Он так спешит, что чуть не сбивает меня с ног.

– Оукли.

Он не произносит ни слова, но в его глазах столько яда, что у меня все внутри сжимается. Я шумно сглатываю.

– Что…

Оукли проходит мимо меня, как будто я не более чем сломанная мебель, как та, что разбросана по комнате. Я дергаю его за рукав.

– Поговори со мной.

Его спина напрягается.

– Мне нечего тебе сказать.

Его слова, и горечь, которой они пронизаны, заставляют меня отшатнуться.

– Я знаю, ты расстроен, но…

– Расстроен? – Он фыркает. – Нет, я был расстроен в баре. Но теперь? Я чертовски зол. – Чувствую запах алкоголя, когда он наклоняется ко мне. – Я больше никогда не хочу тебя видеть.

Мое сердце разрывается на части.

– Чт…

– Ты предала меня, – усмехается он. – И не смей стоять тут и утверждать, будто это не так, потому что отец уже все рассказал мне. – Вспышка боли мелькает в его глазах. – Я доверял тебе.

О боже.

Я была так поглощена своим гневом на Кристалл и желанием рассказать Уэйну, что именно она повинна в их испортившихся отношениях с сыном, что…

Не подумала о последствиях.

Например, как больно будет Оукли, когда его карточный домик рухнет и тайна выйдет наружу. Это был не мой пистолет… но я встала ему за спину и нажала на спуск, разрушив его жизнь.

Господи. Я все испортила.

Я так сильно облажалась.

Дрожащими руками хватаюсь за грудь.

– Прости меня. Я не хотела причинить тебе боль. Я просто пыталась…

– Это, мать твою, не имеет значения. – Он подходит к входной двери и берет одну из спортивных сумок. – Ничто из того, что ты говоришь или делаешь, больше не имеет для меня значения.

Быстро соображая, я вклиниваюсь между ним и дверью.

– У тебя есть полное право злиться на меня, но…

– Давай без «но», – рычит он. – Какую часть «Я больше никогда не хочу тебя видеть» ты, сука, не понимаешь?

Всю. Ведь я ни за что на свете не позволю ему уничтожить то, что у нас есть. Я облажалась. Признаю. Но я сделаю все возможное, чтобы снова заслужить его доверие.

Схватив его за руку, я прикладываю ее к своему сердцу.

– Я знаю, ты злишься. Ты имеешь на это право. Но мое сердце принадлежит тебе, Оукли.

Он отдергивает руку, словно обжегся.

– Оно мне не нужно. – Наклонив голову, он губами касается кончика моего уха. – Моя интуиция подсказывала мне не доверять тебе, потому что рано или поздно ты меня предашь… Нужно было ее слушать.

Его слова подобны удару кулаком в лицо.

– Что говорит тебе твое сердце? – задыхаюсь я. – Потому что мое подсказывает мне: то, что происходит между нами – настоящее. И даже несмотря на то, что я так чертовски сильно облажалась… мы все еще можем это исправить.

– Нет, не можем.

Оукли пытается протиснуться мимо меня, но я стою на своем.

– Посмотри мне в глаза и скажи, что это было не по-настоящему.

– Это было не по-настоящему. – Его лицо искажается и становится холодным и злобным. – Я просто хотел тебя трахнуть. И теперь, когда я получил то, что хотел… между нами все кончено. – Он смотрит мне в глаза. – Спасибо за посредственный секс.

Любая другая девушка свернулась бы калачиком и выплакала бы все глаза. Но я точно знаю, что он делает. Ведь я делала так же большую часть своей жизни.

Он причиняет мне боль жестокими оскорблениями в надежде, что это оттолкнет меня.

Но это не сработает.

Я смотрю на него снизу-вверх.

– Ты не серьезно.

Оукли ударяет кулаком по стене рядом с моей головой.

– Черт возьми. Что мне с тобой сделать, чтобы ты оставила меня в покое?

Я говорю ему правду.

– Убить.

И даже тогда я уверена, что нашла бы способ вернуться к нему.

– Поверь мне, я хочу сделать это прямо сейчас. Единственная причина, по которой я этого не делаю – Джейс и Коул.

Да, это больно. Тем не менее я все еще не отпускаю его.

– Тогда не уходи. Позвони моим братьям и дай им убедить тебя не совершать ошибку, потому что у меня, очевидно, не получается.

