Светланка сидела на лавке, обхватив руками колени. Она так яростно их сжимала, как будто никого роднее у нее не было. В глазах застыли слезы. Но, она держалась, и не позволяла себе заплакать. Вместо этого перебирала в очередной раз причины, и пыталась найти все ответы.

Мимо пробегали люди в предновогодней суматохе, они смеялись, веселились, куда-то спешили. И им, совершенно, не было дела до нее, и ее вселенского горя, которое она тщательно пыталась теперь проанализировать, чтобы впредь такое не допускать.

«Вот что я опять не так сделала? Уж в этот-то раз старалась, как могла! Даже на эти танцы, дурацкие, записалась, хотя сама с удовольствием бы на йогу походила. Никогда не перечила, не спорила, со всем соглашалась. Итог – тот же. Сколько это еще будет продолжаться? Что во мне не так?»

– Все так. Ты – совершенство!

Светланка оглянулась: «Я что же, уже сама с собой вслух разговариваю? Дожилась».

– Нет, это не обязательно. Я и так все слышу.

Он стоял прямо перед ней и, прищурив глаза, улыбался.

– Ты кто? – спросила Светланка.

– Я тот, кто знает ответы на все твои вопросы.

– Все мои вопросы риторические, на них нет ответа. Просто мне не везет.

«Наверное, вслух сказала, и не заметила. А этот теперь стоит и загадочность из себя строит. Тоже мне, волшебник! Бла, бла, бла, я знаю все ответы! Так, надо уходить. А то мало-ли, что у него там в башке. Хотя, так-то ничего, симпатичный. Странный только».

– И что, так и уйдешь? И даже ни о чем не спросишь? А, вдруг, я и, правда, знаю. Тем более, симпатичный.

Глаза Светланки стремительно округлились, а рот самопроизвольно открылся. Ну, вот сейчас, она, точно, ничего вслух не говорила. Кто он такой? По ее спине пробежала толпа мурашек и, перемахнув через плечи, забилась и замерла где-то в районе солнечного сплетения.

– Кто ты? – спросила она еле слышно, с трудом выдавливая из себя каждое слово.

– Я – Шурик.

– Иииии? Как ты читаешь мои мысли? Кто ты?

– Я с тобой с самого рождения, научился, знаешь ли.

«Ну, все – клиника, – подумала Светланка, – Хорошо хоть не Карлсон».

Шурик рассмеялся.

– Нет, пропеллера у меня нет, только крылья. Правда, я их не всем показываю. Я твой ангел.

«А! Он, наверное, какой-то экстрасенс. Бывают же такие – мысли читают, события угадывают, ну и всякое такое. Даже передача про них есть. Ну, ладно. Народу вокруг много, если что, заору».

– Так-то лучше, – сказал Шурик, – ну, а теперь давай, спрашивай.

– Что спрашивать-то?

– Все, что ты десять минут назад спрашивала у себя. Давай, смелей! Я, правда, могу ответить.

– Ну, хорошо. Что со мной не так?

– На этот вопрос я тебе уже ответил. Все так. Ты – совершенство.

– Если я совершенство, почему тогда меня все бросают? Все! И, обязательно, перед Новым годом?

– Никто и никогда тебя не бросал. Напротив. Все любят тебя.

И тут Светланку прорвало, она не могла больше сдерживать слезы.

«Что несет этот придурок? Любят они меня, ага, жди!»

– Все и всегда меня бросают! Мои парни, мои друзья. Все! Слышишь? Все меня бросают! Каждый Новый год я встречаю одна! Всегда! И что бы я ни делала, как бы ни старалась, меня все равно бросают! Что ты, вообще, мелешь? Меня вообще никто не любит! Меня никто никогда не любил! Даже мои родители меня бросали, и уходили встречать новый год к друзьям! А я сидела дома. Одна. Видите ли, взрослые застолья не для детей! И я сидела одна! Всегда одна! Я ненавижу этот праздник! Все плохое случается именно в Новый год! Ненавижу Новый год! Ненавижу их всех!

Светланка уткнула голову в колени и начала рыдать. Она даже не пыталась себя сдерживать, да у нее бы и не вышло. Все, что она копила в себе все эти годы, вылилось в один сплошной поток слез. И каждое новое воспоминание только подпитывало этот слезопад.

