Литмир - Электронная Библиотека

- Я когда узнал, даже сперва опешил. А потом понял: все нормально, дело свое знают, попали в десятку.

- Значит, такого ты мнения. Не знал. Ну, ладно, пускай ты считаешь, что я бездарь. Ты у нас гений, всегда этим отличался...

- Не заводись. Не обо мне речь. А насчет себя ты и сам знаешь не хуже моего. Или уже потихоньку наполняешься самодовольством по принципу "дурака не назначат"?

- А иди ты! Но чем же все-таки, по-твоему, я так устраиваю дирекцию? При моей бездарности? Я что, подхалим, блюдолиз? Взятку им дал?

- Взятку ты им, Вова, не давал, и вообще ты чудный парень, простодушный до... умиления. Ну чего ты лезешь в бутылку? Сам меня на этот разговор спровоцировал, а теперь комплексуешь. Хватит. Я пошел трудиться.

- Нет, извини. Я должен понять, мне это важно. И нам работать вместе. Начал, так договаривай.

- Палки тебе в колеса я совать не собираюсь, а остальное мое личное дело. Я и так уже тут наговорил, вон ты какой красный.

- А вот это _мое_ личное дело! Ну, давай: какой я такой особенный подлец и интриган, что меня тебе, выдающемуся, предпочли?

- Да никакой ты не подлец и не интриган. Куда там тебе еще интриговать! Ты вообще - никакой. Самая обыкновенная среднестатистическая посредственность с уживчивым и покладистым характером. С тобой удобно. Дирекции. Но это их дело. А мне, представь, иметь над собой такого, как ты, не ахти как приятно. Хотя, конечно, и не смертельно. Проживем. И ты, Володя, не багровей и не надувайся и впредь не приставай к людям с такими вопросами. Потому что даже если кто-нибудь и скажет, что твое повышение самый мудрый шаг руководства, не верь: подхалимаж.

- Советов я у тебя не просил: обойдусь.

- Понятно. Я пошел.

Жуков молчал, и Олег вышел в коридор с ощущением странной легкости и даже какой-то пустоты в душе. Ай да вороньи перья. Ай да полынь-трава. Обойдется он, видите ли! Хорошая мина при плохой игре. Ничего, пусть знает.

Гурьеву из отдела кадров, в тот же день позвонившему, что хочет зайти "с фотографией этой особы, проконсультироваться дополнительно", Мокшин, чувствуя все ту же легкость и свободу, сказал, что ради вздора отрываться от работы больше не намерен. Да, занят. Да, до конца дня... Что? Нет, и завтра тоже. И мой вам совет: оставьте вы парня в покое.

Просительные, почти униженные нотки в голосе Гурьева мгновенно сменились холодной и даже враждебной интонацией, но Мокшин от этого почему-то только развеселился. Чувство неуязвимости переполняло его, хотелось, чтобы пришел кто-нибудь еще с очередной идиотской просьбой, очень уж это было забавно: видеть, как сперва чуть затлеют, а потом начнут разгораться на полную мощность растерянность и уважение в перепуганных глазах, точно там где-то вырубили реостат и увеличивают напряжение.

Но никто ни с какими просьбами больше не приставал - видно, предыдущие посетители разнесли слух, что Олег Николаевич сегодня не в духе и всех отшивает. В полной тишине и спокойствии Мокшин успел просмотреть и подписать одну довольно объемистую пояснительную записку, а перед самым концом дня явилась Зотова, робко постучав, вошла на цыпочках и положила перед ним почти безукоризненно выполненный чертеж тарного цеха.

9

Шли неделя за неделей, и Мокшин с любопытством наблюдал, как меняется отношение к нему окружающих. Не то чтобы оно стало лучше, просто - другое, и это "другое" вполне его устраивало: исчезло панибратство и появилась та самая дистанция, какую всегда соблюдают по отношению к человеку, которого... да, да - слегка побаиваются. Подчиненные Мокшина с некоторых пор определенно побаивались своего руководителя, на удивление быстро привыкли к его беспощадной требовательности, и от этого качество чертежей и прочей техдокументации резко повысилось. С Жуковым отношения установились холодные и четкие: тот, видимо, понял, что Олег Николаевич зря задираться не будет, но мнение свое всегда отстоит. Пойдет, если надо, и к главному инженеру, и к директору. И ходил. И Жуков помалкивал да поглядывал исподлобья. И разговоры на посторонние темы между ними совсем прекратились. Только о работе.

