— Черт, неужели у всех есть ключ? — прошептал я себе под нос.

— Почему она нюхает твою футболку? — Санчес ухмыльнулся, раскачиваясь на носках, подмигнув Кинси, а затем покачал головой, глядя на меня. Я ожидал, что он сейчас поднимет руку, чтобы я «дал ему пять», а затем спросит у Кинс: «Ну, и как он в постели?»

Но, слава богу, вмешалась Эмерсон, стукнув его в живот.

— Спасибо, Эм. — Я медленно отстранился от Кинс на достаточное расстояние, чтобы мы со стороны казались друзьями, а не в нескольких секундах от перепиха на диване.

— Эй, ребята, вы встречаетесь? — Эм широко развела руки.

Санчес прищурился.

— Вы оба вздрогнули.

— Мышечный спазм. — Я кашлянул. — Мы недавно «тягали железо».

— Вау, у меня такое чувство, что мне только что изменили. — Санчес медленно покачал головой. — Если ты страховал ее при поднятии штанги, то между нами все кончено.

— Не-а, это я приберег для тебя, — ответил я саркастическим голосом.

— Вот это мой мальчик. — Он протянул руку, сжатую в кулак. — И у вас не было никаких мышечных спазмов, я не куплюсь.

— У меня был, с учетом того, что Кинс была за рулем моей машины, чудом не убив нас. Мы чуть не отправились на тот свет вместе с машиной.

— Ты позволил Кинс управлять тяжелой техникой?

— Я же держала его на мушке. — Кинси сложила руку в виде пистолета и «выстрелила» в моем направлении.

— Ага, я на это не куплюсь. — Санчес и Эмерсон стали в одинаковые позы, из-за чего я занервничал. Как они вообще обо всем узнали? Все произошло лишь несколько часов назад, а не дней, и вроде ни я, ни Кинс ничего не выкладывали в соцсети.

— А Джекс? Он просто с этим согласился? Он знает? — Эмерсон направилась к нам. — В прошлом году он пытался тебя убить.

— Спасибо! Я сказал то же самое, — произнес я, свирепо посмотрев на Кинси, и пожал плечами. — Он поощряет… это.

— Это? — Санчес усмехнулся. — А что именно «это»? Типа, насколько это серьезно? Насколько приятно? Это вроде…

Я показал ему средний палец.

Он открыл было рот, а потом расхохотался.

— Капец, а он знает, что вы, ребята, переспали?

Проклятье, единственная причина, почему об этом вообще было известно Санчесу, потому, что он видел Кинс обнаженной в моей постели и сделал предположение. Правильное, но все-таки предположение.

— Скажи это еще громче, Санчес, думаю, тебя еще не услышали на Восточном побережье! — Кинси вскочила. — И нет, он не ЗНАЕТ об этом, и именно поэтому твой друг Миллер все еще дышит!

— И все-таки вы встречаетесь? — У Эмерсон явно были трудности с осознанием этого.

Дерьмо. Мне не хотелось лгать своим лучшим друзьям, людям, которые буквально помогли мне пережить один из самых тяжелых периодов в моей жизни… хотя они и были частично к этому причастны.

— Послушайте. — Кинси потянулась к моей руке. — Вы не должны ничего рассказывать о сексе.

— Я в замешательстве. — Санчес отодвинул стул и сел. — Но Джекс знает, что вы встречаетесь?

— Мы не торопим события. — В тот момент как слова слетели с моих губ, мне захотелось задушить самого себя. Не торопим события? Серьезно, чувак? — Это единственное условие, при котором Джекс дал бы мне разрешение.

Если глаза Санчеса расширятся еще сильнее, то они выскочат из орбит.

— Ты спрашивал… разрешения? — Как бы сильно мне не хотелось рассказать Санчесу о том, что происходит на самом деле, он задал слишком много вопросов, на которые я не был готов ответить.

— Ребята! — спасла меня Кинс, схватив за руку и, на этот раз, не сжимая ее слишком сильно, так что мне не пришлось кривиться перед ними. — Это к лучшему. Просто порадуйтесь за нас.

Эмерсон все еще выглядела так, словно не купилась на это:

— Послушайте, мы… я просто… я имею в виду, как долго это происходит между вами?

— С Лас Вегаса, — произнесла Кинс. — Мы общались через е-мейлы, смски. — Ее лицо запылало из-за произнесенной лжи. — Вот что между нами.

Ложь росла как снежный ком.

А вместе с ней и…

Вина.

