* * *

Тянущаяся меж рядов теплиц грунтовка выводит к береговому валу, перебравшись через который, я достигаю конечной точки своего маршрута. Здесь правит бал морская стихия. Проныра-ветер встречает меня сильным порывом. Треплет короткий ёжик волос, щекоча кожу на голове — как будто, приветствуя легкомысленным движением руки; бесцеремонно забирается в складки одежды, и, будь Лира в школьной юбке, наверняка, пришлось бы ловить её подол руками, спасая достоинство девушки от расшалившейся стихии.

Мысленно ставлю очередной плюсик в пользу джинсов. Увязая в песке, пересекаю прибрежную полосу, подхожу к самой кромке прибоя; наблюдаю за набегающими волнами, что норовят добраться до ботинок. Они тянутся к обуви, грозно шумя, а, не добравшись до добычи, отступают, издавая разочарованное шипение.

Прислушиваюсь к своим ощущениям, но, на этот раз, никаких нездоровых эмоций, или тяги искупаться, не испытываю. Лишь покой и умиротворение на душе. Постояв и полюбовавшись морем, оглядываюсь по сторонам. Слева от себя, метрах в трёхстах, замечаю один из каналов, за которым начинаются городские постройки, а справа, примерно, на таком же удалении, — выступающую в море, косу. Недолго думая направляюсь в её сторону.

На моё счастье вокруг ни души. Почти. Одинокая чайка, издав пронзительный крик, проносится над головой, и совершает мастерскую посадку на некотором отдалении от непрошеной гостьи. Держа дистанцию, важная птица принимается прохаживаться вдоль по берегу, иногда запуская клюв в песок и выковыривая из него одной ей ведомую снедь. Она, то и дело, с подозрением косится в мою сторону, видимо опасаясь конкуренции. Показываю ей язык, а та, в ответ, разворачивает крылья и возмущённо щёлкает клювом. Кажется, мы друг другу не нравимся. Ухмыляюсь, представив на её месте завуча. Он точно так же «щёлкал клювом», когда я отказался для него станцевать.

Мне, тогда, абсолютно не пришлась по душе необычная просьба ЮнДжона. И вроде, что стоит станцевать для хорошего человека, но… Я ведь не в благодетели нанимался. А нанимался я на работу, сулившую заработок, однако, проблемы не заставили себя долго ждать, в виде ЮнДжона, обозначившего их направление. Сколько ещё будет таких просьб в дальнейшем, и скольким я буду вынужден отказать?

Поднимаю плоскую гальку с песка, швыряю её в воду. Увы, при таком волнении за кругами на воде не понаблюдаешь. Умная птица отвлекается от своего занятия, осуждающе смотрит на меня. Затем, видимо вспомнив о неотложных, птичьих делах, взмахнув крыльями, срывается с места и, набрав высоту, уносится в сторону от берега. Что ж, скатертью дорога.

«Пожалуй, нужна маскировка» — решаю, проводив взглядом пернатую. — «Парик, маска… ещё, обязательно, линзы, меняющие цвет глаз. Чтобы наверняка! И, буду я как „Майли Сайрус“ в начале своей карьеры — на сцене выступать инкогнито, под псевдонимом, скрывая правду даже от лучшей подруги»

Воспользовавшись удобным случаем, коварная волна делает молниеносный бросок к моему левому ботинку, норовя испытать его на водонепроницаемость, но я вовремя замечаю угрозу и отскакиваю прочь. Та, на прощание слизав след с песка, убирается несолоно хлебавши.

«Манхи придётся рассказать» — констатирую неизбежное, возвращаясь на маршрут. Она, сегодня, категоричным тоном заявила о своём желании переехать к Чинчину вслед за мной, и что-то мне подсказывало, что девчонка добьётся своего. А дальше, напросится составить компанию на работу и прощай секрет. Не отказывать же ей без объективных причин, в самом деле? Только хуже сделаю. А ЮнДжон, не смотря на угрозы, никому не расскажет. Судя по его умоляющему взгляду, он крепко сидит на крючке, и, сдав меня, сам останется без «дозы».

