Надо сказать, что избиение не является частью полового сношения; это нечто сбивающее с толку, предназначенное для того, чтобы изнасилование выглядело как наказание. И это бы не служило своим целям до тех пор, пока все в этой толпе инстинктивно не признали бы, что изнасилование - это выражение воли к власти, а не наоборот. Если бы все происходило в темноте и без свидетелей, возможно, ее бы изнасиловали, но не избили.
Ницше унаследовал от Шопенгауэра[14] представление о том, что самая сильная человеческая потребность заключается не в желании безопасности, или любви, или красоты, а в воле самой по себе, ожесточенности, постоянном голоде, как будто желудок пуст. Ницше пришел, чтобы опровергнуть убеждение Шопенгауэра в том, что воля была абсолютно тщетным желанием, пищей для иллюзий. Он осознал, что счастье - это чувство, которое мы испытываем после преодоления препятствий, и что человек в связи с этим по сути своей является целеустремленным созданием, чья воля является инструментом его эволюции к сверхчеловеку. Он начинает видеть, что утверждение воли - глубочайший и самый значительный из человеческих инстинктов; таким образом, он нападает на моралистов и эстетов - Святого Павла, Джорджа Элиота, Сент-Бёва - и прославляет искателя приключений и отравителя Чезаре Борджа, который убил мужа сестры для того, чтобы сделать ее своей любовницей. Но, так или иначе, мы соглашаемся с историческим суждением Ницше о том, что «Европа была близка к величию, когда оставалась надежда на то, что Чезаре Борджа сможет захватить папский престол». Мы можем видеть, что это обусловлено его убеждением в том, что воля сама по себе является глубочайшей и величайшей из человеческих потребностей и что в здоровом человечестве ее можно удовлетворить лишь неким видом завоевания. У Ницше не было сомнений в том, что совращение Чезаре Борджа своей сестры было выражением того же самого волевого порыва, который заставил его мечтать о том, чтобы стать властелином Италии.
Двадцатый век отверг ницшеанскую Волю к Власти, поскольку для жестокого оппортунизма она представлялась отклонением от нормы; это подобно отвержению сексуальной теории Фрейда, поскольку она кажется разрешением отцеубийства и инцеста. Если ницшеанское предположение о том, что воля сама по себе является основной человеческой потребностью, и верно, способ, с помощью которого она проявляет себя в случае Чезаре Борджа или Гитлера, неуместен. Одобрение Ницше Чезаре Борджа может быть веской причиной критики Ницше со стороны человечества, но это так же неуместно - как это было бы неуместно по отношению к сексуальной теории Фрейда, если бы Фрейд восхищался Казановой.
На самом деле, все значительные постфрейдистские открытия в психологии подтверждают теорию Ницше. Я писал о них довольно много в другом месте, но они настолько важны в контексте данной книги, что необходимо предложить краткое изложение.
В своем важном эссе «О запасах жизненной энергии» Уильям Джеймс признал, что основная проблема человеческого сознания заключается в его тенденции колебаться между состоянием большой живости и энергичности и состоянием тупости и скуки; причем последнее является «нормой». Джеймс установил, что «бдительные» состояния вызываются с помощью значительного усилия, ощущения, что здесь есть что-то важное и стоящее, чтобы сделать это. С другой стороны, личность, попавшая в ловушку чувства отупения и безразличия, может просто «истощаться» до тех пор, пока жизнь не окажется бесконечной серией препятствий, и каждая муха будет казаться слоном. Другими словами, «неврастения» возникает в результате неиспользованной воли.
