– А что молодой человек?
– Мы сразу расстались.
– Т.е. ты была с ним только из-за танца?
– Ну да.
Смеемся оба.
– Потом еще был шанс – я работала в одной гимназии, там была «Жемчужина Урала». Не знаешь их?
– Нет.
– В общем, можно было ходить, заниматься. Но у меня на ту пору уже завелся муж, и был он в плане танца совсем деревянный. А искать партнера я не рискнула, потому что мой брак этого бы не пережил.
Диалог, которого не было:
– Теперь ты понимаешь, как долго и трудно я шла к нашему Танцу?
– Двадцать с лишним лет?
– Почти четверть века. Когда тебя родители запустили в проект, я именно в это время отказалась от Танца, приняла предложение выйти замуж. Сам понимаешь, насколько изменилась моя жизнь, в какое русло потекла. Да и Pro-Am тогда как движение не существовало. Т.е. я отчетливо понимала, что у меня в фокусе внимания будут муж, дети, заботы другого порядка, очень приземленного. И беременность, роды меняют тело, так что это означало полностью забыть о Танце, оставить все надежды на то, чтобы когда-нибудь вернуться.
– Долго тебе пришлось идти к исполнению своей мечты.
– Я рада, что дождалась, и боженька, заметив свой недосмотр, решил, что и двадцать с лишним лет разницы между мной и партнером – не беда, надо просто организовать что-то под такую пустяшную несуразицу, чтобы сгладить упущение свое.
– Например, Pro-Am движение?
– Например.
– Вот Марина тоже такая – считает, что весь мир вертится вокруг нее.
– Почему бы и нет?
Два часа пролетают в разговорах. Мы едим прихваченные с собой мандарины. Я смотрю на Пашу, размышляя о темах, которые планирую обсудить за время поездки. Он многим делился за время, когда мы начали заниматься. Я же не рассказывала о себе почти ничего. Очевидно, что есть дисбаланс и какое-то недопонимание из-за этого. Буду выравнивать, попробую в чем-то личном открыться.
Объявляют посадку. Мы идем к нашему гейту – он в самом конце, соединен со зданием стеклянным коридором. Я никогда отсюда не вылетала. Заходим в самолет. Места у нас рядом. Паша укладывает портпледы на багажную полку. Когда другие пассажиры пытаются туда же затолкнуть свои чемоданы, я тихо прошу боженьку перенаправить их подальше от наших костюмов.
Пишу Марку, что взлетаем. Отвечает, что уже очень ждет. Добавляет, что прийти завтра на весь турнир не получится – работа, но вечером обязательно встретимся. Отправляю ему смайлик с поцелуем, перевожу телефон в авиарежим.
Взлетаем. Я, как обычно, обещаю Городу, что скоро вернусь. И что буду скучать.
Паша рассказывает о своем опыте в турнирах Pro-Am, о том, как организуются соревнования, их отличиях от спортивных мероприятий. Называет мне организации – МАСКТ, Айпадо, ФТСАРР. Говорит, что везде – свои рейтинги и требования. Для меня это пока это просто набор новых слов. Вижу, что мой партнер и наставник воодушевлен, вводя меня в курс событий – от глобальных до таких, что граничат с напаркетными интригами и сплетнями из жизни пар и танцоров. Размышляю, что для него Танец в различных его вариациях – от своих тренировок до наших занятий и выступлений на чемпионатах – это вся сознательная жизнь.
– Паша, а как Марина относится к тому, что ты выезжаешь с кем-то на соревнования?
– Она – профессионал и понимает, что это – моя работа.
– Ей девятнадцать. Я помню, что в этом возрасте чувства опережают мысли.
– Мы учимся доверять друг другу. Потому что ситуации бывают разные. Вот ты обо всем договариваешься. А с другой партнершей была ситуация, что мы приехали, селимся в гостиницу, а она забронировала только один номер. Мне пришлось на месте искать, где переночевать, чтобы не травмировать Марину.
– Я знаю, что разговаривать необходимо. То, что для одного человека – норма, может быть шокирующим для другого.
– Для тебя было что-то шокирующим на наших занятиях?
– Было. И немало. Ты же помнишь, что мы только в феврале стали более-менее в контакте танцевать?
– Да, я помню и этот разговор, и саму ситуацию.
– Мне понадобилось полгода, чтобы привыкнуть. И это при том, что ты был открыт и постоянно чем-то делился, общался, инициировал сближение.
