– Ну, появились гости? – вопрос прозвучал резко, но как бы между прочим, вроде: «Какого черта вы тут?» – то есть вопрос, не требующий объяснений.
– А как же, – равнодушно ответил Сибирцев, не поворачивая головы. – Поговорили. Познакомились.
– И где они? – по-прежнему сухо кивнул хозяин.
Сибирцев молча показал в пол указательным пальцем и обернулся, привалившись спиной к окну.
Хозяин подошел к буфету, решительно раскрыл створки и начал что-то сосредоточенно там искать. Или вид делать. Похоже, он был в замешательстве.
– Как же вам это удалось?
Вот теперь, понял Сибирцев, ответ его на этот вопрос и станет главным для Марка Осиповича. Но задал хозяин его так, чтобы трудно было понять, что Сибирцеву удалось: загнать гонцов в подпол или этот подпол отыскать. Однако в любом случае в его словах сквозило, мягко говоря, мало уважительное: «А вы тут, вижу, даром времени не теряли…» Правильно, всякий истинно военный человек только так и должен относиться к шлейкам, жандармским мундирам, а по нынешним временам – к контрразведке. Интересный получается вариант, подумал Сибирцев. И ответил так, чтоб уж вовсе запутать полковника:
– Работа такая, – сказано было без всякой интонации. Понимай, мол, как хочешь. И, вздохнув, добавил: – Работа… Марк Осипович.
Слегка вздрогнули плечи хозяина. Он медленно повернул голову, пронзительно взглянул Сибирцеву в глаза и отвел взгляд.
– Значит, я угадал, – буркнул он равнодушно.
– Что именно?
– Ах, да бросьте вы… – хозяин едва не сорвался на крик, – как вас теперь прикажете? Все еще Михаил Александрович? Или господин Сибирцев? Или как-нибудь иначе?
– Вы же прекрасно знаете, Марк Осипович, Михаил Александрович Сибирцев к вашим услугам.
– Может, вы действительно полковник? – злая ирония так и перла из хозяина.
– Вы читали мой документ? Или там что-то неясно?
– Встать! – вдруг громко рявкнул хозяин хорошо поставленным командирским басом и резко дернулся к Сибирцеву всем корпусом.
Мягко, как от удара под коленку, качнулась нога, лежащая сверху, – удержался-таки Сибирцев на месте, не оконфузился. Через силу улыбнулся без всякой наглости.
– А вот это вы зря, полковник. Эти штучки мы вон еще когда научились проделывать. Чтоб выявлять самозванцев… А скажите-ка, я могу спросить вас об одной деликатной вещи? Впрочем, не настаиваю, ваше право – да или нет?
– Говорите, – Званицкий отвернулся с презрительной миной.
– Марк Осипович, зачем вы свой именной палаш на чердак-то закинули? Ведь это, как я понимаю, святой дар хорошему человеку, – Сибирцев с нажимом произнес последние слова, – и от хороших же людей. Не от государя – от нижних чинов. Вот что ценно. Как же так?
– А вот уж от вас этого вопроса, извините, никак не ожидал, – пробурчал хозяин.
– Почему же?
– Да вам-то теперь что за дело? И вообще, что вы понимаете? – безысходная горечь прозвучала в ответе Званицкого.
– Ну, предположим, кое-что мне, действительно, не понять. Предположим. Но вот вы, боевой офицер… Я ведь видел, как вы орден Святого Владимира давеча в руках держали. Неужели у русского офицера исчезли понятия чести, мужества, долга, родины, наконец, черт побери! С кем вы, полковник? С бандитами, убийцами? Не хотел бы верить… Прошу простить меня за столь нервический монолог. К тому же я считаю, что наш разговор нынче состоялся, увы, несколько преждевременно. И все из-за того, что один из ваших гонцов на свою беду узнал меня. Рыжий такой. Степак его зовут, не припоминаете?
– В первый раз слышу, – пожал плечами полковник.
– Тем лучше. Омерзительнейший тип. Ходил, так сказать, в подручных у некоего бандита Безобразова. Тоже не слыхивали?
Марк Осипович отрицательно покачал головой.
– Впрочем, – спохватился он, – слышал, жили в этих местах, я имею в виду нашу губернию, некие графы Безобразовы. Кстати, весьма уважаемые люди. Не из них ли?
– К сожалению, один из потомков, но – отъявленный бандит. Так вот, этот наш Степак, знаете, чем он занимался? Он людей к деревьям за ноги привязывал и раздергивал пополам. Или у беременных женщин плод вырезал вот этим ножом, – Сибирцев с маху воткнул в стол Степаков нож. – И поскольку они к вам идут, вы, надо полагать, с ними заодно, полковник?
