— Что вы можете сказать о девочке? Насколько она адекватно реагирует на окружающую обстановку, выказывает ли признаки страха или непонимания? — словно по опроснику, один за другим, задаёт вопросы полная ачжума, не поднимая головы от каких-то бумаг, которые она расположила на столе, перед собой. — Она рассказывала что-нибудь из своей прошлой жизни? Мы собираем все, представляющие хоть малейший интерес, сведения о жизни наших северных соседей. Подойдут любые записи разговоров или устный пересказ.

Ачжума отрывается от созерцания своих бумаг, поднимает голову на скучающего ЮВона, на миг замолкает…

— Эти сведения представляют большую ценность для нашей страны. В дальнейшем, мы сможем использовать их, для нахождения точек соприкосновения с нашими северными соседями. Вы понимаете, что я имею в виду?

ЮВон кивает, не спеша вступать в полемику с ачжумой. Сегодня, его пациентка умудрилась разбить окно и вылезти на карниз, в очередной попытке сбежать. К счастью, подоспевшая медсестра, успела перехватить девочку до того, как та отключившись, сверзнулась бы с высоты третьего этажа. Пришлось заказывать новое стекло и ставить решётку. А расходы, на содержание беспокойной пациентки, и разрушения, что она периодически устраивает, снова лягут на его карман, в том числе. Так как, лечение девочки взялось оплачивать то самое Министерство, представитель которого, сидела сейчас в его кабинете. Неприятная ситуация.

— Как зовут девочку? Она перешла границу одна или с родственниками? Если с ними, где они сейчас? Я обязана поместить их в подготовительный центр, в Ханавоне. Впрочем, как и вашу пациентку. Там работают квалифицированные врачи, они смогут позаботиться о ней.

— Боюсь, это невозможно, — оторвавшись от своих мыслей, произносит ЮВон. Идея перемещения девочки через всю страну, в её текущем состоянии, ему совершенно не понравилась. — По состоянию здоровья, ей, категорически противопоказаны любые перемещения вне больницы. Что подтвердит любой врач-невропатолог. А насчёт интересующих вас сведений, ничем не могу помочь. Она потеряла память и не помнит своего имени, и обстоятельств перехода через границу. Всё, что мне известно на этот счёт, я изложил в письменном виде, в отчёте, направленном в Министерство объединения, согласно правилам. У вас должна быть его копия. Девочку нашла, на побережье, ачжумма, которая вызвала скорую помощь. Можете поговорить с ней.

* * *

Ким ЁЛин не любила свою работу. Не смотря на то, что отдала ей уже семь лет своей жизни. Вечные разъезды по семьям с низким социальным статусом, коих оказалось предостаточно, стоило лишь выехать за пределы Сеула. Монотонная работа по заполнению многочисленных бумажек, отнимающая массу времени. Всё это не доставляло ей никакого удовольствия, но выбирать не приходилось. Неплохая, для женщины с не самым лучшим образованием, зарплата, в полтора миллиона вон, и служебная машина, являлись неплохими аргументами, заставляющими женщину каждый день вставать в половине пятого утра, на работу. ЁЛин, стандартно заканчивала свой рабочий день ближе к полуночи, приезжала домой, в крохотную квартирку, тратила пару часов на домашние дела и ложилась спать. После трагической смерти мужа в автокатастрофе, она жила одна. Детьми, ГуаньИнь, наградить их не успела. Её коллеги с недавних пор поглядывали на неё с некоторым осуждением, мол, пора бы ей обзавестись новым мужем, а не ходить в возрасте тридцати лет в не пойми каком статусе. Не положено. Того и гляди, начнут ей согэтхин устраивать, сватая к кому ни попадя (согэтхин — свидание вслепую, устраиваемое родственниками или друзьями. Прим. автора). К счастью, её работа подразумевала, по большей части, разъезды. И лицезреть кислые физиономии коллег ей, практически, не доводилось.

Вот и на этот раз, она отправилась в небольшой город, на берегу Восточного моря, — Сокчхо, находящийся в провинции Канвондо. Оттуда поступила заявка, на жестокое обращение с ребёнком, в местной больнице. ЁЛин чувствовала, что это дело не стоило потраченного на него времени, как и большинство поступающих жалоб, но она была обязана отреагировать должным образом.

