Но было уже поздно.

– Диана! – звонкий голос Снежаны разнёсся по торговому центру над приглушённым шумом десятков голосов и фоновой музыки из динамиков.

Я увидела, как по лицу старой подруги прошла судорога облегчения и вместе с ним отчаяния.

Не замечая никого вокруг, она бросилась ко мне.

Мой взгляд тут же упал на её живот. Плоский.

Мелькнула быстрая мысль о том, что я не почувствовала презрения, отвращения или ненависти к её ребёнку. Я вообще ничего к нему не почувствовала, будто он никак не касался ни меня, ни моего почти бывшего мужа.

Просто чужой ребёнок. Чужая женщина. Чужой Антон.

Не знаю, что подумал в этот момент Марк, но он, ничего не говоря, мягко и уверенно задвинул меня себе за спину. Бегущая Снежана была вынуждена затормозить, чтобы не влететь в мужчину.

Его вид её, кажется, слегка напугал, потому что она не стала нарываться и настойчиво лезть ко мне обниматься, хотя могла.

Вместо этого бывшая подруга срывающимся от отчаяния, дрожащим от едва сдерживаемых рыданий голосом быстро и сбивчиво заговорила:

– Диана, пожалуйста! Прости, прости, я умоляю, прости меня! Я не хотела! – она всё же разрыдалась, громко и некрасиво, но тут же подавила начинающуюся истерику и продолжила: – Я умоляю тебя, Диана! Мы же подруги! У меня никого ближе и дороже тебя нет и никогда не было, я без тебя жить не могу, пожалуйста…

Она заплакала. Тихо, отчаянно, звонко всхлипывая.

У меня всё внутри стянулось и горько завыло. Она была права, мы правда дружили, долго и крепко. Она была частью моей семьи, моим самым дорогим человеком.

Есть союзы, которые так просто и быстро из сердца не вычеркнешь. Можешь сколько угодно убеждать себя в правильности своих действий, но у сердца на всё своё мнение.

Я вышла из-за спины напряжённого Марка и шагнула к Снежане. Она замерла, затаив дыхание, мокрыми от слёз покрасневшими глазами с надеждой посмотрела на меня, а потом несмело шагнула навстречу и обняла.

Я обняла в ответ.

Не как подругу. Не прощая и забывая всё. Просто как незнакомку на улице, которая была в одиночестве в трудном положении и которой была необходима сиюминутная поддержка хоть кого-то.

– Прости! – простонала Снежана, сжимая меня изо всех сил, будто боялась, что разожмёт руки и потеряет меня навсегда.

Суть в том, что она уже потеряла. В тот самый момент, когда захотела моего мужа себе.

Сейчас я пожалела её чисто по-человечески, она всё же беременна и точно не хочет уехать из магазина на скорой с нервным срывом и угрозой выкидыша. Но это означает лишь то, что я хороший человек, а не что я всё забыла и решила продолжить нашу дружбу.

Нет. Этого не будет.

– Возьми себя в руки, Снежа, – прошептала я.

Бывшая подруга всхлипнула и затаила дыхание, готовая впитывать каждое из моих слов.

И я сказала, прощаясь с ней раз и навсегда:

– Ты сильная девушка. Ты красивая и умная, ты точно не загубишь свою жизнь. Теперь ты не имеешь на это права – у тебя будет ребёнок.

Её затрясло в моих руках. Я встряхнула её, продолжая обнимать и заставляя сосредоточиться.

– Ты не имеешь права сдаться, – сказала я твёрдо и серьёзно. – Соберись! И начинай разбираться со своей жизнью.

Снежана всхлипнула:

– Ты будешь со мной?

Есть время дружить и любить. А есть время оставлять кого-то в прошлом, даже если сложно и больно, чтобы в дальнейшем тебе было хорошо.

В такие моменты нет права думать о других. Ты должен спасать себя.

И я точно знала, что если пущу Снежу обратно в свою жизнь, то она превратится в сплошное мучение. Я не была на это согласна. Я не желала для себя такого.

– Нет, – я убрала руки и мягко, но настойчиво отодвинула бывшую подругу. Она пошатнулась, по её бледному лицу побежали крупные слёзы. – Прощай, Снежа.

Я развернулась и тут же почувствовала крепкую руку Марка. Он взял меня за ладонь и повёл прочь, ничего не говоря и ни о чём не спрашивая, просто находясь рядом и поддерживая.