Как-то недели через три после Начала Начал Лариса доверительно сообщила Мокшину: мол, в народе ходят упорные слухи, что его ждет крупное повышение, что он об этом знает, потому и стал такой.

- Какой же?

- Суровый.

- Да?

- Да. Хотите новость?

Выяснилось, что Лариса случайно слышала, как главный инженер говорил директору, что, похоже, они поторопились, назначив Жукова. Мокшин-то покрепче будет. А директор: "Характер у твоего Мокшина скверный. Но вообще надо подумать, вот скоро Тихомиров пойдет на пенсию, будем решать".

- За информацию с вас причитается, - сказала Лариса и подставила щеку, благо в приемной они были одни.

Мокшин деликатно коснулся этой щечки, почувствовал запах пудры и услышал:

- Этим не отделаетесь, завтра день рождения, жду с цветами.

10

Как же это? Выходит, он всегда ошибался, считая, что самого большего можно добиться от людей мягкостью и уступчивостью? Выходит, автор злодейской книжонки оказался все-таки прав? Против фактов не пойдешь, даже личная жизнь и та: выпады в Варин адрес прекратились, мать больше слова дурного о ней себе не позволяла и почти безропотно сносила его уходы и долгие отлучки, а сама Варвара сказала, что думала, будто знает его как облупленного, но только сейчас у нее по-настоящему открылись глаза. Этим закончился один малоприятный разговор, когда Мокшин объявил ей, что намерен отправиться на день рождения к сослуживице и, поскольку его пригласили в качестве кавалера и души общества, отказаться неудобно. Взять же Варвару с собой он не может. Почему? Ну... хотя бы потому, что ее никто не звал, а он не хотел бы афишировать...

- Больше объяснять ничего не буду. Не понимаешь - очень жаль.

- А если бы я была твоя жена? - тихо спросила Варя.

- Но ты ведь не жена, - ответил он.

Конечно, сперва она немного поплакала. Мокшин сидел рядом и терпеливо ждал. А что, если разобраться, он должен был делать? И тогда Варя, вытерев слезы, внезапно улыбнулась и сказала:

- Ладно. Ты прав, зачем мне туда идти? Никого не знаю, умру с тоски. Пойду лучше к Людке. А тебя уважаю: мог ведь, как раньше, сказать, что собираешься с мамой к тетке, а сказал то, что есть, и хоть я заревела, все равно так гораздо лучше. Я даже не знала, какой ты. Самый честный.

Просто поразительный народ женщины: "Как раньше, сказать, что идешь к тетке". А молчала.

...Ну, а все-таки, как быть с зельем? Мокшин все-таки иногда профилактически выпивал натощак по полчашки отвара. Да, а что? Не пропадать же вещи, в самом деле, когда столько сил было затрачено на собирание всех этих полыней, артишоков и перьев.

11

В тот день Мокшин поехал к Варваре сразу после работы. Накануне она звонила. Тихим и каким-то вялым голосом просила занести книжку. Олег обещал, а потом ругал себя за это, потому что день получился тяжелый, он устал как собака, да к тому же вспомнил, что по телевизору сегодня вечером начинается детектив-многосерийник. Посмотреть у Вари? Что вы! Оскорбится: "Мы и Так редко видимся, я хотела поговорить..." О чем говорить? В общем, глупо, визит к ней вполне можно было бы отложить, но что поделаешь обещал, да и книги взял с собой, когда выходил утром из дому. Не тащить же обратно. Поехал.

В автобусе царила невероятная давка и толкотня, так что, когда рядом с ним освободилось место, Мокшин сел с большим облегчением и удовольствием казалось, еще полминуты, и все пуговицы от плаща будут оторваны, выдраны с мясом, а только что вычищенные ботинки истоптаны. Он сел, поставил на колени грузный портфель, но моментально, откуда ни возьмись, около него возникла востролицая, отнюдь не слишком молодая, но вполне безвкусно размалеванная гражданка в отличном кожаном пальто и с сеткой, полной картошки. Без всякой радости Мокшин попытался встать, чтобы уступить ей место, но в давке сделать это сразу было не так-то просто, а женщина между тем, оберегая свое замечательное пальто, что было сил прижала сетку к коленям Мокшина, непосредственно к его новым серым брюкам.

5
{"b":"9089","o":1}