– За ум твой крепкий и понятливость, – хитро говорит Антон Весёлый, – награжу тебя по-царски. Пускай твоё стадо в моих владениях погостит недельку-другую, жиру накопит. Каждая тёлка со слона вырастет. А там придёшь, гикнешь лесного царя, я тебе все семь голов и выведу.

– Спасибо тебе, господин лесной! – кланяется Акимка в ноги разбойнику.– За что же мне такая благодать?

– Я же сообщаю, за ум небесный, – сказал атаман и повёл стадо в сосновый бор.

Долго разбойники смеялись вслед непутёвому Акимке, радуясь такому богатому провианту. Одних-то шкур от коровёнок на сумму немалую потянет. Про другое и говорит не надо. Выгодный обман получился. А довольный таким счастьем неслыханным, Акимка шёл себе до дому и песни распевал.

Сделался мрачнее тучи грозовой сотник от Акимкиной новости. Понял, что это проделки Антона Весёлого. Схватил дрын тяжёлый и переломил его о сыновьи плечи. А тому хоть бы что, улыбается и одно твердит:

– Разве ж лесной царь обманывать станет?

– Да, тьфу на тебя! – выругался отец. – Видать, дурачком так и останешься.

А время-то шло. Забылось всё это. Невзглядовы новых коровушек завели. Благо, достаток имелся.

Во второй раз посылает отец Акимку вниз по Ангаре сплавить на дальний хутор пять лодок со скарбом и провиантом разным. Дело нехитрое – из рук в руки казакам всё нужное и полезное передать. Вот Акимка поплыл, да так удачно, что ни одна лодка носом в воду не клюнула.

Уж и близко к назначенному месту подобрался, да увидал, что ему какой-то мужик машет с берега. «Ан, – думает, – видать, казаки близко подошли, навстречу мне двинулись». Причалил к берегу и с интересом спрашивает у мужика:

– В чём дело заключается? Кто такой будешь?

Антон Весёлый в Ангаре перед этим окунулся.

Мокрый весь, вода по рукавам кафтана стекает.

– Я, славный человек, – говорит разбойник, – не простой прохожий, а речной царь. Казаки меня послали за лодчонками и скарбом. Уговор у них со мной. Сразу же обратно лодки я тебе отошлю со слугами своими, в каждой будет по куче рыбы разной.

– Доходное это дело, немалой выгоды! – возрадовался Акимка. – Но вот однажды меня уже обманул лесной царь. Стадо на откорм взял, а не вернул. Ведь кликал я его много раз, а всё без толку. И больно уж он на тебя смахивает.

– Оно и должно так быть. Брат он мой меньшой. А обману тут никого не имеется. Коровёнки такими огромными стали, что все слуги леса-тайги их гонят. Не быстро получается. Но на той неделе и добредут.

– Коли так, благодарный я тебе и брату твоему, – сказал Акимка. – За доброту вашу Господь отблагодарит.

Вышел Аким на сушу, помог разбойнику лодки на берег вытянуть, а сам по берегу домой направился.

Когда сотник про такое дело от сына узнал, то дар речи потерял. Слово хочет вымолвить, но одно рычание получается. Велел казакам Акимку бичами сыромятными исхлестать. Мать-то, Евдокия, вопит, сына жалко. А тому хоть бы что, на спине ни единой царапины, а бичи лопнули, в негодность пришли. Акимушка с лавки встаёт, улыбается:

– Да разве ж речной царь обманывать станет? Ни в жизнь такого не должно быть.

– Ты меня, куриная голова, под арест подведешь! – закричал сотник Невзглядов. – Посмешище из тебя только и вышло.

А времечко опять пробежало. Всё недоброе почти и забылось.

В третий раз посылает отец Акимку на горы высокие, в кедрачи дальние, к охотникам шкуры собольи да всякие-другие привезти в Иркутск. Всё, как надо, Аким сделал, удачно до зимовий дошёл. Загрузил телегу полнёхонько и назад пошагал, с лошадью под уздцы.

Тут смотрит, с дерева мужик спускается, похожий на лесного и речного царей одновременно. К возу уверенно направляется.

– Не подходи близко, – кричит Акимка, – не то переломлю тебя, что ветку сухую!

