— Ты с луны свалилась? Знаешь, во сколько мне выльется такси до Сеула⁈

Киваю, и пишу следующее предложение.

— Оплатят? Но, я не в твоём штате, как это возможно?

Снова пишу, мысленно проклиная упёртость «онни».

— Ну, если возьмёшь к себе… — тянет девушка, — … хорошо, я помогу тебе. Но только попробуй не выполнить обещание — ты об этом сильно пожалеешь!

Облегчённо выдыхаю. Оби согласилась, и это уже маленькая победа. Осталось осуществить задуманное.

Пока мы трясёмся в такси, Оби, то и дело прикладывается к бутылочке с водой — сказывается канувшее возлияние. Прошу у «онни» попить, и под возмущённое: «Эй!», вливаю в себя оставшиеся полбутылки жидкости. Успокаиваю девчонку написав, что в клубе есть ещё, и она сможет хоть залиться по приезду. На том и сходимся.

— Помоги мне с чемоданом, он такой тяжёлый, — канючит Оби, когда такси оставляет нас возле здания клуба. Чемодан у неё и правда — весомый — до отказа забит шмотками в поездку, — благо, на колёсиках. Ничего не поделаешь, приходится катить багаж сестрички, чтобы не нарваться на истерику. Итак заставил её переться незнамо куда, накануне отъезда.

Сегодня, по пути, нас никто не тормозит, и я, испытывая лёгкий мандраж, изнутри запираю дверь гримёрки на ключ.

— Ну, где там твоя вода, я пить хочу! — напоминает мне об обещании страждущая. Увы, ей придётся позаботиться о себе самой, так как я тороплюсь — «чёртова вода!» — посетить туалет. На ходу открываю дверцу небольшого холодильника, показываю на его содержимое, мол, он в твоём распоряжении — хозяйничай. Уговаривать Оби не приходится. Пока я справляю свои «дела», сестрёнка успевает расположиться в моём кресле и приложить руку к рабочей косметике, наведя марафет на отёкшем личике. Что ж, халява — она и в Африке — халява.

— Я и тебе достала бутылочку, давай выпьем за твоё выступление и мою поездку! — кивает «онни» на вторую бутылку, стоящую рядом с початой. Отказываться, разумеется, не стоит.

Символически чокаемся.

— Фу, какая она горькая! Не люблю минералку, — жалуется на качество воды сестрёнка, но это не мешает ей надолго приложиться к содержимому пузырька с сине-белой этикеткой.

Отпиваю из своей — и правда, — горькая. А ещё, она острая. Обжигающая волна прокатывается по пищеводу и сверхновой взрывается в желудке. На глаза, сами собой наворачиваются слёзы, а лоб покрывается испариной.

«Ох, чтоб вас…!»

(острая газировка)

— Садись, надо привести тебя в п-порядок, — слегка запинаясь, произносит Оби и встаёт с кресла. Точнее, пытается встать, и тут же, снова плюхается обратно. — Что-то мне нехорошо.

Оби закрывает глаза и… отключается. Из её вмиг ослабевших пальцев выскальзывает полупустая бутылка и падает на пол, разливая по нему остатки отравленной жидкости.

Конечно, по-настоящему травить сестрицу я не стал бы. Но, неизвестная мне химия, по плану, должна была вырубить Оби часов на десять, минимум. Во всяком случае, именно такой эффект я озвучил управляющему, когда делал на неё заказ.

Потыкав для надёжности пальцем в бесчувственное тело, стаскиваю Оби с кресла, волоком тащу в туалет. Возвращаюсь в комнату, вытаскиваю на свет припрятанные приспособления: наручники и противоугонный трос для велосипеда — он тоже был в списке запрошенных вещей.

Единственным местом, где можно было надёжно приковать девчонку, оказался туалет. Ещё накануне я приметил, что у унитаза, в верхней части, имелось сквозное отверстие, подходящее для этих целей.

Обвиваю унитаз тросом, продев его через отверстие в фаянсе, запираю кодовый замок. К тросу, наручниками пристёгиваю Оби. Полюбовавшись на дело рук своих, делаю ещё один рейс, на этот раз, возвращаюсь с подушкой и одеялом, экспроприированными с постели, что осталась неубранной после моей ночёвки. Ещё, прихватываю бутылку с чистой водой и пачку чипсов. Теперь, точно всё. Уборщица появится не раньше, чем завтра вечером, и даже, если моя заключённая очнётся до намеченного срока, пусть хоть обкричится — вряд ли её кто-нибудь услышит — две, плотно закрывающиеся, двери и длинный коридор это гарантируют. А я, после школы приеду, выпущу страдалицу. Конечно, я бы мог не пристёгивать «онни», а просто запереть её в гримёрке в бессознательном состоянии, но лучше перестраховаться.

