буквально видел как одно из мощнейших заклинаний в моем арсенале буквально распадается на части, даря мне незабываемые ощущение от потерянного контроля над заклинанием. — Довольно!

С торчащими во все стороны волосами Дамблдор выглядел как угодно, но не уморительно. Его синие глаза метали молнии, а лицо было непривычно серьезным и сосредоточенным.

— Видят боги, я этого не хотел. — медленно проговорил старик. — Но ты не оставляешь мне выбора, кроме как преподать тебе урок, который ты должен запомнить. Мастерство магии не ограничивается…

— Заткнись уже, старик, — прервав его спич, презрительно сплюнул я на землю превратившиеся в кристаллики капли собственной крови смешанной со слюной. — Ты давно уже не мой директор.

Горячим свинцом по моим жилам разливалась щедро даруемая родовым источником тяжелая непокорная энергия. Теперь мне стало ясно, что игры закончились. Дамблдор, впервые на моей памяти стал серьезным.

* * *

— Avada kedavra! — не луч, а ревущий поток зеленого пламени устремился к окруженной светлым ореолом уверенной фигуре, которую тут-же закрыл огромный каменный истукан, молчаливо развалившийся сразу после того, как заклинание проделало в нем зияющую дыру.

— Аqua tempestatis… — пробив землю, ввысь взметнулся поток воды, обрушившийся на юркий темный силуэт, который переместившись в сторону, крест на крест взмахнул двумя волшебными палочками. Чтобы через мгновение исчезнуть вновь, ускользая от превратившейся в бритвенно острый, разрезающий любые преграды поток воды.

— Seco statum, sanguis sagitta! — шторм невидимых глазу лезвий устремился к незыблемо стоящему на месте светлому магу, замаскированный в тысяче кровавых бритвенно-острых кристаллов.

— Protego maxima! — напитанный чудовищным количеством энергии щит, с блеском выдержал попадание двух заклинаний, оставивших позади него целую просеку из медленно падающих высоких деревьев.

— Depulso totalum! Bombarda Maximа, triplex, — мелькая в самых разных углах, темная дымка на секунду останавливалась, посылая в светлого мага все новые и новые заклинания.- Capacious extremis, turn ut pulvis! — каскад проклятий, окончившийся темной сферой вынудили старца сместиться, где его уже поджидала заготовленная ловушка.

— Finite Incantatem! — внезапно превратившаяся в целое озеро кислоты почва, тут же стала обычной землей, из которой собрались еще несколько похожих на троллей земляных големов, тут-же ринувшихся к своей цели, которая разобравшись с водным вихрем взорвалась каскадом бомбард, разрывающих големов на мелкие кусочки.

— Ха-ха-ха!!! И это все, что ты можешь?! — нарушил негласное правило хриплый смех урожденного Блэка, посылающий еще два смертоносных зеленых луча. — Я ожидал от старшей палочки гораздо большего! Я так могу продолжать весь день, а ты, старик?!

* * *

Вот уже несколько минут, привычную тишину самого сердца Запретного Леса нарушали выкрики заклинаний, взрывы и раскаты грома. Да и сам вековой волшебный лес больше походил на поле боля двух враждующих армий, не стесняющихся использовать самое разрушительное оружие из своего асенала.

Вывороченные с корнем деревья, разлетевшиеся в осколки валуны, целые просеки из уничтоженной и сожженой растительности, останки трансфигурированных зверей — все это заставило даже самых опасных из обитателей запретного леса уносить ноги от конфликта двух могущественных магов. Останки же не столь расторопных, а, может быть и глупых животных, уже давно были погребены под следами особо мощных заклятий, огромными проплешинами на зеленом ковре леса видными сверху.

Ожесточенная битва холодного мастерства и опыта с полыхающей эмоциями силой ушла далеко от места ее начала, чтобы в пылу сражения не задеть мирно посапывающего на мягких перинах мальчика с таким узнаваемым шрамом на лбу.

И чем больше заклинаний вырывались во внешний мир, чем больше магической силы, особенно темной и неукротимой, разливалось вокруг, тем больше наливался краснотой практически незаметный с самого начала старый шрам.

