Я повалялся в койке ещё минут двадцать, и всё это время я дико хотел пить и курить. Как решить эти две проблемы я понимал, нужно было только осилить свою лень и встать с кровати, взять те две сигареты, которые врач положил на мою прикроватную тумбу, дойти до туалета, напиться вдоволь ржавой воды из крана, и спуститься к выходу, чтоб накуриться. На самом деле, меня ещё немного подташнивало, но я не стал придавать этому особого значения. Резко встав с кровати, меня потянуло вбок, видимо, всё – таки я ещё не до конца восстановился. Ну и ладно, завтра все будет хорошо, я надеюсь. Не хочу пролежать в больнице ещё несколько дней, поэтому буду делать вид, что чувствую себя превосходно.

В туалете воняло дерьмом, хотя все кабинки были свободными. Этот аромат человеческих экскрементов впитался в стены государственной уборной с такой силой, что никакая бытовая химия с ним справиться уже не в силах. Что поможет, это только полный снос этой конченной больницы. Скорее всего, так и произойдет через какое – то время. Снесут подчистую эту больничку, и построят на её месте большой и современный жилой комплекс. Ну конечно, место в палате государственной больницы продать невозможно, а вот свежую квартирку в новом ЖК – пожалуйста.

Я спустился к выходу, вышел на крыльцо, чтобы покурить. Выпросил у какой – то еле живой курящей бабки зажигалку, она небрежно протянула мне свой почти дотлевший до фильтра окурок, чтобы я прикурил от него. Ой, как же было страшно держать эту обсосанную сигарету в своих пальцах. Я сразу напридумывал себе, что эта бабка – переносчик всех самых страшных болезней, которые только известны человечеству, тем не менее, желание курить взяло верх над брезгливостью. Что только не делает с человеком сила зависимости, можно закрыть глаза на устрашающие обстоятельства. Сигареты я курил уже лет десять, и отказываться от них мне совсем не хотелось. Даже в самые сильные дожди и снегопады я выходил на улицу, чтобы высмолить свои лёгкие путём всасывания одной или двух сигарет, так как в нашей с мамой квартире был установлен запрет на курение. Понятное дело, установила его мама, я бы с удовольствием обкурил наше жилище.

Какой же всё – таки это кайф. С первой же тяжки меня немного ошарашило. Сигареты, которые дал мне врач, были дешёвыми и невкусными. Ещё бы, какие ещё сигареты этот нищий старик мог себе позволить со своей маленькой зарплатой. Я же привык потреблять более качественное курево, хоть и с деньгами, чаще всего, я был не в ладах. Тем не менее, я лучше пренебрегу количеством, нежели чем качеством.

Высохшая бабка докурила, взяла старый грязный медицинский халат, который висел на периле, нехотя накинула на себя, и поплелась ко входу в больницу. Я даже не мог представить себе, что она тут работает врачом, а не доживает свою долгую и мучительную жизнь. Хотя, может, это одно и тоже. На крыльце остался я и какой – то парень с перемотанной головой и загипсованной правой рукой. Очевидно, вчерашний вечер у него тоже не задался. Идти в свою палату я не хотел, поэтому решил завести разговор с перебинтованным бедолагой.

– Друг, есть зажигалка? – Спросил я, чтобы прикурить свою вторую сигарету.

– Да, держи. – Парень засунул свою оставшуюся рабочую руку в карман спортивных штанов, достал зажигалку и протянул мне.

– Спасибо. – Я стиснул сигарету между губами и поджёг её. Сделав первый затяг, меня уже не так прибило. – Веселый вечер задался? – Кивнув в сторону его переломанной руки спросил я.

– Видать, немного веселее, чем у тебя. – Усмехнувшись, ответил парень, намекая на то, что, прошлым вечером, мы оказались с ним в одинаковой ситуации, и ему досталось больше.

– Это точно. – Я протянул ему его зажигалку. – Что произошло?

– Да так, залетели вечером с друзьями в один бар, хорошенько выпили. Парни отошли ненадолго, а я остался за баркой один. Тут то я и попался. Двое бритоголовых меня начали толкать. Я, долго не думая, по голове одному дал, но, видимо об его голову руку то и сломал. Дальше не помню.

– А друзья твои где были? – Спросил я.

– Да пошли они нахер. Обоссались наверно, когда увидели, что меня пинают, и свалили. – В гневном тоне ответил парень.

