Женя стоял у лифта. Он уже нажал кнопку лифта и завис. Ленка, жена, запахнула халат, закрыла двери тамбура и вернулась в квартиру. Она всегда его провожала до лифта с этим банальным "хорошего дня", бабским "ну все, чмоки" и прочими сентиментальностями. Ему это нравилось. Это было мило, да он и сам был в чем-то сентиментален.

Белый халат, шлепки-раздолбайки, пышное облако русых волос, симпатичная мордашка, большая грудь – оценивал Женя супругу. "Я ведь всегда такую и хотел. Чтоб вот такая вот меня каждое утро провожала на работу… А зачем я с ней живу? Может, так надо?"

Задавать вопрос "кому надо" ему явно не хотелось… Он боялся, что ответ его просто убьет. И почему это вечное желание измены? Откуда оно? Ведь у них все классно. Семь лет в браке, для всех образцовая семья. Они очень гармонично смотрелись вместе. Женька чуть выше ростом, худощавый, шатен с правильными чертами лица. Ленка – просто пышногрудая блондинка, одна из многих, но поскольку была явно не лишена обаяния и обладала высоким интеллектом, за тупую блондинку ее никто не считал.

Вообще ходили слухи, что Женьке больше повезло с женой, чем наоборот.

Забавно, когда Женя отдыхал на рыбалке с друзьями, все ругали своих жен: "Эта овца… готовить я не буду. Я не для этого создана… Нет, ну ладно Ирина Шейк, но эта ж даже не Вупи Голдберг, и все туда же!… Моя… хризантема… ей бы есть в три горла и… Саша, вперед! И я ишачу. Когда мне нужна была помощь – устроил на 10 000. Делать ничего не надо – Я не пойду. Одно слово – бабы!"

Женя сидел как дурак и ему даже сказать было нечего. Ленка классная. Реально классная. Он позвонит с таких посиделок:

Зай, мне плохо. В ответ:

Женечка, я тебя сейчас заберу. – И садится за руль джипа, сама, и едет на «край вселенной» забирать любимого мужа с рыбалки по маршруту: "Ленуль, там левый куст после поворота направо вдоль реки – я там с ребятами."

Лифт приехал. Женя подставил ногу – так не хотелось уходить от своих мыслей. Надо было найти какой-то ответ, какое-то объяснение, но в голову не лезло ничего, а он так не любил. Все должно быть слажено и четко, все должно быть разложено по полочкам, и на все должны быть даны ответы.

Он знал: если что-то кажется – значит не кажется, значит что-то явно не так! Что не так в ней, женщине, о которой он всегда мечтал и которая была абсолютно идеальной? Он не знал.

На землю его вернул голос соседа этажом ниже:

– Что за «олень» держит лифт? Ребята, ну… Всем надо на работу! Мать вашу волшебницу! Он вошел и нажал первый этаж.

В машине опять замер. Ленка из окна провожала его взглядом, улыбалась. Он постно кивнул и нажал на газ.

Через какое-то время он уже ехал по трассе. Ранняя весна или позднее лето. Солнце уже "заявило" о себе во всю. Движение нарастало. Середина дня. Город уже проснулся. Он чуть прибавил скорость и обогнал пару машин.

На работе было два совещания.

И этот отчет! Блин! Я его опять не сделал, – переключился Женя уже на работу. Потом выездная проверка, и, пожалуй, все. Надо пораньше приехать домой, – мысли летели в голове одна за другой.

Он работал налоговым инспектором в главном налоговом управлении столицы. В самой налоговой про него ходил анекдот: "Новый год, идет по улице Дед Мороз, честный таможенник и наш Женя Кравцов. Вдруг на дороге 100 баксов. Кто поднимет? И ответ – Дед Мороз. Двое остальных – сказочные герои." Все смеялись.

Женя был честным, честным до неприличия, взяток не брал, патологически преследовал тех, кто не платит налоги. Ему не раз говорили:

– Жень, ну чего ты прицепился? Люди недавно открылись. Ну не зарегистрировали они в налоговой новый офис… И что? Ответ был всегда один:

– Они получили письмо о проведении плановой проверки за десять дней, за это время можно исправить все и вся.

– Женя, ты зануда!

