— Полагаю, — задумался на секунду адъютант, — это можно сделать быстрее.

— И как же?

— Микельзе отделен от Престо лишь небольшим проливом. А гарнизоном последнего командует капитан Шателен. Как мне говорили, офицер он весьма знающий и инициативный. И я вполне уверен, что он не станет колебаться, получив приказ от вашего высочества!

— Инициативный, говоришь… мало что о людях болтают. Впрочем, будь, по-твоему. Но Бодиско все же напиши. Нечего старому черту прохлаждаться!

Пока мы так беседовали, Кокрейн уже практически миновал опасное место. К счастью, он об этом не знал и продолжал жаться к берегу. Тут мы его и прищучили. По мощи артиллерийского вооружения, «Бульдог» и «Драйвер» практически не отличались, если не считать пары митральез, добавленных на мой флагман перед походом. Но у Кокрейна не было возможности отремонтировать свой корабль после сражения у Або, а меня вовсю поддерживали «константиновки».

Поначалу бой шел почти на равных. Британские артиллеристы добились двух попаданий, немного повредив нам такелаж и оцарапав фальшборт. Мы ответили им тремя примерно с таким же успехом, и тут «Хвату» лейтенанта Наумова повезло. Очередная выпущенная им бомба, вместо того чтобы прошить вражеский шлюп насквозь и без особого эффекта разорваться на берегу острова Лумпарланд, ударило по гребному колесу и практически разворотило его. Лишившийся возможности управляться «Драйвер» круто развернуло, после чего тот выскочил на мель.

Дальнейшее было делом техники. Встав как можно ближе к противнику, мы просигналили ему предложение сдаться, а когда тот отказался, обрушили на него всю мощь своей артиллерии. Особенно хорошо показали себя митральезы, готовые нашпиговать свинцом всякого кто осмелится приблизиться к пушкам. Уже казалось, что в самом скором времени наш флот пополнится очередным колесным пароходом британской постройки. Но, как вскоре выяснилось, у сэра Артура на сей счет имелось другое мнение.

Быстро сообразив, что этот бой проигран, он приказал команде спасаться, благо берег острова Лумпар был совсем рядом. А когда на вверенном ему корабле не осталось ни одного живого матроса, спустился в пороховой погреб и подорвал его. Сила взрыва была такова, что одну из пушек выкинуло на берег, где ее впоследствии и нашли.

Пока мы были заняты пытавшимся прорваться «Драйвером», немного севернее развернулись не менее драматические события. Тралящие пролив Престозунд баркасы там прикрывал французский 6-пушечный шлюп «Люцифер» под командованием капитана Жомини.

Однофамилец знаменитого военного теоретика действовал не менее решительно, чем его английский коллега. Правда, он не стал притираться к берегу, да в его положении это было бесполезно, но выдвинувшись вперед, он добился нескольких попаданий в русские канонерки, заставив те действовать осторожнее.

Под днищем его корабля уже несколько раз взрывались легкие мины конструкции Нобеля, но, к несчастью, ни одна из них не была заряжена динамитом. Пороховые же, могли вызывать лишь сотрясение корпуса и небольшие течи.

Тут надо отметить, что мин Якоби у нас оставалось не так уж много. К тому же они требовали много времени на установку. Поэтому пришлось ограничиться всего шестью штуками, дополнив их двумя десятками более легких. Причем непосредственно в Престозунде тяжелых было всего две!

Казалось, еще минута и «Люцифер» укажет своей эскадре путь к спасению. На всех паровых судах к тому времени развели пары. Парусники тоже готовились к выходу. Но им, очевидно, сначала нужно было принять на борт десант, а на это потребуется время.

В какой-то момент Левицкий решил, что ждать больше нельзя и, просемафорив своим подчиненным — «следовать за мной» пошел на сближение. Заметив этот маневр, на «Блейхеме» попытались поддержать своего союзника. Но 32-фунтовые ядра так и не смогли пробить бруствер «Шалуна», зато очередная выпущенная нашими канонерками бомба, разорвалась прямо в котельном отделении французского шлюпа.

