— Заманчиво. Но я хочу смотреть на тебя перед собой, живьем.

— Только смотреть? — приподнимаю брови. — Ну да, понимаю. Потому что тебе нечего сказать. Сам понимаешь, что ничто сказанное тобой не заставит меня относиться к тебе как-то иначе.

Чистая правда заставляет его нахмуриться, он задумывается, переваривая мои слова.

— Исчерпывающе, Янина.

— Именно. И кстати, — смотрю на свои часы на руке, — минута уже прошла. Я не хочу тратить все свое время отдыха на тебя.

Мне следует встать и удалиться, но я не могу оторвать от него глаз. Вижу, ему есть что еще сказать.

— Ты всегда можешь мне позвонить, поняла?

— Позвонить, если передумаю? — выгибаю правую бровь.

— И не только.

Это действительно очень странно — его поведение. Неужели настолько сильно хочется затащить меня в постель? Вот серьезно, оно того стоит? Вижу, что он страшно бесится от того, что старая добрая схема не работает. Но мне приятно. Мне действительно льстит реакция такого мужчины на меня. От того, что он муж Ангелины вдвойне слаще. Но и горько тоже. Сердце дребезжит от одной мысли, что я впущу его в свою жизнь, пускай и ненадолго, но когда я думаю о том, что отвергну его и больше не увижу, то мне ничуть не лучше.

Черт… Надо уходить. Прямо сейчас. И больше не думать.

— Хорошо, я поняла, — с полным безразличием. — Если что, то позвоню, — говорю, что он хочет услышать и поднимаюсь со стула, он тоже поднимается.

Тут откуда ни возьмись появляется Ева. В ее руках большой стакан кофе. Видимо, пришла забрать.

— А ты говорила, что не пойдешь пить кофе. Ой, извините, — коллега замечает, что я не одна. — Я не хотела помешать…

— А ты и не помешала. Я уже возвращаюсь, — а сама смотрю на Богдана.

— Я кстати тоже.

— Идем тогда, — беру сумочку со стула. — До свидания, — прощаюсь с мужчиной и двигаюсь с Евой из кафе, уговаривая себя не оборачиваться. Это будет лишнее. Каждое мое движение может снова стимулировать его заявиться.

Я приятно удивлена, что он в очередной раз не осмелился предложить мне встречу или того хуже. И я очень надеюсь, что он больше не станет пытаться, ведь каждая его попытка делает меня ближе к чему-то непоправимому.

— Это кто такой? — почти шепчет Ева.

— Никто, Ева, никто.

— Ага-ага. Ах ты плутовка, — усмехается Ева, сворачивая шею. — Я его как будто где-то видела. Шикарный. Где познакомились?

— В Питере.

— Когда ты летала уламывать Димитрова? М-м… Понятно. А что он здесь делает?

— Он тоже был в Питере по делам. Живет здесь. С женой.

— О-о… Ну ничего себе.

Мы подходим к лифту, я вызываю его и вскоре вхожу в железную кабину.

— Не осуждаю, если что, — заходит Ева следом, нажимает тонким пальчиком на наш этаж. — Если мужик ходит налево, то это беда его жены, а не твоя.

— Да? Серьезно? — внутри все сковывает от немыслимого холода, сердце замедляет свой ход.

Вот, значит, как. Так, наверное, и Ангелина думает. Это моя беда, что Сергей побежал к другой. Это я третья лишняя. И обижаться мне нечего. А боль, что внутри меня поселилась с тех пор, из-за которой я жить нормально не могу — это только моя проблема. Да-да, вот так...

— Я к тому, что ей стоит задуматься, почему ее муж так себя ведет.

— А тебе в голову не приходит, что дело в мужике, которому мало одной женщины? Тут, знаешь ли, какой бы не была хорошей жена... ему наплевать. Он будет делать свое дело и считать себя правым.

— Но может и так. Я, если что, поддержать тебя хотела, — виновато хлопает ресницами девушка.

— Ты все не так поняла, Ева. У меня с ним ничего нет. И как раз сейчас в кафе я ставила точку в его попытках ухаживать за мной.

— Эх… А мне показалось, что вы подходите друг другу.

— Это вряд ли.

***

Тренировка выжала из меня последние силы, но какой же это кайф. Я с этой болезнью совсем себя забросила, ела много углеводов, при этом почти не шевелясь, и теперь мне просто необходимо вернуться в прежний ритм. Только вот к прежним мыслям и жизни непросто вернуться.