Может быть, и зануда, думал Евгений, когда всех налогоплательщиков добивал рассказами о старой бабушке, у которой маленькая пенсия, потому что некоторые занижают заработную плату и платят в конверте.

Бабушке, даже абстрактной, судя по Жениным разговорам, было лет эдак 150-170 не меньше, но прием всегда работал, а менять схему Женя не хотел.

Конечно, вся его принципиальность была подкреплена большим блатом. Кто-то шутил: "не блат, а сестла" – дядя начальник МВД по Москве и Московской области, генерал-майор Александр Сергеевич Севастьянов, в простонародье – Пушкин, который не раз вступался за Женю в его конфликтах с крупным бизнесом.

Брат отца, тот рано ушел из жизни, и Женя с мамой остались одни. Дядя не бросил и в академию помог поступить, и денег всегда подкидывал – вел парня по жизни, пока тот не встанет на ноги.

Женя припарковался у здания Главного налогового управления, поставил машину на ручник, взял папку и направился ко входу.

– Привет, ребята, – кивнул он коллегам курильщикам у входа. – Лидия Петровна, здравствуйте, – уступил дорогу грузной начальнице соседнего департамента.

Подошел к двери. Открыл ее и завис.

А зачем я туда иду? Мне, что, так нравится там работать? Это все, на что я способен? Я всю жизнь мечтал "нагибать" людей за неуплату налогов? Я в юности такие рассказы писал!… Да что со мной?

– Кравцов, ты заходишь или нет? – дергали его коллеги, желающие попасть внутрь. – Кравцов завис. К бабушке на день рождения съездил? Подняли ей пенсию? Ты хоть бы сказку свою поменял. Надоело одно и то же слушать.

Женя сделал гримасу, означающую "очень смешно", и отошел в сторону. Развернулся и направился к машине. Резко стартанул, ему даже посигналили проезжающие мимо водители, пересек две сплошные и понесся прочь от работы.

Женя кружил по городу. Водить становилось уже невозможно – девчонки начинают ходить в коротких юбках, и очень сложно сосредоточиться на дороге, глаза смотрят куда-то не туда, куда надо.

Его любимый бар был неподалеку. С работы он часто заходил туда пропустить по рюмашке с друзьями, зависал с однокурсниками по «Юрке» (юридическая академия). Его там все знали. Все знали, где он работает и кем. Отсюда к нему было особое отношение. Он в ответ выручал, когда налоговики с соседнего района борзели с «левыми проверками».

Женя знал: час в баре – и все снимет, как рукой. Проехал еще квартал, припарковался и перешел на соседнюю улицу.

Бар был полупустой. Место у окна было свободно. Сделал заказ официантке и занял любимое место, бросив папку на стол и мобильник.

– Ваш коньяк. Капучино на Санта-Доминго готовится. Что-то еще? – спросила официантка, милая девочка лет двадцати с дежурной улыбкой. Он отмахнулся, и та удалилась так же быстро, как и пришла.

Так, что со мной? Кризис среднего возраста? Так он же позже, – заключил Женя. – Все, хватит мыслей! Можно с ума сойти!

Бросил взгляд на посетителей: пара скучающая у окна, мило держащая друг друга за руки; студент с ноутом и чашкой капучино; девушка лет двадцати трех. Пышные каштановые волосы, правильные черты лица и располагающая к себе улыбка. Мини-юбка, каблук – все это добавляло ей притягательности. Она была из тех людей, после общения с которыми светишься полдня, заключил Женя, в чем вскоре сам и убедился.

– Вы кофе хотите? – крикнул он ей на весь бар. На него все обернулись. Девушка встала и грациозно процокала каблуками на весь бар, выписывая обаятельную походку. Подошла к нему и тихо сказала, чуть ли не прошептала:

– Хочу.

А потом уже громко на весь бар:

– Чего вы орете?! – улыбнулась и присела.

– Простите. Сбежал ото всех – от жены, от работы, все надоело, сижу вот пью любимый коньяк, в любимом месте, с красивым видом из окна, вы вот рядом… так обаятельны. Сейчас принесут капучино.

Он жестом показал официантке: два капучино.

– Спасибо, я тоже люблю это место…