Абрахам Маслоу[15] (1908 - 1970) решил, что адлеровская «воля к власти» объясняет поведение обезьян в зоопарке Бронкса лучше, чем фрейдистская сексуальная теория, но это не привело его к отвержению Фрейда. Вместо этого он просто решил, что Фрейд был прав на более низком уровне, чем Адлер, и сформулировал свою теорию, которую назвал «Иерархия Ценностей». В соответствии с Маслоу, простое животное (или человек) нуждается в еде и безопасности; когда эти потребности удовлетворены, ему требуется секс, слияние с самцом или самкой; когда и эти потребности удовлетворены, возникает потребность в реализации чувства собственного достоинства, становится важным общественное признание. И разумный человек - тот, кто, удовлетворив себя на всех этих уровнях, найдет себя в разработке «мета-нужд», почувствует необходимость интеллектуальной деятельности, потребность в искусстве и философии, альтруизме или религии. Человеческое существо становится умственно больным, как утверждает Маслоу, когда возникает некая значительная блокировка его эволюции на любом уровне. Когда это происходит, воля не может найти пути вперед; она становится пассивной, и затем следуют тезисы Джеймса. Жизненно важные батареи работают вяло, словно машина, которую оставили в гараже на всю зиму. С другой стороны, когда путь открыт и человеческое существо охвачено мощным чувством целеустремленности, батареи столь сильно заряжаются, что любое минимальное удовлетворение вызывает спонтанную разрядку, чувство чистого наслаждения, которое Маслоу назвал «пиком опыта». Сущность психологического здоровья заключена в активности воли.
Подобный взгляд также распространялся - с другой точки зрения - Виктором Франклом, еврейским психиатром, который провел войну в нацистских концентрационных лагерях. Франкл заметил, что заключенные, которые ни на что не надеялись, были предрасположены к истощению и умирали, в то время как заключенные, стремившиеся любыми способами с оптимизмом двигаться вперед, оставались здоровыми. Еще до войны Франкл заметил, что люди,. которые начинали беспокоиться из-за малейшей проблемы, часто развивали в себе серьезные блокировки и напряжение. Лучший способ излечить подобных больных - заставить их приложить усилия для того, чтобы сделать именно то, что они боялись сделать (так, мальчика, который заикался, вылечили тем, что заставили его играть роль заики в школьном спектакле). Франкл пришел к выводу, что чувство целеустремленности жизненно необходимо для умственного здоровья; личность, не устремленная к цели, начинает беспокоиться по пустякам, подобно тому, как некоторые люди начинают испытывать зуд, когда лежат без сна в ночи. Как только они убедят себя сделать настоящее усилие, блокировка пропадет.
«Терапия реальностью» Уильяма Глассера и «терапия ответственностью» Хоуберта Моурера зависит от того же утверждения, что люди без целеустремленности становятся очагом любого вида психологической болезни и что лечение зависит от пробудившейся воли к чувству реальности и ответственности.
На самом деле, настоящее обоснование всех этих психологических трудов лежит в философии Эдмунда Гуссерля (чья наиболее важная работа «Идеи» появилась в 1912 году). Основное открытие Гуссерля заключалось в том, что все наши умственные процессы являются «преднамеренными» - скорее активными, чем пассивными. Я склонен допускать это, когда я смотрю на что-нибудь и оно, при посредстве моих глаз, отпечатывается у меня в сознании. Правда заключается как раз в обратном. Когда я вижу что-то, это подобно тому, как если бы я протянул руки и подобрал это. Я настолько привык «видеть вещи», что я больше не замечаю вызванное этим напряжение, не намного большее напряжение я замечаю, когда я читаю газету. Но здесь есть напряжение; я должен постоянно интерпретировать «действительность», так же как я должен интерпретировать черные значки в газете.
У этого свойства есть важное следствие, особенно для поэтов и мистиков. Если я чувствую повсеместную скуку и усталость, я прекращаю вкладывать то же подсознательное напряжение в мое «видение», и вещи на самом деле выглядят скучнее. Когда я заинтересован и полон намерений, я вкладываю больше подсознательной энергии в мое видение, и вещи кажутся светящимися смыслом. Я вижу больше цветов, ощущаю больше запахов.
