Не прошло и двух суток, как количество призов превысило число захвативших их крейсеров, а английские торговцы и не думали кончаться. Особенно везло «Громобою», на счету которого оказалось сразу три британских и один французский парусник. Самым ценным, как ни странно, оказался приписанный к Нанту «Perceval», везший морякам Парсеваля-Дешена жалованье и вино для офицерского стола. Груз англичан оказался попроще, но солонина, порох и другое имущество тоже стоили денег.

— Нельзя уходить отсюда! — решительно заявил командир удачливого крейсера Шиллинг. — Каждый перехваченный нами транспорт ухудшает положение союзников и облегчает задачу его высочества!

— Барон, у нас приказ!

— Позвольте напомнить вам, — парировал тот, — что Константин Николаевич не ограничивал нашу инициативу!

Капитан второго ранга Шиллинг был не просто равен Истомину в чине, но произведен в него раньше. Следовательно, превосходил по старшинству. До сих пор он не оспаривал верховенства своего временного начальника, но… и без того небедный остзеец почуял запах добычи! Как известно, шесть десятых стоимости захваченного груза должна быть выплачена команде захватившего его корабля. И львиная доля этой суммы предназначалась командиру! Как тут устоять?

К тому же, определенный резон в его словах был. И теперь Истомину предстояло принять решение.

— «Громобой» может остаться. Остальным выполнять приказ великого князя.

* * *

Бомарзунд — маленькая недостроенная крепость на самом краю балтийских владений России. Забытая богом и людьми глухомань. И надо ж такому случиться, что именно здесь будет решаться исход кампании. Стоит союзникам взять цитадель, и они раструбят на весь мир о своей победе, чтобы заретушировать прежние неудачи. Ну а если гарнизон устоит, виктория наша! Полная и безусловная!

В прежней истории комендант крепости полковник Бодиско стойко держался и даже отразил первый штурм, и лишь когда сопротивление стало бессмысленным, капитулировал. В принципе, в этом нет ничего постыдного. Но мне нужно, чтобы они держались. До конца, до последней крайности. И ни при каких обстоятельствах не спускали флаг.

Но для этого осажденный гарнизон надо ободрить. Дать понять, что на Большой земле не забыли о людях и готовы прийти к ним на помощь. Поэтому на следующий день после прибытия в Або я вызвал к себе командира «Бульдога».

Выбор на бывшего британца пал неслучайно. Во-первых, трофей довольно быстроходен. Все-таки 11 узлов. Во-вторых, принадлежит к довольно распространённому в английском флоте типу. Даже сейчас у Нейпира оставалось три шлюпа с практически идентичным силуэтом. Так что можно надеяться, что корабль сразу не опознают. Ну и в-третьих, отличный командир.

В Кронштадтском сражении потомок основателя Черноморского флота лейтенант Клокачев 2-й командовал винтовой канонеркой «Пчела» и сумел поразить шестовой миной 91-пушечный линейный корабль «Найл». Подобная лихость не могла остаться без поощрения, и на отчаянного офицера пролился дождь наград. Очередной чин, золотая сабля с надписью «За храбрость» и новое назначение. Сначала я даже хотел дать ему один из корветов, но поскольку героев оказалось больше, чем кораблей, на долю героя достался захваченный у врага «Бульдог».

Получив под команду шлюп, молодой офицер энергично взялся за ремонт и обучение экипажа и привел и то и другое в полную готовность. Затем были стремительный переход сначала в Свеаборг, а потом в Або и, конечно же, сражение, в котором он хоть и не геройствовал, как давеча, но и ни в чем не оплошал.

Когда я решил лично посетить корабль, на нем еще шла уборка после угольной погрузки. Работа эта очень тяжелая и грязная, тем не менее, люди выглядели бодро.

— Здравия желаем вашему императорскому высочеству! — весело гаркнули построенные по поводу моей встречи матросы.

— Здравствуйте, братцы! — так же громко ответил я, после чего удостоил всех офицеров, включая прапорщика-машиниста, рукопожатием.

— Пойдем, Василий, потолкуем, — отозвал в сторону командира. — Да не тянись так, разговор будет приватный. Можно даже сказать, интимный.