– Так себе ситуация, конечно. – В сочувствовавшем тоне ответил я.

– С тобой что? – Спросил парень.

– Примерно такая же история, только я один пошёл в бар пиво попить, ну и скинхед был один. Вот он то мой бокал с пивом об голову мою и разбил.

– Опрометчиво это ты, конечно, поступил. Кто же по одному ходит? – Удивившись, спросил парень.

– Ты, вот, с друзьями пошёл, а досталось тебе больше, чем мне. – Усмехнувшись, ответил я.

– Тоже верно! – Обратив внимание на мою правоту, рассмеялся парень. – Олег. – Представился парень, и, с улыбкой на лице, протянул мне свою левую руку.

– Гарик. Ну, то есть, Игорь. – Я пожал ему руку.

Мы простояли еще около сорока минут в полном молчании, периодически пересекаясь сочувствовавшим взглядом, но оба не проронили ни слова. Говорить уже было нечего. Мне показалось, что мы поняли друг друга настолько сильно, что разговоры были уже не нужны. Да, таких как мы, спортивные ребята часто использовали в качестве объекта, на котором можно выплеснуть свой накопившийся тестостерон. Сначала, меня это очень сильно напрягало, ведь получать по голове далеко не самое приятное занятие. Но, к сожалению, это прилагающее обстоятельство моего образа жизни и времени, в котором я живу. Так устроено мое общество. Сильный обижает слабого, слабый получает от сильного. Я же никогда не был сильным, я это понимаю. Но, моя слабость проявляется только в физическом состоянии тела и неспортивном образе жизни. Зато я силён в своём выборе и поведении, не иду на поводу у общества, стремлюсь получать удовольствие от каждого прожитого дня. Иногда, дни омрачались красками крови, ударами по лицу, и, как следствие, больничной палатой. Но хорошая генетика, наплевательское отношение к болячкам и худое медицинское вмешательство в критических ситуациях стирали эти краски.

Курить было нечего. За два часа, которые я простоял на крыльце больницы, так никто и не спустился, и стрельнуть сигарету было не у кого. Ничего не оставалось, как только подняться на второй этаж, где находилась палата, в которую меня определили, лечь в койку и ждать завтрашнего дня, когда меня, скорее всего, отпустят домой. Сон пришёл не сразу. Я провалялся час в неудобном положении, потому что матрац был очень жесткий. И всё же мне удалось провалиться в стадию глубокого сна, где мне приснилась какая – то большая синяя птица в клетке, которая клевала что – то большое и красное, похожее на кусок сырого мяса. Клетка была ей явно не по размеру, и доклевав свой обед, она начала клевать маленький замок, желая выбраться из оков. И вот клетка пустая, птице удалось выбраться. Что было с ней дальше, я не увидел. А клетка осталась на месте, со сломанной дверкой и разбросанными сырыми объедками. Бред какой – то.

Глава 2.

Проснулся я в отличном самочувствии. Как минимум, мне хотелось так думать. Возможно, я ещё не совсем пришёл в норму, а может, совсем не пришёл и даже состояние головы только ухудшилось, но желание не оставаться в больнице преобладало гораздо сильнее, чем забота о здоровье. В моей свободе не было места для переживаний о физическом благосостоянии. И сейчас моё освобождение зависело только от одной подписи врача в моей амбулаторной карте, а поставит он её только тогда, когда убедиться в том, что я проживу ещё хотя бы пару дней, когда он выпустит меня за пределы его ответственности, поэтому надо было его убедить в том, что со мной всё хорошо.

Никогда не понимал, почему медсёстры заставляют пациентов, у которых нет никаких процедур с утра, всё равно вставать с кровати очень рано. Типа в качестве солидарности к пациентам, которые посещают процедурку? Это странно. Сегодняшний день не был исключением. Дверь в палату открылась, и медсестра растянуто выкрикнула слово «Встаёёём». Со мной в палате лежали ещё два деда, которые, как послушные малые дети, по команде быстро вскочили с постели и начали елозить в своих шкафчиках в поиске зубной пасты и щётки. Забавные молчаливые дедушки. Лишь один из них болтал сегодняшней ночью, и то во сне. Весьма жутко выглядит, честно сказать. Интересно, если он живёт не один, как его родственники относятся к его ночным ликбезам с самим собой?