Литмир - Электронная Библиотека

– Олег, а Костя быстро поправится? – пытливо спросила Надя, не размыкая объятий.

– Конечно, – с готовностью кивнул Соболь. – Там дело-то, говорят, пустяковое. Скоро мы его навестим все вместе.

– Как хорошо, что все вместе, – беспечно защебетала доверчивая Надя и потянула за собой Соболя, едва успевшего скинуть ботинки. – Пойдем, пойдем скорее в мою комнату, мне столько всего нужно вам рассказать и показать!

– Надь, давай сначала накормим мальчишек, – с легким укором произнесла появившаяся из кухни Вера. – Иди, поставь, пожалуйста, суп на плиту.

– Точно! – легко согласилась девочка и умчалась на кухню. На бегу хихикнула, ласково повторив: – «Мальчишки…».

– Здравствуй, душа света, – едва слышно прошептал Олег девушке.

– Здравствуй, – так же негромко отозвалась Вера и заключила Соболя в нежные, долгие, печальные объятия. – Жаль, что именно беда привела вас в наш дом.

– Прости, – в очередной раз попросил парень. – Простите нас всех за это.

Соболь давно не видел ее, поэтому сейчас вновь с удивлением и затаенной грустью замечал перемены. Хрупкая девочка-романтик с длинными белокурыми локонами не смогла бы выжить в суровом мире, который окружал теперь ее любимого человека. Можно было уйти, но Вера осталась рядом с Максом: осталась для него ангелом, но переквалифицировалась в боевые ангелы-хранители. Неизменно подтянутая фигурка приобрела спортивную крепость и гибкость, синева огромных наивных глаз теперь отливала сталью решительности. Летящие платья она давно сменила на удобные футболки и джинсы, или, как сейчас, строгий брючный костюм. А волосы девушка обрезала в ультра-короткое каре, которое постоянно напоминало Максу, обожавшему ее длинные волосы, что для трогательной и хрупкой женственности в ее мире не осталось места.

Она не бросила своих крыльев, просто теперь их сложнее было увидеть за доспехами.

Друзья всегда видели эти крылья: видели бесконечную ласку в глазах, чувствовали заботу в мягких движениях, слышали мудрость в негромком голосе. Пряди солнечных волос уже отросли до плеч, но парни знали: Вера вот-вот острижет их вновь. И так будет до тех пор, пока в жизни Макса и его близких не воцарится безмятежность.

– Пожалуйста, не исчезайте больше, – дрогнувшим голосом произнесла Вера, чуть отстраняясь и пристально, участливо взглянув в глаза Олега. – Вы нужны Максу. Вы нужны нам.

– А вы нам, – сказал в ответ Соболь. Он был бы рад пообещать то, о чем просила любимая девушка его «атамана» и верная подруга их общего детства, но обещать сейчас он ничего не мог.

– Пойдем ужинать. А то Дима с Марком не соглашаются садиться за стол без тебя. – Вера взяла за руку Олега, мягко увлекая за собой на кухню.

– Что ты сказал маме про Костю? – быстро, одними губами спросил у него Марк, все еще стоящий в прихожей.

– Авария, – так же почти беззвучно ответил тот. Марк кивнул.

Вера сделала вид, что не заметила этого практически немого диалога. Она уже знала правду. Она всегда знала всю правду о них.

Любовь Ивановна разливала ароматный суп по тарелкам, Надя с величайшей аккуратностью расставляла их на столе. Кельт тоже был на кухне: нервно мерил помещение широким шагом. Но при появлении друзей обернулся и заранее, предвидя возражения, упрямо заявил:

– Я поеду. Поеду туда, к Косте. Мне надо с ним поговорить. Попросить прощения за вчерашнюю выволочку.

– Дим, не надо. Потом, попозже все вместе съездим. Опасно сейчас по городу поодиночке мотаться, – попытался вразумить его Марк.

Но тот помотал головой, буркнув:

– Мы уже давно поодиночке – и ничего.

С этими словами он решительно направился в прихожую, не глядя на нахмурившихся друзей. Но слова Веры заставили его остановиться на пороге:

– Но сейчас мы вместе, – спокойно заметила девушка, шагнув следом за ним то ли в попытке остановить, то ли намереваясь проводить.

Дима обернулся, взглянул на Любовь Ивановну, Олега, Марка, Надю и Веру, стоящих бок о бок на залитой светом кухне. И кивнул:

– Значит, вместе с Максом я вернусь сюда, к вам. – Кельт вдруг помолчал и грустно, почти жалобно улыбнулся, обронив: – Костя все-таки сделал это: собрал нас вместе и вернул домой.