На всякий случай, свет в туалете не выключаю, а ключи от наручников оставляю на видном месте. Мало ли что…

Конец двадцать шестой главы.

Продолжение следует…

Глава 27

Глава 27

В школу я еду не выспавшимся. От слова «совсем». Всю ночь мне снятся кошмары, в которых, Оби, то умирает в туалете, пристёгнутая и всеми забытая, то гоняется за мной с унитазом наперевес, намереваясь надеть его на мою лихую головушку. Ну какой тут здоровый сон?

Манхи, чувствуя настроение подруги, не пристаёт с разговорами, а тихо сидит на своём месте, по сторонам глазеет. А ещё, похоже, она не представляет, что ждёт меня совсем скоро, по приезду в «Альма матер», так как, не смотрела репортаж.

Встречают нас отнюдь не хлебом-солью. Завуча сегодня на посту не видать, и школяры во всю этим пользуются. К презрительным взглядам, смешкам и перешёптыванию добавляются несколько скомканных бумажек, прилетевших в спину, а те, кто оказывается поближе, проходя мимо, не стесняясь толкают с дороги.

— Эй, Пукханская подстилка, чего тебе на родине не сиделось? — говорит СоМин, преграждая нам дорогу. — Я, как чувствовала, что от тебя пованивает севером. Не ошиблась, значит. Так, девочки?

— От неё, просто ужасно воняет! — вторит ей ПоНа и брезгливо зажимает пальчиками нос. Её жест повторяют остальные.

— Пойдёмте скорее, иначе пропахнем этой… и этой тоже, — подбородком указывает на Манхи СоМин.

— Фу!

— Фу!

Школьницы пытаются миновать нас, но я делаю шаг, преграждая им дорогу. Меня давно подмывает сделать одну вещь, и сейчас самый подходящий момент. Когда СоМин, готовая разразиться возмущённой тирадой, открывает рот, я демонстративно облизываю оттопыренный средний палец и показываю его ей. При этом, улыбаюсь во все тридцать два зуба. Не дожидаясь ответа, беру Манхи под руку, тащу за собой, мимо застывших девиц.

— Да ты у меня… да ты… — доносится из-за спины пронзительный голос, но тут же обрывается, когда его перебивает мужской:

— Ученица СоМин, ты получаешь триста штрафных баллов за неуважительное обращение к сверстнице. Можете идти.

Обернувшись на пороге, замечаю завуча, видимо, успевшего подойти во время нашей пикировки. В его ногах примостилась большая картонная коробка, доверху заполненная колокольчиками с привязанными к ним цветными лентами. ЮнДжон смотрит на меня, а когда мы встречаемся взглядами, ободряюще подмигивает. Конечно, такое прикрытие тылов не даёт мне повода расслабляться, и тем более, не избавляет от всеобщего внимания. Что ж, сегодня, я планирую добиться большего. В моей сумке припрятан темноволосый парик и кое-что из косметики, прихваченной из клуба. Скоро и до этих вещей дойдёт очередь.

А сейчас, я безуспешно борюсь с тестом по английскому, про который, благополучно успел забыть. Зато, учительница английского забывчивостью не страдает, и после начала урока радостно кладёт передо мной несколько карточек с текстом. Разумеется, к великому разочарованию Хоны, было решившей, что вот оно — чудо, тест я с треском проваливаю.

Эх, не стать мне переводчиком.

На обед я не иду. По двум причинам. Во-первых, не хочу напрягать, и без того нервничающую в моём присутствии подругу, а во-вторых, я готовлю сюрприз СоМин. Как только, коридоры пустеют, прихватываю всё необходимое и пробираюсь в женский туалет, в тот, который, по моим наблюдениям, посещают потенциальные жертвы. А делают они это регулярно, после обеда. Насколько возможно быстро навожу «красоту» и прячусь в одну из кабинок. Жду. Спустя, казалось, целую вечность ожидания, открывается наружная дверь, и в туалет, беззаботно щебеча знакомыми голосами, входят ничего не подозревающие девчонки…