Вообще, новая способность, да ещё делающая людей зависимыми — это уже сверхъестественно. Ладно, школьные предметы — их можно объяснить шизой, но танцы? Это больше похоже на сон, в котором, например, можно научиться летать. Или смерть, после которой, моё сознание, необъяснимым образом перекочевало в другое тело в другом мире. В тело, некогда обладавшее навыками, но утратившее их, вследствие травмы, повлекшей амнезию. А теперь, эти навыки постепенно возвращаются, по мере восстановления мозговых функций. А что дальше? Вдруг, прежняя хозяйка тела объявится. Возьмет его под контроль, и окажется моё сознание запертым в чужой оболочке без права выбора. Будет оно постепенно растворяться, пока окончательно не исчезнет. Или, ещё хуже. Это моё сознание будет доминировать, и, в конце концов, поглотит истинное. Может быть, уже сейчас, где-то там, в отдалённых уголках, оно кричит, но не может докричаться до нового владельца.

От подобных мыслей становится жутковато, и, на всякий случай, я посылаю мысленный импульс вовнутрь себя, сформулировав его как предложение: «Прости, что так вышло, но я не знаю, как это исправить». Прислушиваюсь, но, разумеется, никакого ответа не получаю. К счастью ли?

Встаю как вкопанный, закрываю глаза и несколько раз глубоко вдыхаю, пытаясь унять нервную дрожь, внезапно охватившую тело. Кажется, ещё немного, и здравствуй очередной приступ. Но, обходится.

Из состояния прострации меня выводит голос, способный испортить даже самое паршивое настроение:

— Эй ты, ненормальная, ты, что о себе возомнила?

Повернув голову в сторону крикуньи, натыкаюсь взглядом на знакомую троицу во главе с СоМин. Они резво топают по песку мне наперерез, и в их намерениях сомневаться не приходится.

«Бить будут» — решаю, и оглядываюсь в поисках путей отступления. Таковых имеется в избытке: хоть вдоль берега, хоть прочь от него, минуя самоуверенных школьниц. Те движутся плотной группкой, не делая попытки разойтись в стороны, тем самым, помешав мне сбежать. Только, уносить ноги я не собираюсь.

Дожидаюсь, когда компания подойдёт вплотную, изображаю равнодушие. В своей прежней жизни, окажись я в подобной ситуации, против троих противников своего пола, наверняка бы струхнул. А здесь, лишь лёгкий мандраж напоминает о себе учащённым сердцебиением, и такой реакции есть причина. Драться я не умею, но привыкшее к мужскому телу сознание не воспринимает стоящих напротив девчонок как серьёзных противников. А зря!

Сильный толчок в грудь, и я падаю, споткнувшись о подставленную ногу. Затем, обсыпая песком, на меня обрушивается град болезненных ударов, носками школьных туфель. Девчонки бьют куда попало, но одна нога целенаправленно пытается угодить Лире в голову. Защищаюсь руками, но несколько, всё же, достигают цели: в бровь, рассекая ту и дезориентируя меня, и по едва затянувшейся ране на голове. Невероятный по силе болевой импульс пронзает черепушку, а на миг потерявшее контроль тело заходится в конвульсиях. Прежде чем отключиться, словно из-под воды до меня доносится чей-то гневный окрик:

— Эй, что вы делаете! А ну отвалите от неё!

Снова вокруг лес, а под ногами — вода. Я не могу увидеть себя, зато могу хорошо рассмотреть девушку, что стоит напротив. Правильный овал лица с утончёнными чертами, выразительные глаза цвета морской волны, чувственные губы. Она полностью обнажена, но её длинные, белокурые волосы прикрывают тело подобно причудливому наряду. На голове у девушки красуется венок из белых и розовых пионов. Зовут её — Юта — вспоминаю имя из прошлого видения. И мы разговариваем:

— Прошу тебя, Альмона, не говори ей ничего. Если ты вмешаешься, то навлечёшь ЕГО гнев на себя! А до НЕГО обязательно дойдёт весть, кто всё выболтал ЕГО супруге.

— Юта, ты не можешь вечно прятаться. Нужно покончить с этим раз и навсегда! Остановить ЕГО! Иначе, однажды, ОН получит, что хочет. А я не хочу проливать слёзы по сестре.

— Как и я, Альма, как и я…