Шурик сидел рядом и ждал. Постепенно рыдания превратились в тихие всхлипывания. Светланка подняла голову и полезла в сумку за платком. Вместе с платком она достала зеркальце, чтобы определить размеры бедствия и привести, по возможности, себя в порядок.

«Да уж, ну, и красотка», – подумала она, глядя в зеркальце. Но, как ни странно, эта мысль не расстроила ее, а, скорее, наоборот – повеселила.

Шурик обнял ее за плечи и притянул к себе.

– Свет, вспомни детство. Закрой сейчас глаза, и вспомни тот день, когда родители ушли, и оставили тебя дома одну.

Светланка удивленно посмотрела на него:

– Это еще зачем? Ты хочешь, чтобы я опять разревелась. Ты хоть представляешь, как это больно вспоминать? Тем более, сейчас, когда уже и поговорить с ними не могу.

– Светланка, это будет совсем не больно. Поверь мне. Только, вспомни все. Давай, закрывай глаза. Я помогу.

Девушка тревожно вздохнула, и закрыла глаза.

Сначала ничего не происходило. Просто померк свет, и исчезла картинка зимнего парка. Пару минут Светланка безрезультатно пыталась что-то вспомнить. В голове всплывали только картинки той части вечера, когда родители уже ушли – обида и разочарование, которые сопровождали ее с того самого дня.

Девушка решила, что ничего нового она больше не увидит, и уже собралась открыть глаза, как, вдруг, увидела перед собой маму:

– Доченька, – ласково сказала мама, – ты почему не собираешься?…

А потом воспоминания закружили Светланку плотным вихрем, и она вспомнила все, что произошло в тот день.

Мама, а потом и папа больше часа уговаривали ее пойти с ними. Светланка не хотела с ними идти, и у нее была веская причина для этого. Только родители про нее не знали.

Ей и ее подруге нравился один мальчик в школе. На этой почве они накануне очень сильно с ней поссорились. Родители собирались в гости как раз к родителям этой подруги. Светланке пришлось бы весь новогодний вечер провести с той самой «предательницей», если бы она пошла с ними. Такая перспектива ей совсем не нравилась.

Девушка сказала родителям, что не хочет идти, потому что там будет не интересно и скучно, в надежде, что они тоже никуда не пойдут, и останутся с ней.

Но, об этом она тоже им не рассказала. Наоборот, она сказала, чтобы они шли сами, а она посмотрит телевизор или почитает книгу.

Родители еще немного поуговаривали, но безрезультатно, и решили пойти сами.

На пороге папа, наверное, чтобы успокоить маму, произнес:

– Может и правда взрослые застолья не для нее? Подрастет, будет с нами ходить, – он сказал это тихо, только для мамы, но Светланка услышала каждое слово.

И эти слова острыми иглами воткнулись в ее сознание. Как только родители ушли, ее захлестнула такая сильная обида на них, что она проревела весь вечер и уснула на мокрой от слез подушке. А утром, все, что она помнила, это только обида на родителей, и мысли о том, что они ее не любят.

Светланка открыла глаза и испуганно посмотрела на Шурика.

– Шурик, почему я все это забыла? Я всю жизнь обижалась на родителей за то, что сама наворотила. Почему я раньше это не вспомнила? Ведь если бы не эта обида, я бы чаще навещала родителей, сама бы к ним ездила. Может, и аварии бы той не было, они же тогда ко мне ехали…

Каждая новая мысль была для нее как озарение. Как будто она поняла какой-то тайный смысл всех своих действий и последствий.

Шурик взял Светланку за руку.

– Не надо обвинять себя, ты ни в чем не виновата. Как и они. Хорошо, что ты все вспомнила.

– А что делать-то теперь? Я ведь даже прощение не могу у них попросить.

– Почему не можешь? Попроси. Им будет приятно. И тебе тоже.

– Как? Их же больше нет!

– Ты же их помнишь? Значит есть. Всё есть, пока живет в нашей памяти. Я тебя научу.

Светланка опустила голову Шурику на плечо:

– Спасибо, Шурик. Я только сейчас поняла, или вспомнила, какие у меня были замечательные родители. Я была очень счастливым ребенком.