– Нечто так можно на царя небесного кричать? – говорит Антон Весёлый. – Видом славный человек, а вопишь, как торговка базарная.

– Меня, – говорит Аким, – твои братья обманули, и ты с подвохом.

– Не могли они такого сделать, – засмеялся разбойник и свистнул четыре раза.

Выскочил из леса бородатый мужик, спрашивает:

– Чего угодно такого и особенного вашему небесному величеству?

– Послание от моих брательников подавай, а сам проваливай! Не пугай парня своей звериной рожей!

Взял атаман свиток из руки сотоварища-разбойника и зачитал громко, чтобы вся шайка за кустами посмеялась: «Пишем мы тебе, братец, оба, значит, лесной и речной цари. Коли где встретишь Акима Матвеича Невзглядова, скажи, пущай не волнуется. Коровы сделались гораздо более слонов и через неделю будут на месте. Лодки с рыбой все ещё гоним супротив течения, стараемся. Тут тоже всё в порядке. Кляняемся, Акиму Матвеичу, ежели что».

Задумался на какой-то миг Акимка. Странно и всё слишком уж чудесно получается. Но разбойник тут же говорить складно начал.

– Коли писаному не веришь, – сказал атаман, – то сам и ознакомься с… документом.

– Рад бы прочитать, да не умею пока. Но коли так написано, то, получается, верю свято.

– Вот и ладно. Я-то в курсе, что на возу у тебя меха разные, – сказал Антон Весёлый, – ещё с зимы хранимые. Да вот не мешает их на небесах просушить.

– Благодарен, конечно, – отвечает Акимка. – Но как же ты это всё мне вернёшь?

– На следующей пятнице все шкуры звериные, всё равно, что дождь или снег выпадут прямо у дома тятьки твоего. Для удобства полного в ограду и перед окошками. Главное дело, что они все просушенными будут. Без всякой моли.

– А лошадь с телегой как же?

– И клячу тебе вернём. Даже не эту, а какую-нибудь небесную, крылатую. Вместе с каретой моей личной. Пользуйтесь, господа хорошие. Мы ни сколько не жадные.

– Славное дело предлагаешь, небесное величество. Вот радости в дому-то будет!

– А то как же! Без неё никак невозможно. И послание вот возьми с печатью, чтоб всё без обмана. Бумага – она и есть документ.

Счастливый Акимка вернулся домой, всё отцу-то взахлёб рассказывает и бумагу ту подаёт. Невзглядову худо сделалось. Упал прямо на землю – и плачет, и смеётся.

Успокоившись частично, взял он в руки писанину разбойничью и зачитал перед домашними и служилыми. А там чёрным по белому написано: «Хоть ты и сотник, а такой же дуралей, как и твой сынок Акимка-блаженный. Грабил я и буду далее спокойно своё дело вести, харя ты свиная! С поклоном к вам, Антон Весёлый».

После этого случая сотника Невзглядова самый главный воевода вызвал к себе, обругал всячески, все его доходы да имущество в казну царскую списал и сказал ответственно:

– Ежели за неделю мне Антона Весёлого не словишь, в кандалах далее на восток пойдёшь – арестантом обычным.

Крепко досталось Акимке, но выдержало его богатырское тело побои всяческие.

Выгнал Невзглядов сына в дремучий лес-тайгу, с глаз подальше. Как Евдокия ни корила, ни молила мужа, всё впустую. Одно только сотник и сказал жене:

– Один превеликий дурак был в Иркутске, да ещё в моём доме. Через него я гол, как сокол, стал. К тому же всяческое уважение к себе со стороны людей потерял.

И начал сотник самочинно с отрядом специальным Антона Весёлого искать. Чуть было даже не поймал, да удалось тому скрыться. Взяли однако одного разбойника, который и выболтал, где и в какой яме потайной богатства награбленные таятся. Так бы, бандит, понятное дело, может быть, и не стал про то рассказывать, но казаки его очень об этом попросили. А он уж отказать им никак не мог.

Но главные командиры разбойничьей шайки такую разговорчивость своего бывшего сотоварища предвидели и решили, пока суд да дело, вывезти золото и серебро, камни драгоценные, украшенья и утварь богатую и прочее в другое место. Об этом своему атаману Весёлому вознамерились потом рассказать, при встрече. Потому, как пока он где-то скрывался от казаков.