Вот безмятежный сон ребенка вдруг наполнился новыми красками. Его лицо исказилось, превратив светлый облик ребенка во что-то… иное. Губы сжались в тонкую полоску. Брови опустились вниз, ноздри раздулись как будто в гневе, придавая все еще спящему ребенку какой-то чуждый, более взрослый облик.

— До… — сжатые губы вдруг разомкнулись, словно бы пытаясь беззвучно что-то сказать живя вполне себе самостоятельной жизнью, отдельно от владельца. — До. б-би…

Едва выговорив эти слова, лицо мальчика вновь разгладилось, а маленький Гарри прямо во сне махнул рукой, словно бы отгоняя назойливую муху. Его дыхание, до этого сведенное судорогой, выровнялось. Ну а шрам… Шрам вдруг на секунду засветился светлым цветом, и впрямь становясь похож на разряд молнии в бушующем небе, тут-же потеряв весь свой зловещий вид.

Но было уже поздно.

Интерлюдия 3

— Гарри Поттер, сэр! — в шуме взрывов и скрежета противоборствующих стихий никто не услышал тихий хлопок, который предвещал появление старого домовика. Ответив на зов, и не сразу сориентировавшись в нарушенном сильными возмущениями пространстве, он очутился на самом краю сильно прореженного леса.

Рядом раздался взрыв, заставив испуганное сгорбленное существо испуганно замереть. Его большие уши прижались к голове, он испуганно посмотрел на буйство энергии, заставляющее само пространство протяжно стонать, а окружающий ландшафт претерпевать быстрые изменения.

Старый домовик замер, припав к земле. Его трясло от ужаса разворачивающейся картины. А также от того факта, что он мог быть замечен этими чудовищами в человеческом обличье. Но время шло, а небольшая фигура сгорбленного домовика в грязной, оборванной повязке — в которую превратился роскошный ливрей дома Малфой, так и остался незамеченным. Два мага, увлеченные своей битвой оставляли после себя выжженную до каменистого основания землю, лучи заклинаний видимые и не видимые, разлетались в разные стороны, но миновали Добби, взгляд которого сфокусировался только на безмятежно спящем мальчике. Только вокруг него, казалось бы, образовался островок тишины. Оба мага, как бы ни была ожесточенна их схватка, пристально следили за тем, чтобы их заклинания не попали в ту сторону, перемещаясь все дальше и дальше от дерева, возле которого тот находился.

— Гарри… Поттер… сэр… Добби… должен… — еле слышно прошептал Домовик, и не смотря на весь свой страх упрямо двинулся вперед, огибая по широкой дуге место битвы.

* * *

Кто такие Домовые эльфы? Откуда они взялись? Почему именно они не могут использовать магию так, как это делают обычные волшебники, становясь зависимыми от мест с повышенным магическим фоном, или используя магию напрямую от хозяина? Как они рождаются? И почему так выглядят? Все эти вопросы терзают пытливые умы некоторых волшебников, но только не самих эльфов.

Для них этот мир абсолютно понятен и прозрачен. Есть твоя семья, которой ты призван служить — и все остальные. Есть работа — это хорошо, так как ты полезен, а не просто обуза, и можешь помочь своему хозяину. Если ее нет — это плохо, значит ты ни на что не годен и просто так пользуешься всеми благами, которые дарят тебе маги, ничего не отдавая взамен. Есть те вещи, которые тебе нравятся делать — есть те, которые не нравятся, но, если ты хороший эльф — ты сделаешь все, о чем тебе прикажет твой хозяин.

Есть другие эльфы, с ними можно обсудить как лучше сделать работу, в крайнем случае попросить совета или помощь, если ты совсем не справишься сам. Есть друзья хозяина, есть враги. И одновременно с этим они становятся либо твоими друзьями или врагами. Есть семья хозяина, которые также хозяева — но младше, и их нужно слушаться, защищать и заботится. Конечно же есть те, кто думает не так — но это странные, сумасшедшие эльфы, им не место среди приличных сородичей.