– Браво, браво! – Марк Осипович дважды демонстративно хлопнул в ладоши. – Отличный дивертисмент в стиле нового советского театра. Ну что ж, если вы совсем такой уж красный, ведите меня и сдавайте, как у вас положено, в свою Чека! Или в ваш концентрационный лагерь, черт вас побери! А может, вы предпочтете продолжить со мной диалог в контрразведке? Любопытно, в чьей? Тут, у Антонова, или в Сибирь к себе повезете? Дома, говорят, и стены помогают…
«Он – умница, – подумал Сибирцев. – Хорошо сыграл, никак не подкопаешься, но хотел бы я знать, почему он считает, что я из контрразведки? Кто его так напугал? Или что?..»
– А позволительно ли будет и мне теперь задать вам пару вопросов? – с чрезмерной учтивостью склонил голову Марк Осипович.
– Сделайте одолжение.
– Как вы относитесь, или относились, к полковнику Гривицкому?
– Ну, начнем с того, что в лучшую для меня пору, да и для него, пожалуй, он был поручиком. Это уж нынче – полковник… Тогда относился превосходно. И вообще, мне очень импонировал этот польский князь. Умом, язвительностью, выдержкой. Он, знаете ли, обладал удивительной способностью предугадывать людей и события. Многие из его предсказаний сбылись. Увы, конечно.
– А теперь?
– Теперь жалею, что ему так и не удалось увидеть свою ясновельможную.
– Почему столь безотрадно?
– Да уж, поверьте, знаю, что говорю.
– И второй вопрос. Вы и там, ну, в пору вашего знакомства с Гривицким, занимались тем же делом, что и сейчас?.. Хотя, что ж это я, право, времена меняются, люди – тем более, и теперь вы под началом Петра… Поэтому, возможно, мой вопрос по поводу вашего начальника неуместен.
– Я понимаю, что вас, видимо, интересует все-таки не столько Сибирцев в настоящий момент, сколько Гривицкий. Ведь так? И его вероятные метаморфозы, из которых вы хотите вычислить все остальное. Верно?
Марк Осипович медленно кивнул.
– Ну что ж, отвечу честно, как на духу. Каждый из нас занимался всю жизнь только своим делом. Они не совпадали.
– Благодарствую, – сухо заметил полковник. – Я так и думал.
Сибирцев рассмеялся.
– А теперь вот я просто уверен, Марк Осипович, что вы, извините, ни черта, ну просто ни-ни… нет, не поняли. Готов поставить вот этот свой окурок против вашего палаша. Вот так-то. Но мы еще вернемся к этому вопросу. Идет?
– Как будет угодно.
Ах, как противно было глядеть этому честному вояке-полковнику в лживые, веселящиеся очи подлого сибирского контрразведчика. И еще очень заботило, оказывается, полковника, сохранил ли свое лицо, как выражались вечно улыбающиеся японцы, высокородный князь Гривицкий или тоже, подобно Сибирцеву, окунулся в мерзость палачества и застенков. Впрочем, разница между белогвардейской контрразведкой и Чека ему, похоже, неизвестна. Он что же, успел побывать и там, и там, чтобы иметь возможность сравнивать?
«А что, – поймал себя на мелькнувшей тревожной мысли Сибирцев, – не напрасно ли я усложняю всю эту игру? Может, назвать вещи своими именами и напрямую потребовать ответа? Но он – эта гордая натура – возьмет да и закроется в свою раковину. Чего ему бояться-то? Смерти? Этот страх не для него… Нет, рано еще».
– Марк Осипович, давайте обсудим один возможный вариант. Попробуем, так сказать, помыслить реально.
– Слушаю вас, – с неизменной сухой интонацией ответствовал полковник и боком присел к столу.
– Благодарю. Итак, рассмотрим следующее. Пока вы были в отъезде, я, ваш гость, пошумел тут малость. Двух бандитов, двух отчаянных головорезов задержал. И засунул их в ваш подпол, сработанный, к слову, добротно и с перспективой. Для нас с вами они интереса не представляют. Разве самую малость. Дня Чека, почти уверен, тоже никакой. Положение в губернии чрезвычайное, взяты с оружием, свидетели – мы с Егором Федосеевичем, короче, сдаем их властям, а те их сразу к стенке. И нам, полагаю, еще спасибо скажут. Вы вне подозрений, обо мне у вас голова не должна болеть. За себя я спокоен. Ведь никому же не пришло в голову судить нас с вами, скажем, за то, что мы давешней ночью троих уложили на дороге. Я не прав? Так вот, как по-вашему, зачем я это делаю? Вопрос ставлю всерьез и прошу так же ответить.