Он хватает с пола вторую сумку.

– Локи нужно, чтобы я был в Нью-Йорке к четвергу. – Сунув руку в карман, он бросает в меня свой ключ от дома. – Пришло время убраться к чертовой матери из этого города. Навсегда.

Все внутри сжимается от страха, когда он проходит мимо меня. Он уезжает… навсегда? Зачем? Продавать наркотики в Нью-Йорке. Мало того, что сама идея просто ужасная, это к тому же и безрассудно.

Если он не хочет быть со мной, ладно. Но я не позволю ему спустить всю свою жизнь в унитаз. Он слишком мне дорог.

Я гонюсь за ним, пока он мчится по газону, проходит мимо ворот и продолжает движение по подъездной дорожке. Оукли загружает багажник, а я блокирую дверь со стороны водителя, чтобы он не смог попасть в машину. Однако он намного сильнее меня, и просто отшвыривает меня, будто я не более чем перышко.

Моя грудь сжимается в ту же секунду, как я слышу рев мотора его машины. Сердце вылетает из груди, и я бегу к пассажирской двери. Но она заперта. Я хватаюсь за ручку, когда Оукли начинает выезжать задним ходом с подъездной дорожки.

Он ударяет кулаком по рулю.

– Отпусти чертову дверь, Бьянка.

Я качаю головой.

– Нет.

– Ладно.

Хватаюсь крепче, когда машина набирает скорость. Оукли нажимает на клаксон.

– Отпусти. Сейчас же.

– Нет!

Он ускоряется, и я падаю на колени. Но мне все равно. Я никогда не отпущу эту дверь.

Никогда не отпущу его.

Машина останавливается, и он опускает пассажирское окно.

– Господи Боже. Какого хрена ты делаешь? Хочешь убиться?

Я не упускаю такой возможности. Пролезаю в теперь уже открытое окно.

– Я думала, ты хочешь, чтобы я умерла?

Оукли жмет на газ.

– Ты просто ненормальная, ты в курсе?

Меня называли и похуже.

Переводя дыхание, я устраиваюсь на сидении.

– Ты не можешь оставить меня.

Он сжимает руль, когда мы выезжаем на шоссе.

– Здесь для меня ничего не осталось. – Оукли свирепо смотрит на меня. – Я разворачиваюсь и высаживаю тебя у твоего дома.

Пристегиваю ремень безопасности.

– Я не выйду.

– Тогда я позвоню Джейсу, чтобы он забрал тебя из моей машины, – цедит он сквозь зубы.

– Нет, ты этого не сделаешь.

Потому что я ему дорога. Даже несмотря на весь его гнев, я все еще чувствую это.

Его челюсть напрягается.

– Не испытывай меня, Бьянка.

– Я не испытываю тебя, – говорю я ему. – Я борюсь за тебя. – Слезы, которые я сдерживала все это время, начинают струиться по моим щекам. – Потому что я люблю тебя…

Машина резко виляет в сторону. Посмотрев налево, я вижу, что Оукли бьется в конвульсиях.

О черт.

Я собираюсь схватиться за руль, но вдруг неведомая сила выбрасывает меня с сиденья…

А потом все погружается во тьму.

* * *

Он бросил меня. Я боролась за него изо всех сил… а он бросил меня.

Из-за нее.

Я чувствую, как гнев вспыхивает у меня внутри, готовый вырваться наружу. Не сдержавшись, я запускаю кулак этой суке в лицо.

– Ты чертова педофилка! – кричу я во все горло, потому что хочу, чтобы люди знали правду.

Черт возьми, я хочу, чтобы все вокруг знали, насколько отвратительна эта женщина на самом деле. Кристалл взвизгивает, когда я собираюсь ударить ее снова, но пара сильных рук обхватывает меня за талию и тянет назад.

– Хватит, – ворчит Оукли. – Она того не стоит.

Может, это и так, но мне все равно понравилось.

Рука Кристалл взлетает к лицу, и я замечаю синяк, образующийся у нее под глазом. Отлично.

– Нужно было написать на тебя заявление.

– А мне нужно было ударить тебя сильнее, сука.

Я извиваюсь и брыкаюсь, изо всех сил пытаясь вырваться из хватки Оукли, но он только крепче держит меня.