Лежу сейчас в ванне, а в голове одно да потому. Лицо Богдана, его глаза, а в них обжигающий интерес. Еще слова его вспоминаю, воспроизвожу их постоянно.

Он сказал, что не хочет детей от Ангелины. Почему? Мне кажется, что у них родилось бы красивое потомство.

— Хватит, Янина… Хватит… — прикрываю глаза, пытаясь расслабиться.

Вода постепенно остывает, уже нужно вылезать, но совсем не хочется, и только телефон зазвонивший в спальне, который я успела переключить на звук, заставляет меня это сделать.

Оборачиваюсь белым полотенцем и мокрыми ногами ступаю из ванной в спальню.

Поднимаю телефон с тумбочки и недоумеваю. Незнакомый номер. Кто-то из клиентов? Но я обычно не даю свой личный номер по работе. Но Павел Георгиевич мог. Ему ведь плевать.

Что ж… Отвечу на всякий случай.

— Да. Алло.

— Приветик, — раздается тоненький голосок, который я и забыла, когда слышала из трубки.

Значит, я не зря маму подозревала. Она дала Ангелине мой номер, а потом побоялась мне признаться в этом из-за моего настроя.

— Эм…

— Ой, не говори, что не узнала. Это я, Геля. Сюрприз!

Еще какой.

— Ангелина…

— Да ладно. Можешь звать меня как раньше. Геля или Лина. Тебе больше нравилось Линой.

— Откуда у тебя мой номер? — ледяным тоном.

— А тебе мама не сказала? Я же у нее была. Она мне дала твой номер. Мы так мило посидели, повспоминали старые времена.

— Забавно… Ради того, чтобы получить обо мне информацию ты даже время потратила.

— Что? Я не из-за тебя туда летала. Я тоже навещала свою маму, сюрприз ей сделала. А к твоей из уважения зашла. Мне всегда нравилась тетя Ира. Она всегда была очень добра ко мне.

— Да, конечно. Уважения у тебя всегда было через край.

— Эй, ты чего начинаешь? Тебе не надоело? Все обижаешься? — цокает после вопросов. — Три года прошло, Яна.

— Прошло три года, но ты так и не поняла, что сделала.

— Хочешь, чтобы я извинилась? Хорошо, я извиняюсь, Янина. Я бы и тогда извинилась, но ты же не захотела ничего слушать. Психанула дико.

Боже, как же это неискренне. Это просто слова. Ей ни капли не совестно. Но она готова это сказать, потому что ее жизнь прекрасна и безмятежна. Она счастлива и по-прежнему с легкостью лжет. Узнаю Лину.

— И сейчас не хочу ничего слушать, если честно, Ангелина. Все, о чем я тебя настоятельно попрошу — не смей лезть в мою жизнь, к моей матери.

— Да ладно тебе, перестань. Я тебе по-хорошему звоню. Пора бы уже зарыть топор войны. Неспроста же мы снова встретились. Это судьба. Мне нравилось, когда мы были подругами, — молчу. — Вот сама подумай, что бы было, если бы ты не расстаралась с Сергеем. Вот задумайся только! Ты бы не переехала в Москву, не превратилась в красотку и не стала успешным продажником у такой крупной шишки.

— Так я тебе спасибо должна сказать?

— Можешь не говорить. Я не прошу. Я просто констатирую факты.

— Ты же вроде сочувствовала, что мы с Сергеем не вместе.

— Сначала я просто удивилась, но ты, я вижу, оказалась сильнее, чем я думала. Он не стоит ни тебя, ни меня. Он бы тебе с кем-нибудь другим изменил. Да и мне бы изменил, останься я с ним. Забудь, Ян, прошу тебя. Хочешь верь, а хочешь нет — я не переставала считать тебя своей подругой. Рада очень, что снова тебя встретила.

Глава 18.

— К чему это все, Ангелина? — спрашиваю, вышагивая по комнате.

Я не верю ей ни на секунду.

— Сказала же... хочу зарыть топор войны. Хочу пригласить тебя посидеть куда-нибудь завтра. Ты найдешь время? Знаю, ты работаешь, но…

— Верно, работаю, — перебиваю ее. — Почти нет свободного времени. Конечно я могу его найти, — тяну, — но хочу тебя предупредить.

— О чем?

— У меня сейчас нет мужчины, которого можно соблазнить за моей спиной и определить к себе в постель. Так что у тебя нет никакой возможности в какой-то удобный для тебя момент вонзить мне нож в спину.