Паша берет журнал и кармана впереди стоящего кресла, листает, комментирует каждую фотографию. На станице с парфюмом говорит, что у него недавно закончился. Я оживляюсь – тема с запахами у меня горячо любимая. Выясняю, какие он предпочитает. Дает попробовать свой нынешний, что еще остался на одежде. Я наклоняю лицо к его плечу – ощущается что-то телесно-теплое. Боженька, спасибо, что без шипра и елок. Это странно, конечно, но на паркете у меня фокус внимания на другом и я впервые фокусируюсь на его запахе.
– Попробуй мой.
– Приятный, а что это?
– Забыла марку. На днях коллега зашла в офис, говорит: «Сразу настроение поднимается, когда Катиной туалеткой пахнет». Спросила, какой фирмы парфюм. А я помню только, что зелененькие, квадратный флакон.
Мы рассматриваем красивые картинки, говорим про путешествия и разные места, где приходилось бывать.
– Марина очень любит летать. А мне больше нравятся поезда.
– Я тоже люблю поезда. Перестук колес, виды за окном.
– Соседи с дошираком.
– Бывает, что и с водкой. Как-то ехала из города-героя Ноябрьска, это приполярье.
– Что ты там делала?
– У университета был там филиал. И вот, отработав неделю, по семь пар в день, я загрузилась в поезд, чтобы ехать домой. А там – вахтовики. Уже пьяные в хлам. Хорошо, что у меня место было на верхней полке. Это был каждый раз шоу-номер, как я спускалась и забиралась на свое место. Они же всю ночь ходили из купе в купе, пили беспробудно. Пытались мне предлагать, но я уверенно соврала, что беременна, и они отстали.
– В самолетах такого не бывает.
Нам приносят перекус. Я съедаю из сендвича только начинку, пью чай.
– Ты помнишь, что было на вечеринке в честь дня рождения клуба?
– Кажется, да. Но лучше, чтобы ты уточнила, что имеешь ввиду.
– Мы тогда разговаривали, строили планы, и ты предложил участвовать в турнире.
– Конечно, я это помню.
– И я сказала, что вряд ли смогу из-за.. эмм.. внушительных габаритов.
– И я ответил, что ты можешь танцевать в своем весе.
– И это сработало волшебным образом, Паша. Я стала стройнеть.
– Это все заметили.
– Ты удивительным образом меняешь мою жизнь. Понимаешь, прошло полгода от начала занятий – у меня минус десять килограмм, плюс два чудесных платья и выездные соревнования.
– А еще новогодний бал и турнир в клубе.
– Ну, эту вечеринку все еще трудно вспоминать.
– Мы же все выяснили?
– Да, поэтому сейчас летим на Московские каникулы, а не дуемся друг на друга, танцуя врозь, как другие пары, которые даже не пытаются разговаривать о своих трудностях.
Приземляемся. Паша берет портпледы с костюмами, я дорожную сумку. Нас на автобусах подвозят до входа в аэропорт. Идем по огромному Домодедово, вслух фантазируя, что здесь можно жить, не выходя на улицу, как в одном фильме было показано. Покупаем билеты на аэроэкспресс. Находим выход на перрон. Ждем посадку.
Приходит поезд с двухэтажными вагонами. Садимся, едем. Обсуждаем по дороге, что нужно купить Паше лак для волос, чтобы сделать прическу. И успеть поужинать.
– Какие у тебя ожидания от завтрашнего турнира, от нашего выступления?
– Это твой первый выезд. Я хочу, чтобы тебе понравилось.
– Я иду в этот опыт без каких-то установок. Новогоднюю вечеринку стерла-стерла, она – не образец. Буду записывать все происходящее на чистый жесткий диск.
Выходим на Павелецкой. Паша по навигатору смотрит, где, на каком этаже, прячется супермаркет, в котором мы купим лак для волос. Заходим в Павелецкую Плаза. Охранник подбегает спросить, что у нас за сумки. Объясняем, что это портпледы с костюмами, я даже расстегиваю немного свой, чтобы продемонстрировать. Спускаемся на лифте на минус третий этаж. Бродим между витрин, ищем Паше лак. Вспоминаю, что у него закончился парфюм. Спрашиваю, какой он сейчас хочет запах. Отвечает неопределенно, что-то из того, что на нем сейчас. У меня включается режим дегустации. Очень близко, почти прикасаясь к его лицу, слушаю аромат. Опять ощущаю что-то сладко-теплое, телесное.