Ведь, ради того, чтобы забыть Кинс, мне пришлось вычеркнуть из жизни все общение с ней, пока она была в Европе.

Я ни разу не отправил ни одного СМС.

Ни одного е-мейла.

Не звонил.

Словно то, что было между нами в ту ночь, никогда не происходило. Достаточно плохо было уже то, что я помог ей собрать вещи и сделал вид, что хочу, чтобы Кинси уехала, и не встречался с ней глазами, когда она произносила мое имя. Я просто повернулся и ушел.

Прошлое

— Миллер, — ее голос дрожал. — Ты ведь не…

— …тебе, наверное, стоит упаковать немного вещей в свой чемодан, — проворчал я. — Полет будет долгим, я уверен, что ты полетишь первым классом, но все же…

— Миллер…

Мне очень нужно, чтобы Кинс перестала произносить мое имя, потому что каждый раз, когда она это делала, мое сопротивление уменьшалось, а желание прижать ее к себе увеличивалось. Мне хотелось одного — запереть ее в комнате и выяснить, что, черт возьми, между нами происходит, а также, почему я чувствовал такое неистовое желание ее снова поцеловать.

Ничего хорошего не вышло бы, из того как именно я снова разрушил дружбу с еще одной девушкой-другом. Боже, какой же я придурок.

Я только что ее целовал.

Только что видел ее голой.

Я закрыл глаза.

— Кинс.

Она подошла ко мне, глядя на меня ясными глазами. Когда она смотрела на меня, моргая, в ожидании моих слов, ее поза была настороженной, закрытой. Она уже защищала себя от того, что, как догадывалась, последует дальше.

Ее отвергнут.

— Тебе это пойдет на пользу, — наконец сказал я. — Да?

Пожалуйста, скажите «нет». Скажи «Нет».

Вместо этого она опустила голову.

— Конечно, — прошептала в ответ, а затем ушла.

Я специально вел себя как придурок.

Я не был готов к отношениям, не после всей той хрени с Эм. Черт, я даже больше не был уверен в наличии функционирующего сердце… или в том, было ли оно способно дать Кинс то, что ей было нужно.

Боже, вся ситуация с Эм была настолько болезненной, что возможность пережить ее заново была самым ужасным из того, что я мог себе представить. Эмерсон решила, что между нами все кончено еще до того, как я узнал, что был шанс на примирение. И я не мог перенести мысль, что Кинс сделает то же самое, поэтому сделал это первым.

С Кинс было бы слишком легко состоять в отношениях.

Встречаться.

Чувствовать к ней симпатию.

Любить ее.

И потерять ее.

Поэтому, да, я чувствовал себя виноватым. Виноватым из-за моей лжи, и в то же время в замешательстве, потому что мне казалось, что больше всего я лгал самому себе.

— Это… — Эм нахмурилась. — Офигенно!

— Ты хмуришься, — заметил я.

— Ну, это просто, я имею в виду, что не пытаюсь перетянуть одеяло на себя, но почему вы ничего не говорили? К чему вся эта секретность?

— Думаю, ты знаешь ответ, Соблазнительные Изгибы. — Санчес одарил меня знающим взглядом. — И, думаю, учитывая твою историю с недоумком напротив… — Я закатил глаза и покачал головой. — Ты должна сделать ему поблажку.

Лицо Эмерсон вытянулось.

— Извини, я не думала…

— Не беспокойся, — перебила ее Кинс с ободряющей улыбкой. — Так, просто любопытно, как вы, ребята, об этом узнали?

Санчес протянул свой телефон.

— Это во всех соц. сетях. Фотка, на которой вы, ребята, сидите в машине, и еще одна, где вы, упоенно целуетесь на стоянке.

— Черт, как ее кому-то удалось сделать? Там стоял лишь Андерсон, и мы все время с ним разговаривали.

— Кажется, за исключением того момента, когда твой язык забрался в ее горло. — Санчес увеличил фото. Черт, а мы хорошо смотрелись вместе. Держи себя в руках, Миллер. — Посмотри на угол съемки, должно быть, вас сфоткал этот членоголовый.

— Первое место за обзывание! — Кинс подняла руку и Санчес, что удивительно, «дал ей пять». Эти двое постоянно друг друга доставали, поэтому их поведение было не только так необходимой сменой темы, но отвлекло всех от того факта, что на фото я сжимал рукой попку Кинс, и вполне уверен, что точными словами Джекса были: «Не смей к ней прикасаться».