Ещё до обеда, она пересекла черту города, и, сверяясь с навигатором, направилась прямиком в больницу, решив перекусить после проверки.

Предъявив на ресепшене своё удостоверение, ЁЛин уточнила, где она может найти господина ЮВона. Она не стала вдаваться в детали визита, а сразу же направилась на встречу с врачом.

— Чусован-ним (чусован — инспектор. Прим. автора), сразу предупреждая ваш вопрос скажу — да, я вынужден был отдать распоряжение, привязывать пациентку на время припадков. Иначе, она могла, неосознанно, причинить вред, как себе, так и окружающим. Но, острая фаза миновала. Девочка чувствует себя значительно лучше, а припадки практически прекратились. Можете пообщаться с ней. — ЮВон, устало смотрит на посетительницу, явившуюся совершенно не вовремя. Он, успел забыть про угрозу ачжуммы, но, как оказалось, это было не пустое сотрясание воздуха. По его душу приехала молодая, симпатичная инспекторша, во взгляде которой, он не увидел ничего, кроме дежурного любопытства.

— Подождите, уиса-ним Чон-сии, расскажите мне поподробнее про вашу пациентку, — максимально вежливо обращается к нему ЁЛин. — Я должна понять о чём вообще идёт речь, прежде чем навещать её. Возможно, последнее и не понадобится.

— Камсахэё, чусован-ним! (камсахэё — одна из форм благодарности, более изысканная. Прим. автора) Я, с удовольствием расскажу вам об этой девочке. Она, чрезвычайно необыкновенна.

ЁЛин молча слушает рассказ врача, искренне не понимая, как, на такого человека можно было подать жалобу. Нет, некоторые ачжуммы, своей назойливостью, вызывали у неё неприятные чувства, а бывало, доводили до белого каления, но она воспринимала их поведение как неизбежное, ожидающее и её саму, лет через тридцать. В случае с ЮВоном, судя по всему, та ачжумма сильно перестаралась. Доктор, подробно рассказал ЁЛин о пациентке, показал медицинскую карту и рентгеновские снимки. Зачитал заключения невропатолога и психиатра. Поведал о припадках девочки, обусловленных патологией, и их последствиях для окружающих.

ЁЛин, была готова распрощаться с ЮВоном, оставив, и без того загруженного врача, заниматься своим делом. Она видела, что ему было неимоверно тяжело сидеть на стуле, тратя драгоценное время на пустые разглагольствования. Была готова, ровно до того момента, пока доктор не произнёс слово «немая». У ЁЛин что-то ёкнуло в груди, и она, тут же передумала уезжать не увидев девочку.

— Уиса-ним Чон-сии, я хочу увидеть вашу пациентку. Вы сказали «немая»?

— Совершенно верно, чусован-ним, она немая, и может общаться с окружающими только при помощи письма. Мы предоставили ей планшет, и подключили его к большому экрану, для удобства чтения. Прошу, пройдёмте. У неё сейчас обеденное время, и, скорее всего, она бодрствует, — ЮВон встаёт со своего места, и приглашающим жестом предлагает гостье проследовать за ним.

Войдя в палату, первое на что натыкается взглядом ЁЛин, это два больших глаза, яркого, насыщенного ФИОЛЕТОВОГО цвета, уставившихся на неё из-под повязки через всю голову. Она застывает в изумлении, разглядывая необычные глаза девочки. На бледной, почти белой, коже, они выглядят ещё необычнее.

— Как ты себя чувствуешь? — войдя вслед за девушкой, обращается ЮВон к пациентке, с дежурной фразой. Та, проглотив что-то из своего обеда, поднос со съестным расположился на специальной, раскладной подставке, прикрученной к кровати, кивает доктору, и вновь обращает взор на ЁЛин. Взгляд девочки завораживает.

— Это, Ким ЁЛин, — между тем, продолжает ЮВон, знакомя девочку с гостьей. — Она работает в службе защиты детей, и хочет пообщаться с тобой. Ты уделишь ей немного времени?

Снова кивок. Девочка отодвигает подставку от себя и берёт в руки планшет, лежащий у неё в ногах. Она принимается водить по нему пальчиком, а на экране, висящем на массивном штативе, на колёсиках, и обращённом к входу, тут же высвечиваются строчки текста: