― Ты веришь, что то, что сказал твой отец, ― правда? О тебе? И обо мне? Что тебе суждено оберегать меня.

Смех исчез из глаз Бьорна, и мое сердце опустилось.

― Нет, Фрейя. Верь во что хочешь. Но, пожалуйста, не верь в это.

― Фрейя.

Я вздрогнула, повернулась и увидела, что Снорри смотрит на меня, а Илва стоит в нескольких шагах позади.

― Время пришло. ― Его голос был серьезен, и это, как и его слова, помогло мне понять, что именно он имел в виду. Брак должен быть консумирован, чтобы быть законным, и все присутствующие должны были услышать это. Я прикусила внутреннюю сторону щеки, не зная, стало ли мне лучше или хуже от того, что Снорри не выглядел особенно довольным тем, что должно было произойти.

Ты сможешь это сделать, сказала я себе. Ты сделаешь это.

Кивнув ему, я двинулась, чтобы спуститься со стола, но Бьорн схватил меня за запястье и удержал. Я повернулась и посмотрела на него, выражение его лица было напряженным, хотя я не была уверена, какие эмоции скрывались в глубине его глаз.

― Не все шрамы, которые мы получаем, мы носим на коже, Фрейя, Рожденная в огне. ― Он ослабил хватку, и моя рука скользнула по его. Хотя моя покрытая шрамами ладонь потеряла чувствительность, я готова была поклясться, что ощутила, как его пальцы коснулись ее, и это заставило меня вздрогнуть. ― В них не меньше чести.

― Рожденная в огне, ― повторила я, не зная, как отнестись к этому прозвищу, но слыша его, я чувствовала, что кожа моя покрывается мурашками, а сердце колотится.

Рука Снорри сомкнулась на моем левом запястье. Он стащил меня со стола и повел через зал, Илва шла следом, а все пирующие подбадривали и поднимали кубки, когда мы проходили мимо. Я уставилась на дверь в покои, которые, должно быть, он делил с Илвой, ноги мои словно налились свинцом, и все инстинкты тянули меня прочь. Бежать.

Но я не убежала. Я была Фрейей, Рожденной в огне, и я сделаю все, что потребуется, чтобы защитить свою семью. Поэтому я расправила плечи.

И последовала за ним.

Глава 8

Комната была больше, чем весь дом моего детства. Стены были украшены драпировками, полы ― мехами, а в очаге пылал огонь, защищающий от холода. Но мое внимание сразу привлекла кровать, достаточно большая, чтобы вместить целую семью.

Ты не девственница, укорила я себя. Больно не будет.

Слова мало что значили, потому что не страх перед болью заставлял меня дрожать, а отвращение к тому, что мне придется спать с мужчиной, к которому я не испытывала никакой привязанности. Никакого желания. И при всем этом будет присутствовать его жена.

Рожденная в огне.

― Раздевайся.

Стиснув зубы, я начала стягивать платье, но замерла, когда Илва проговорила:

― Я не могу этого сделать.

Повернувшись, я обнаружила, что правительница Халсара согнулась пополам, прижав руки к лицу.

― Я думала, что у меня хватит сил довести дело до конца, ― прошептала она. ― Но, чтобы ты лег в постель с другой женщиной? Это слишком тяжело, чтобы снова вынести такое. Это сломает меня.

Выражение лица Снорри смягчилось, и он опустился на колени перед женой.

― Любовь моя, ты знаешь, что владеешь моим сердцем. Это, ― он махнул рукой в мою сторону, ― политическое соглашение. Моему сердцу и телу нет дела до этой женщины, но боги хотят, чтобы она была под моим контролем, и это должно быть сделано.

Илва разрыдалась, а меня охватило чувство вины. Все это время я считала ее не более чем стервой, стремящейся сделать мою жизнь невыносимой, потому что ей это нравилось. Я ни разу не задумывалась о том, каково это ― наблюдать, как твой любимый муж берет другую жену.

Снорри притянул ее к себе.

― У нас нет выбора, Илва. Ты знаешь это. Если брак не будет консумирован, он не будет законным. Наши враги узнают об этом и начнут сражаться друг с другом, чтобы похитить ее, как в видении, дарованном Хлин. Фрейя погибнет, а Горные земли останутся раздробленными и слабыми.