— Слушаю, Константин Николаевич.

— Как корабль?

— Отлично. Умеют британцы строить.

— Неужто «Пчела» была хуже?

— Да как же их сравнивать, ваше императорское…

— Ладно-ладно. Скажи лучше, припасов довольно?

— Так точно. Угольные ямы полны. Бомб и ядер в достатке.

— И даже английские калибры?

— А трофеи на что? — усмехнулся в усы офицер.

— Молодец, коли так. Тогда слушай боевой приказ. Сегодня же вечером пойдешь к Аландским островам. Доставишь коменданту Бомарзунда пакет. В нем помимо всего прочего, сигналы для крепости и кораблей. Чтобы не палили почем зря, когда подмога придет. От меня лично передашь приказ — держаться до последнего. Все понял?

— Так точно.

— То, что люди устали, сам вижу. Но больше тянуть просто нельзя. Знаю, ты у нас горяч, но сейчас врага лучше перехитрить. Попытайся прикинуться своим, а не получится, что ж, разворачивайся и дай Бог ноги!

— Может, еще и Британский флаг поднять? — насупился Клокачев.

— Если для дела будет нужно, поднимай! — пожал я плечами. — Это уж на твое усмотрение. Если есть вопросы, задавай сейчас.

— Карты у меня не очень, — после недолгого раздумья вздохнул Василий.

— У меня тоже. Так что вся надежда на лоцмана. Он у тебя один из лучших и Аланды вдоль и поперек знает. Если не врет, конечно. До Бомарзунда шестьдесят миль. Стало быть, к утру там будешь. Возвращайся как можно скорей. Я к тому времени все боеспособные корабли в море выведу. Если что, встретим. Все понял?

— Да.

— Тогда давай прощаться…

— Константин Николаевич, позвольте просьбу.

— Изволь.

— Разрешите взять с собой шестовые мины.

— Здравствуйте, пожалуйста! Я ему о скрытности толкую, о том, чтобы в бой без надобности не ввязывался, а он собрался супостатов топить! Нет, дело это, конечно, богоугодное, да только не сейчас.

— Я не для этого.

— А для чего ж? Объяснись!

— Вполне может статься, что у англичан или французов окажется корабль, не уступающий в ходкости «Бульдогу» или даже превосходящий его. А вооружение у нас не самое мощное, можем и не отбиться.

— Продолжай.

— Вот я и подумал. А что если сделать вид, будто идем на абордаж, а как только приблизимся, выдвинуть мину и атаковать ею?

— Даже не знаю. Один раз может и сработать…

— А больше и не надо. После такого афронта они сами от меня шарахаться будут!

— Но у тебя люди не обучены обращению с ними.

— Зато я с этим хорошо знаком. Не боги горшки обжигают, ваше императорское высочество. Справимся!

— Будь по-твоему, Клокачев. Бери все, что надо, хоть черта лысого, только дело сделай!

— Слушаюсь!

— С Богом! — обнял и перекрестил его на прощание.

[1] В нашей истории это выражение приписывают Скобелеву.

Глава 16

Оказавшись посреди моря с трофейным кораблем на руках, капитан второго ранга Шестаков впервые в своей жизни оказался в положении богатыря из сказки. Пойдешь направо — коня потеряешь, прямо — сам погибнешь, налево… жена убьет!

Захваченный в результате отчаянной авантюры транспорт с одной стороны нес вроде бы ценный груз. Причем не для продажи, а в первую очередь для собственного Отечества. Ведущая тяжелую войну Россия как никогда нуждалась в современном вооружении, а тут новейшие осадные орудия и боеприпасы к ним. С другой стороны, доставить их на родину было практически невозможно. Балтийское и Черное моря надежно перекрыты эскадрами союзников.

Можно было, конечно, попытаться отправить «Гертруду» в Архангельск, но и там уже действовал отряд английских и французских кораблей под командованием капитана сэра Эрасмуса Омманея, от которого в метрополию время от времени шли бравурные новости о сожжении очередного поморского поселка и захваченные призовые суда. Входящие в него паровые фрегаты, скорее всего, тут же перехватят беззащитный парусник и вернут пушки вражеской армии.