10. Словарь путешественника: ловить момент. Чувство вины – рентабельная штука. Написано множество книг об Искусстве Путешествовать, о том, Как Прожить Интересную Жизнь. В большинстве своем они внушают мысль, что ваша жизнь недостаточно хороша и интересна. Вы могли бы – в этот самый момент – сплавляться по Ориноко или исследовать маршруты древних торговых караванов в Узбекистане, а по вечерам штудировать труды Аристотеля и Витгенштейна. Вы могли бы преподавать английский, заниматься бурением скважин или разрабатывать программы вакцинации. Другими словами, вы потратили впустую слишком много времени, чтобы говорить с вами всерьез. Время разлетается сухой листвой, под шорох которой вы все ждете чего-то, чтобы начать жить.

11. Летний бриз колышет тонкие занавески. Пятна солнечного света на простыне. М, лежа на животе, читает книгу. Не помню какую. В кармане у меня лежит черная коробочка. Через несколько мгновений я закрою за собой дверь и скажу, что кофе готов.

Видите, как просто. Как счастливо.

12. Я никогда не встречал человека, который вытирал бы разлитый кофе или складывал одежду с таким же тщанием, как мой дядя. Все дело в уважении, говорил он. Можно пользоваться одеждой, можно пользоваться людьми – главное, не забывать благодарить их. Но если пользоваться ими и принимать как должное, они в конце концов взбунтуются. Каждый поступок вызывает ответную реакцию.

13. Сингапур, Валлетта, Барселона. Названия городов, почтовые штемпели. История, похожая на любую другую – а потому уникальная.

Я пишу открытку за открыткой – для тебя и любого, кто станет слушать. Наношу свои послания на растянутую кожу.

Открытки существуют не для тех, кто их прочтет, а для тех, кто пишет.

Я отправляю их в надежде, что ты поймешь, что я хочу сказать. Я даже не уверен, что ты уже родился на свет. Знаю, думать так – нелепость. С тем же успехом я мог бы заявить, что отправляю открытки умершим.

Но, может быть, это поможет мне вспомнить и понять.

Не более того. Поэтому, отправляя эту открытку из Испании, на самом деле я имею в виду не Испанию. Не численность населения на 2015 год, не государственный бюджет, не детскую смертность, не фламенко, не уровень осадков, не Дон Кихота, не чуррос, не комнату на четвертом этаже в подъезде А дома по улице Каролинас.

Только пятно краски на металлическом столике в углу балкона, притененном зарослями девичьего винограда.

14. В ванной холодно, как в глубокой сырой пещере. Полов с подогревом в этой стране не делают. Я запоминаю этот факт на будущее – может пригодиться. Не то чтобы это как-то проясняло мой дальнейший путь. Вытяжка завывает, как сонм страдающих микроскопических душ. Я чищу зубы, привычно выполняю этот фторсодержащий долг.

Мама говорила, что поддерживать порядок – дело чести. В детстве она жила с родителями в малоэтажке на окраине города. Когда муниципальные власти перестали справляться с трещинами в стенах и постоянными протечками в системе водоснабжения, дом было решено снести. В день накануне отъезда жившие в доме женщины, и бабушка в их числе, прошли по всем коридорам и этажам с ведрами и тряпками и отмыли каждую половицу, каждый плинтус и каждую ступеньку на лестницах. Они оставили дом в первозданной чистоте. Оставить экскаваторам неубранные квартиры – такого они и помыслить не могли. Неудивительно, что они так мало добились в жизни, съязвил отец.

Теперь уже никто не заговаривает о чести.

Я ополаскиваю раковину и выбрасываю зубную щетку в ведро.

15. Если бы я не прожил всю свою жизнь среди книг, я так бы ничего и не узнал. Еще до того, как научиться читать, я листал книги с картинками – рассматривал ковбоев, сафари, динозавров. Обычные вещи. И хотя с точки зрения школы чрезмерное увлечение книгами в столь юном возрасте может стать поводом для беспокойства, я не могу сказать, что мои ежедневные походы в библиотеку говорили о каких-то проблемах в семье. Просто у меня было слишком много свободного времени, а у родителей – слишком мало.

Мне повезло. Большинству людей приходится довольно рано сменить радости уединенного сидения с книгой на ежедневные унижения взрослой жизни, мне же довелось много лет сохранять за собой эту привилегию. Безделье – залог высокого качества жизни, а книги легко приручить. Они кусаются, только если им позволить.

Именно в библиотеке я открыл, что у меня имеется особый дар.

Некоторые люди обладают необъяснимой интуицией, повышенной чувствительностью, позволяющей им предугадывать колебания фондового рынка или за долю секунды определять подлинность произведений импрессионистской живописи. К несчастью для моего банковского счета, такими талантами природа меня не наградила. Зато у меня есть необыкновенное чутье к изъянам действительности, щербинкам на линейке жизни. И как раз среди книг эта моя способность смогла раскрыться во всей своей бессмысленной полноте.

К примеру, как-то раз я взял в библиотеке старое издание «Острова сокровищ» и примерно на середине книги обнаружил заложенную между страницами поздравительную открытку. «В день десятилетия от дедушки», с поздравлениями и наилучшими пожеланиями, и так далее, и тому подобное. Я задался целью выяснить, чья она. Открытка была отправлена по почте, но из-за того, что ее край пожелтел и выцвел, мне пришлось отыскивать адрес в телефонном справочнике.

Хозяйка открытки обитала на другом конца города. Когда она открыла дверь, я так разнервничался, что не смог выдавить ни слова – только протянул ей открытку. Она взглянула на нее и вдруг ни с того ни с сего начала плакать. Немного придя в себя, она извинилась и заверила, что не хотела меня напугать, просто не справилась с наплывом эмоций. Ее дедушка умер двенадцать лет назад, и у нее от него ничего не осталось. Совсем ничего? – спросил я недоверчиво. Дом сгорел, и все остальное вместе с ним, – ответила она.

Я отправился домой, став богаче на целый пакетик жевательных мармеладок и возомнив себя едва ли не Шерлоком Холмсом. Благодаря случайному импульсу (красивая обложка с абордажными саблями и Веселым Роджером) я сумел заглянуть в жизнь другого человека. После этого я стал выбирать книги по наитию, чтобы проверить, скрывают ли они и другие секреты. В последующие несколько лет мне нередко везло – почти всегда это оказывалась открытка либо письмо. Я замечал, что меня прямо-таки тянет к книгам, в которых другие люди оставили свой след. Как будто они имели магнитное поле, а во мне был спрятан специальный датчик. Такие книги позволяли мне ощутить связь с миром, который был больше меня. Невидимые нити, протянувшиеся между событиями, тайные истории. Все было возможно.

Однажды я нашел конверт с фотографией, на которой я узнал маму мальчика из параллельного класса. Она лежала на неприбранной постели, и на ней не было ничего, кроме нитки жемчуга на шее и прически из восьмидесятых. Я не мог оторвать глаз от этого снимка. Вокруг меня что-то рассыпалось на кусочки, словно разбитое стекло. Разумеется, я раньше слышал о порнографии – и даже видел кое-какие картинки в журналах, которые ребята разглядывали на переменах, но у меня в голове не укладывалось, что знакомая мне взрослая, серьезная женщина, работавшая в местном муниципалитете, – приличный человек – могла заниматься чем-то подобным. Это было все равно что увидеть ее пожирающей сырое мясо. У меня возникло такое ощущение, будто меня всю жизнь обманывали.