А я почувствовала, как сильно устала от всего этого. Антон, наш затяжной развод, бывшая подруга, её беременность, бывшая Марка, его родители… всё это было слишком для меня.

Мне больше вообще ничего не хотелось. Только убежать от всех, закрыться у себя дома, сжаться в углу и притвориться, что меня нет. Чтобы оно всё само как-нибудь решилось и меня больше никто никогда не трогал.

– Я не хочу на ужин к твоим родителям, – сказала я дрожащим голосом.

Последние события сильно воздействовали на мою психику. Меня начало мелко трясти, в голове поплыло. Я почувствовала себя совсем неважно. Обессиленной. Выжатой, как лимон.

– Не поедем, – Марк обнял меня рукой за плечи и притянул к себе, умудряясь обнимать и продолжать движение.

Идти так было не очень удобно, но мне стало немного легче.

Я чувствовала в нём надёжную несокрушимую опору. Я чувствовала, что могу полагаться на него и доверять ему. И от одного этого становилось легче дышать.

– Вернёмся домой? – предложил Марк. – Или… хочешь побыть одна?

Я ответила чистую правду:

– До дрожи не хочу оставаться одна.

– Хорошо, – просто сказал он.

– Твои родители обидятся, – я сморщилась.

– Разберусь, – тут же, даже не задумываясь, серьёзно сказал мужчина.

Я скривилась сильнее, сердце заныло, но я всё же сказала:

– Я не имею права отнимать тебя у них. Они ждут, так что ты едь, а…

– Глупостей не говори, – довольно грубо сурово прервал Волков. – Они переживут ужин без нас. Я тебя в таком состоянии никуда не потащу и одну не оставлю.

Такие простые слова, но на душе стало в разы теплее.

Но какая-то упрямая, гордая и топящая за независимость часть меня всё равно вставила:

– Ты не обязан…

Марк остановился, вынуждая тормознуть и меня. Он за плечи развернул меня к себе лицом, двумя пальцами коснулся моего подбородка и заставил меня поднять голову.

Наши взгляды встретились. У мужчины он был очень серьёзным, твёрдым, решительным.

Таким же был и его голос, когда Марк сказал:

– Я точно знаю, что обязан делать для своей женщины.

Глава 40

– А в какой момент я стала твоей женщиной?

Я не улыбалась и не кокетничала. Я спрашивала у него об этом серьёзно, вглядываясь в его карие глаза, чтобы прочитать там ответ раньше, чем он слетит с его тонких, чётко очерченных губ.

Я согласна на игры, страсть, приключения. Согласна на знакомство с родителями и на разборки с бывшими. Я согласна на что угодно, но мне нужно знать, что всё это не зря. Мне нужно знать, ради чего я это делаю.

Мне нужна определённость и понятность.

Я не хочу ничего додумывать. Не хочу гадать. Не хочу переживать, когда на горизонте появляется кто-то “опасный”, что я здесь лишняя или всего лишь замена.

Мне нужно знать, что происходит, чего ожидать и какая во всём этом у меня роль.

– В тот самый, когда я так решил, – Марк тоже был серьёзен, не играл и не выпендривался. – Всё серьёзно, Диана. Никаких замен. Будем строить отношения и разбираться со всем тем звездецом, что творится вокруг.

Я не сдержала усталой улыбки.

– Поговорим? – предложил он без улыбок.

– Не здесь, – я слабо покачала головой.

Мужчина сурово кивнул.

– Значит, сейчас накупим еды, а дома поговорим и весь день будем валяться на диване и что-нибудь смотреть.

– Прекрасный план, – я улыбнулась, теперь уже действительно радостно.

На душе после этого разговора стало значительно легче и свободнее, у меня будто груз с плеч сняли.

Марк щёлкнул меня по носу, взял за руку и повёл за собой в продуктовый на первом этаже. Там извинился и отошёл на минутку, оставив меня выбирать вкусняшки.

Почему-то сладкого не хотелось, так что за время отсутствия Волкова я взяла сыр и копчёное мясо.

– У тебя странные понятия “вкусненького”, – вскинув брови, заявил он, когда вернулся и увидел содержимое тележки.

– Сделаем сырную тарелку, – разглядывая колбасы, задумчиво протянула я. – И что насчёт болоньезе?