Вновь несколько часов Арго прождал Клифа – на этот раз из операционной. Эти часы прошли в  беспокойных хождениях по коридору, в тяжких обрывочных, словно в бреду, раздумьях и колебаниях. Время то останавливалось, превращая ожидание в пытку, то вдруг начинало течь вспять, раня приятными до дрожи и страшными до зубовного скрежета воспоминаниями.

Наконец появилась врач – женщина с мудрыми глазами и величавой статью – и Арго, вырвавшись из плена размышлений, кинулся ей навстречу:

– Доктор, как он? Он будет жить?

– Состояние тяжелое. Не буду вас обманывать: шансов мало. Сделаем все возможное: и мы, и он.

– Я могу его увидеть? Хотя бы на минутку? – Макс уже забыл, когда в последний раз так робко просил что-то у кого-либо. И уже приготовился по привычке предложить деньги, но врач, похоже, сжалилась над его изможденным видом и несчастными глазами. Понимая, что это, похоже, единственный близкий человек ее пациента.

– Хорошо. Но я могу дать вам только пару минут.

При виде кислородной маски на лице Клифа Арго, разумеется, тут же стало необходимо услышать его голос. Сомкнутые веки напомнили, как давно он не видел глаз Кости смеющимися. При взгляде на капельницы, трубки и повязки стало больно от того, что нельзя потискать парнишку в дружеских объятиях.

«Ценишь только то, что вот-вот можешь потерять?» – упрекнул себя Макс, присаживаясь рядом с койкой друга и бережно накрывая его ладонь своей. Только это он и мог сейчас сделать, какие бы сильные чувства не жгли огнем изнутри. Обнимать, взъерошивать вьющиеся локоны, дурачиться – все это можно было делать вчера, позавчера, все предыдущие дни. Когда Максу было не до этого. В последнее время ему всегда было не до этого.

И только сегодня он вспомнил, как ему дорог его добрый и веселый друг. Вспомнил, как давно не давал ему это понять. Ему, Марку, Кельту, Соболю – каждому из них. Забывал, не успевал. А теперь может быть поздно. И от этих, навязчивых мыслей, от чувства вины становилось жарко до озноба, тошно до головокружения и страшно до паники.

Как он, «атаман», мог допустить, что безумие их нового, сумрачного мира выбрало жертвой самого невинного? Как вообще могло получиться так, что это солнце оказалось здесь – в обители пороков, в плену криминала?

Клиф пришел сюда за Арго и его компанией, которых избрал себе в кумиры и любил удивительной, иррациональной любовью, словно родных братьев. Он шел за ними с самого детства, чтобы очарованно любоваться, дарить свое тепло, делить радости, терпеть неприятности и однажды спасти «атаману» жизнь. Но даже раньше, когда Макс без памяти любил своих друзей, ежедневно утопая в восторге этого взаимного чувства – даже тогда он и представить не мог, что кто-то когда-то решится отдать за него жизнь. «Чем я заслужил такую верность? Как сумел так привязать его к себе? На беду привязал… на беду…» – подумал Арго и тихонько пропел-прошептал слова давно забытой им песни:

– Мой лебеденок, ты меня прости,

За то, что я тебя не отпустил.

И все же точно, что молва идет:

Кто нежно гладит, тот того убьет…

Он тут же вздрогнул от слабого движения под его ладонью: Клиф пытался сжать его руку обессилевшими пальцами. Даже сейчас он выполнил желание своего лучшего друга: приоткрыл глаза и смотрел все с тем же светлым, красноречивым чувством.

– Братишка… Спасибо тебе, родной, – дрожащими губами пролепетал Макс, растерянный от этой любви.

Он даже не представлял, каким счастливым делает Костю каждое его теплое слово. И как ранят слезы, которые так предательски увлажнили глаза Арго.

Это исчерпывающее безмолвное общение прервал звонок телефона, который Арго перевел на беззвучный режим. Не хотелось покидать Клифа ни на секунду, но для разговора пришлось выйти в коридор – звонил Соболь. До этого уже звонили Кельт и Марк, спрашивали, как дела у Клифа и у самого «атамана», и отчитывались, что у них все под контролем. Теперь, видимо, нужно было выслушать еще один отчет.

13
{"b":"909944","o":1}