Я затаила дыхание, потому что, как бы ни была отвратительна мысль заниматься сексом с этим мужчиной, агония того, как меня разрывают надвое была все еще слишком яркой. Все пути ведут к боли, но, по крайней мере, я знала, что первый смогу вынести.

Илва подняла голову. Хотя ее светлая кожа покрылась пятнами, а глаза покраснели, голос звучал ровно, когда она спросила:

― А что, если есть другой способ? Который не потребует от тебя делить с ней постель?

― Что бы мы ни делали, боги будут знать, что этот брак незаконен. ― Снорри резко покачал головой. ― Они не будут благосклонны ко мне, если я не подчинюсь их воле.

― Но разве это действительно их воля? ― Илва вытерла глаза. ― В пророчестве не было сказано ни о браке, ни о консумации, только о контроле. Боги, несомненно, хотят, чтобы ты владел ею как оружием, а не зачинал ей ребенка, чтобы привязать ее сердце.

Меня затошнило. Неужели это был их план? Привязать меня ребенком?

― Что ты предлагаешь в качестве альтернативы?

Челюсть Илвы сжалась, и она уставилась в пол.

― Мы могли бы использовать руны.

Чары. Колдовство. Каждый инстинкт подсказывал мне, что нужно бежать, хотя логика шептала, что далеко я не уйду.

― Я могу привязать ее к тебе. ― Голос Илвы окреп, вероятно, подкрепленный тем, что Снорри не отверг ее план сразу. ― Клятвой.

Я тяжело сглотнула, переводя взгляд с одного на другого. Несмотря ни на что, я окажусь в ловушке. Единственная неопределенность, которая оставалась, заключалась в том, какие узы будут связывать меня ― мое тело или мое слово. И я знала, что выберу. Знала, что сделаю все, что угодно, поклянусь в чем угодно, лишь бы уберечь ребенка от этого кошмара.

― Я дам клятву.

Их головы повернулись, глаза впились в меня с такой силой, что было трудно не съежиться. Но я должна была договорить.

― При условии, что Снорри поклянется никогда не прикасаться ко мне.

Если Снорри и задели мои слова, то он не подал вида, лишь потер бородатый подбородок, а затем повернулся к жене.

― Если кто-нибудь узнает об этой магии, твоя жизнь окажется в опасности, любовь моя. Единственный способ снять заклятие ― это твоя смерть.

― Тогда мы продолжим притворяться, что я твоя жена, ― сказала я. ― Боги любят ум, поэтому они сочтут этот обман блестящей стратегией, достойной конунга.

Как только эти слова слетели с моих губ, глаза Снорри засияли ― упоминание о его предсказанной судьбе уничтожило все сомнения, которые он испытывал по поводу плана Илвы.

За пределами комнаты пирующие кричали и смеялись, непристойные комментарии проникали сквозь стены, большинство из которых были адресованы Снорри, и напряжение нарастало.

― Люди захотят получить доказательства того, что я взял ее, чтобы поверить в это, ― сказал он.

Не будь пешкой, прошептал голос в моей голове. Найди способ взять ситуацию под контроль!

― Меня можно заменить, ― сказала я. ― Вряд ли они ожидают доказательств моей девственности, так что Илва предоставит столько же доказательств, сколько и я. Никто не посмеет назвать своего ярла лжецом.

Глаза Илвы вспыхнули. Она пересекла комнату, схватила меня за руки, ногти глубоко впились в кожу, и, прижав меня к стене, прошептала на ухо:

― Я тебе не доверяю.

Чувство было взаимным, но я была в восторге от крошечной частицы власти, которую получила.

― Лучшие союзы, ― мягко сказала я, ― это те, в которых каждая сторона имеет что-то против другой. Давай станем лучшими союзниками, Илва.

― Если ты когда-нибудь предашь нас, ― прошептала она, ― я не просто убью тебя. Я заставлю тебя смотреть, как всех, кто тебе дорог, будут резать на части, кусочек за кусочком, а когда ты сломаешься окончательно, я похороню тебя заживо.

Я поверила ей. Поверила, что эта женщина сделает именно то, чем угрожает, и по этой причине не стала ей перечить. Но это не означало, что она могла меня запугивать. Не моргнув глазом, я ответила: