- Два и девять десятых километра в час на ПВП, - сообщила Брит-ни. - Хорошо получается.
Бежать было легко. Склон постепенно перешел в плоское и неинтересное плато, при моих обстоятельствах «неинтересное» - отличное слово. Как и «плоское». Хотя бежать под горку и было бы легче, чем дольше этого не случится, тем выше вероятность, что я все еще буду на неинтересной местности, когда отыщу контейнер. Бритни сказала, что после песчаных дюн мы преодолели тридцать четыре километра. Если удача от нас не отвернется, то мы вполне сможем выжить.
Она не пыталась начать очередной разговор. Если не считать информации о продвижении и периодических «как дела?», она фактически оставила меня наедине с моими мыслями. При обычных обстоятельствах я был бы ей за это признателен, но в тот момент собственные мысли мне не очень нравились. Слишком уж много в истории моей жизни вопросов, оставшихся без ответов. Мне не хватало… чего? Не могу сказать, что я ненавидел свою жизнь здесь, на темной окраине Солнечной системы. Ученые были правы - это замечательное место. Но я предпочел бы здесь не умирать.
- Сбрось скорость, - неожиданно велела Бритни. - И постарайся делать шаги короче.
- Что? - Хотя мне всегда не хватало скорости, чтобы стать победителем в тех давних забегах, я гордился способностью приводить свое тело в оптимальную физическую форму. А теперь Бритни, какой-то набор компьютерных программ, начинает меня учить. - Я знаю, что делаю.
- Возможно. Но ты постепенно разгоняешься, а соотношение пробега к ПВП начинает падать. Не намного, но вполне достаточно, чтобы сократить твою предельную дистанцию на несколько километров.
Покинув Землю, я перестал интересоваться спортом. Но теперь, заставив себя подчиниться и не спорить с Бритни, я задумался - есть ли какие-либо правила касательно использования искинов во время Олимпийских игр? Если Бритни способна давать мне подсказки на основании примитивных расчетов, то на что она оказалась бы способна, имея точную информацию? Кстати…
- Как, черт побери, ты ухитряешься измерять мою скорость? Или расстояния, если на то пошло?
- Ретроспективно. Всякий раз, когда ты добегаешь до какого-нибудь ориентира наподобие того большого валуна, я могу определить его размеры. Затем перематываю запись до момента, когда ты его впервые увидел, и рассчитываю, на каком расстоянии он находился. Я также подсчитываю шаги. Метод не очень точный, но вполне приемлемый в пределах десятипроцентной ошибки. Однако гораздо важнее то, что он непрерывный, поэтому я и могу сказать, ускоряемся мы или замедляемся.
- Очень ловко. А я и понятия не имел, что ты все это записываешь.
- Нельзя заранее сказать, когда что-либо может пригодиться. - Еще одна из тех странных пауз. - Как Джек Лондон. Приятно знать больше о том, что делает тебя… тобой.
Бег продолжался. Унылая монотонность, а на чашах весов - жизнь и смерть. И все возрастающая боль. На втором часу у меня кончилось второе дыхание. Поддержание равновесия требовало все большей сосредоточенности. Я взмок - тепло моего тела не успевало испарять влагу и сбрасывать ее через мембраны «шкуры». Мне казалось, будто я бегу в сауне - странное ощущение, если учесть, что вокруг леденящий холод.
Я также начал все больше ощущать плотность атмосферы Титана.
Каждый легкий ветерок усиливался и воспринимался как удар. Буря заметно стихла, но мне до сих пор казалось, будто я бегу сквозь сироп. Я опять сбросил скорость и испытал странное облегчение, когда Брит-ни это никак не прокомментировала.
На двухчасовой отметке я перешел на шаг и выпил немного воды. Три четверти - позади. Последняя часть этой прогулки радости не принесет. Воспользовавшись кратким отдыхом, я сделал несколько глотков из тубы с пищей. Это была еще одна позиция в списке того, что я не имел возможности проверить заранее. Бритни обревизовала спецификации, но результат оказался нулевым: в тубе находилось то, что туда залили на заводе изготовители «шкуры». С точностью я знал лишь одно: пища сладкая и с почти бесконечным сроком хранения. Сладкая - это хорошо. А то, что не надо беспокоиться о пищевом отравлении - еще лучше. Однако густой сироп расходовался быстрее, чем вода или воздух.
Прямых комментариев Бритни не делала. «Ты справишься, - говорила она. - У тебя хорошо получается».
Меня это почему-то не успокаивало. Может быть, потому что, как бы хорошо у меня ни получалось сейчас, возможная перспектива не казалась радужной. Есть огромная разница между способностью сделать еще шаг и сделать это быстро. Я чертовски хорошо усвоил это в те времена, когда испытывал себя на выносливость.
- Ты что, прочитала руководство по методам поднятия настроения?
На этот раз Бритни долго молчала. Настолько долго, что мое учащенное дыхание более или менее пришло в норму. Так долго, что я уже начал гадать, не выбил ли я из нее навсегда прежнюю веселость. И настолько долго, что я вновь задумался над тем, как воспринимается жизнь с ее перспективы.
- Почему ты отправился в космос? - спросила она наконец.
- Потому что на Земле стало слишком тесно, - ответил я, немного покривив душой. По этой причине я покинул Юпитер. Мне хотелось бы думать, что из-за этого же я покинул и Землю, но население планеты уже многие десятилетия оставалось стабильным. Я всего лишь бросил попытки найти свое место среди людей.
- Но если ты не любишь общество, - поинтересовалась Бритни, раскусив мою неискренность, - то зачем приобрел меня?
Потому что в то время она была всего лишь искином. «Оно», а не «кто». Я и думать не думал, что она станет одной на десять тысяч, которые обретают разум.
- Сам не знаю, - буркнул я. - Рассчитай-ка среднюю траекторию. То было приглашение заткнуться, но она его проигнорировала.
- Я не делаю ничего из того, с чем может справиться Корабль.
- Ну, Корабль прибило метеоритом. - Вместе с радио, чтобы позвать на помощь, и примерно девяносто пятью процентами всего прочего.
Я взглянул на встроенные в «шкуру» часы. Я шагаю уже пять минут. Пять минут идти. Десять минут бежать. Хорошая формула - до тех пор, пока я смогу ее придерживаться.
- Пора бежать.