Не выдержавший такого издевательства котел разлетелся на куски, обварив при этом добрую половину кочегаров. Причем, один из кусков умудрился пробить своему же кораблю днище. Дальнейшее было агонией. «Люцифер» медленно завалился на бок, после чего еще какое-то время держался на поверхности, а потом как-то резко пошел ко дну, превратившись в еще одно препятствие и без того не на самом широком фарватере.

На русских кораблях его гибель вызвала бурю восторга. Матросы кричали ура! Обнимались, подкидывали вверх свои бескозырки. И даже обычно невозмутимый Левицкий, стащив с головы фуражку, перекрестился.

— Слава тебе, Господи, упокоили нечисть! Это ж надо корабль в честь врага рода человеческого назвать!

— Ваше благородие! — диссонансом прозвучал панический крик от одного из артиллеристов.

— Что там еще?

— Мина! — с ужасом указал на притаившуюся в воде рогатую смерть матрос.

Теперь уже трудно понять, что заставило адскую машину всплыть. Бракованный минреп, или же ошибка минеров при установке. И вот теперь она мирно покачивалась на волнах, выставив вверх колпаки взрывателей.

— Малый назад! — зачем-то понизив голос, приказал капитан-лейтенант.

После чего, уже отойдя на безопасное расстояние, велел расстрелять ее из митральезы. Очередной столб воды, взвившийся выше куцей мачты канонерки, в очередной раз продемонстрировал союзникам непроходимость фарватера, вынудив их отступить.

Глава 27

Вернувшийся на берег Бараге Д´Илье сразу же развил бурную деятельность по подготовке к наступлению. Пусть у него осталось не так много войск, зато это настоящие французы, которым не раз уже приходилось бить русских варваров! (То, что прошлая война окончилась визитом армии императора Александра в Париж, он предпочел не вспоминать). К тому же, вчера, они практически наверняка понесли куда более тяжелые потери. Так что еще один удар и враги, несомненно, побегут под защиту крепостных стен, которые будет нетрудно сломать из осадных орудий.

Правда, чтобы хорошенько ударить следовало прежде собраться с силами. Моряки ему в помощи отказали, но если перекинуть сюда 51-й линейный полк Гризи, то, пожалуй, имеющихся сил должно хватить. Что же касается егерей, потерявших в схватке с личной гвардией принца Константина практически всех своих офицеров, то их можно распределить по другим частям, компенсировав, таким образом, потери.

Надо сказать, что во всех этих планах, вполне логичных и исполнимых, имелся только один изъян. Русские совершенно не собирались ждать нового наступления французов. Если ночь они провели относительно спокойно, ограничившись лишь редкими перестрелками с неприятельскими аванпостами, то к утру, когда подошли переброшенные из Або подкрепления, Вендт почувствовал себя гораздо уверенней.

Во-первых, вчерашний бой показал, что союзников можно бить. Во-вторых, войска отдохнули и рвались в дело. В-третьих, он получил подмогу. И наконец, в-четвертых, по порядку, но не по значению, великий князь Константин отбыл на свой флагман и перестал своим присутствием стеснять генерала. В самом деле, как воевать, если царский сын так и норовит влезть в какую-нибудь заваруху?

Французский лагерь разместился практически на берегу менее чем в двух верстах, если считать по прямой, от русских позиций у Транвика. Осматривая ранним утром вражеские позиции, русский командующий сразу отметил уязвимость такого расположения для союзного десанта. Все дело было в господствующим над мысом каменистым холмом. Посланные на разведку казаки доложили, что он занят двумя ротами пехоты при двух пушках. Как выяснилось впоследствии, это были короткие чугунные карронады, затащить которые стоило солдатам немалых трудов.

План созрел практически мгновенно. Собрав военный совет, он изложил свое видение обстановки.

— Господа, согласно последним данным у противника под ружьем не более пяти тысяч штыков. Полагаю, все со мной согласятся, что при таком соотношении сил стыдно отсиживаться в обороне, отдавая инициативу в руки неприятеля, и даже не попытаться его атаковать.