– Я откуда знаю.

–Отставить разговорчики, – оборвал их милиционер, залезая в фургон и закрыв дверцу, крикнул через решётчатое окошко. – Трогай.

Минут через сорок, покрутив по городским улицам, автомобиль остановился, и милиционер, сидевший в кабине, вышел и открыв дверцу, скомандовал, – Драчун на выход.

Тот спрыгнул на асфальт и милиционер, взяв его под руку куда-то увел.

– Товарищ начальник, я так и не понял, а мы то, что нарушили и куда вы нас везете, – вежливо спросил Ильич.

– Вами специальные органы будут теперь заниматься. Честно, не завидую я вам, – Милиционер достал из кармана пачку папирос и протянул ее Ильичу, – Курить будешь?

– Спасибо, я не курю.

– Советую сразу во всем сознаться, – чиркнув спичкой, закурил милиционер, чуть приоткрыв дверцу. – Кто вы. С какой шпионской целью прибыли из Эквадора. На какие разведки еще работаете.

– Да, никакие мы не шпионы. «Да и в Эквадоре никогда не были», —с пылом воскликнул Ильич.

– А бананы тогда эти у вас откуда? У нас такие не продаются, точно, – подмигнул ему милиционер. – У меня сосед по коммуналке служит в ЧВК. Рассказывал, что каждый день им шпионов пачками привозят, то немецких, то английских. А на прошлой неделе даже японского задержали. За бурята сначала себя выдавал, но потом во всем сознался и все подписал. Там умеют выбивать нужные показания. А у вас тем более еще и бананы эти. Неоспоримая улика.

В это время к машине вернулся второй милиционер и заглянул в фургон: «Все сдал. Запирай дверцы, поехали».

Все остальное время они проехали молча. Наконец машина притормозила.

–Пойду, сообщу что привезли, – показалось из-за решетчатого окна лицо второго милиционера.

– Ильич. Я так и не понял, что он тебе про шпионов рассказывал и при чем здесь мы, – тихо спросил Митя, постучав рукой Ильича по коленке.

– Говорил же я тебе Митя, помалкивай, – сквозь зубы процедил Ильич. Зачем про бананы ты им стал рассказывать. Надо была сказать, не знаю, что это, нашел. Но теперь уже поздно, не отыгрывать.

В это время дверцы открылись.

– Выходим, – объявил милиционер, вылезая из фургона.

Первым к дверцам подошел Митя и выглянул наружу. На тротуаре, рядом с милиционером стояли двое в черных кожаных тужурках, перетянутые в поясе портупеями с пистолетными кобурами.

– Ну, чего ты застыл, вылезай, – поманил его пальцем один из кожаных.

– Здравствуйте, – заулыбался в ответ Митя, спрыгивая на дорогу. Следом за ним, опустив голову вниз спустился Ильич и кожаные тут же крепко взяли их под руки.

– И вот еще вещдок, чуть не забыл, – милиционер протянул упаковку бананов, – У белобрысого в кармане штанов нашли.

Когда машина отъехала, кожаные, развернули их лицом к красивому зданию в стиле модерн, у входа в которое дежурил солдат в зеленой гимнастерке с винтовкой в руке. Солдат свободной рукой, потянул на себя массивную створку, открывая перед ними дверь.

– К Петерсу, на допрос привезли, – кожаный, державший Митю протянул удостоверение сидящему за столом у входа в просторный вестибюль, военному, без знаков различия, в синей фуражке с малиновым околышем. Тот открыл конторский журнал, лежащий перед ним, и записав что-то, кивнул: Проходите.

Они все также парами, поднялись по широкой мраморной лестнице на второй этаж и пройдя по длинному коридору остановились перед резной дубовой дверью, у которой, как и у входа в здание стоял солдат с винтовкой.

– К Петерсу привезли, – кивнул на дверь кожаный.

– Он планерку сейчас проводит с комсостав в красном уголке. Скоро должен освободится, – ответил охранник, открывая дверь: – А вы проходите, подождите в кабинете.

Они вошли в просторный кабинет, без окон, облицованный от пола до потолка темными, деревянными панелями. Кабинет был ярко освещен шести рожковой хрустальной люстрой, висящей под потолком. В глубине кабинета стоял массивный стол под зеленым сукном, а за ним, на стене, висела большая черно-белая фотография в рамке, человека в офицерской фуражке со звездой и клиновидной бородкой. Кожаные подвели и поставили Митю с Ильичом напротив стола.

– Чего-то Вась, у меня в животе сильно крутит, – раздался из-за спины голос одно из кожаных. – Это похоже от пирожков с грибами, которые мы у уличной торговки конфисковали.

– Не у тебя одного, – натужено ответил второй, – В сортир надо срочно бежать. Он здесь, в конце коридора.

Скрипнула дверь, и кто-то из кожаных произнес: Так, боец. Дверь держи открытой и присматривай за этими. А мы быстро до ветру сходим.

– Смотри Ильич, а этот на портрете один в один на тот бюст у стены похож, под которым мы лежали, – тихо произнес Митя, после того как звуки шагов стихли. – Чего бы это значило?

– Ничего хорошего, но у меня кажется есть идея, – В это время из коридора донеслись приближающиеся звуки шагов и раздался чей-то мужской голос с явным балтийским акцентом: Почему дверь нараспашку, солдат?

– Там к вам арестованных привели на допрос, товарищ Петерс. А сопровождающие до ветру побегли. Меня караулить поставили, – испуганно ответил солдатик.

– До какого еще ветру?

– В клозет в то бишь.

– Я им потом такой ветер устрою, – со злостью произнес балтиец, входя в кабинет и повелительно скомандовал:

– Лицом ко мне встали.

Митя быстро развернулся, а Ильич продолжал стоять как стоял.

– Эй ты, в кепке, глухой что ли?

Ильич медленно снял кепку, положил ее на стол и повернувшись, вытащил из бокового кармана усы с бородкой и аккуратно приклеив их к лицу, с прищуром смотря на Петерса:

– Здравствуйте, товарищ Петерс, давненько мы не встречались. – Произнес он, слегка картавя, привычным голосом вождя. – Настоящие усы и бороду пришлось сбрить для конспирации. Но не беда, они у меня быстренько отрастут.

Вошедший открыл рот, пытаясь что-то произнести в ответ, но слова почему-то не вылетали из него.

– Дмитрий, – Ильич бросил взгляд на Митю, – Там графин с водой на столе стоит. Налейте пожалуйста, товарищу Петерсу.

Митя повернулся к столу и налив воды в стакан, протянул его продолжавшему стоять в оцепенении Петерсу.

– Выпейте, товарищ, Петерс. Это вам поможет.

Петерс взял стакан и жадно выпил большими глотками.

– Ну, а сейчас вы можете говорить?

Товарищ Петерс, откашлялся в кулак, прочищая горло и виновато улыбаясь, покивал:

– Извините, товарищ Ильич. Могу. Спасибо большое за воду. Не ожидал вас здесь увидеть.

– А где вы меня ожидали увидеть, – Ильич провел рукой по залысине.

– Вас же на длительное лечении в санатории на Воробьиных горах отправили, – чуть заикаясь ответил Петерс, нервно растягивая верхнюю пуговицу зеленой, армейской гимнастерки. – В тяжёлом состоянии. Так меня проинформировали из Дворца.

–Неправильно вас проинформировали, – Ильич не спеша обошёл вокруг Петерса и остановившись пристально посмотрел ему в лицо, – Болезнь у меня совсем плевая была, старый геморрой воспалился. А они меня там стали какими-то лекарствами пичкать. Но, меня, старого подпольщика не проведешь. – И он, хитро улыбнувшись погрозил пальцем в лицо Петерсу, – Я все эти лекарства незаметно в клозет спускал и план побега разрабатывать начал. И вот, благодаря Дмитрию, мне вчера это удалось. Он, там садовником работал. – Ильич скрестил руки на груди и после небольшой паузы, покачавшись с пяток на носки, спросил, – Что вы думаете по этому поводу, товарищ Петерс?

– Я ничего пока не думаю, – помотал головой Петерс.

– А я думаю, что это спланированная акции была. Кто-то там, во Дворце, хотел меня изолировать от народа.

– Разберемся, товарищ Ильич, – вытянулся по-военному Петерс, – Все причастные будут изобличены и арестованы. Прямо сейчас прикажете выполнять?

– Не торопитесь, голубчик. Мне самому надо еще кое-что разузнать, – Ильич аккуратно отклеил усы и бородку и спрятал их в карман, – Это в целях конспирации. Пусть пока об этом кроме нас никто не знает.

– А с этими, которые вас привезли, что прикажете сделать? Может ликвидировать?