Бритни не торопилась с ответом, и я сообразил: она борется с совершенно новым для нее уровнем чувств.
- Ты тратишь его весьма быстро, - сказала она наконец.
Я уже в который раз взглянул на манометр, но он все еще показывал почти полный заряд.
- А если точнее, ты истратил 7,3 процента кислорода на преодоление всего пяти процентов минимально возможного расстояния.
Я снова уставился на манометр:
- Ты можешь считывать показания с такой точностью? - Это была обычная шкала с делениями. Есть приборчики и покруче, но слишком уж много астронавтов погибло из-за избытка цифр. Хорошо - порядок; не очень хорошо - скорее домой. В большинстве случаев этого вполне достаточно.
- Нет, в «шкуре» есть телеметрия. У меня ушло какое-то время, чтобы подобрать нужную длину волны, и было бы замечательно, если бы у тебя нашлось время налепить медицинские датчики, но я все же получаю разную техническую информацию, включая удельный расход воздуха. Поэтому спасибо тебе за то, что обзавелся этим костюмчиком. При других обстоятельствах он доставил бы мне массу удовольствия.
Я продолжал шагать, но ее последняя фраза едва не заставила меня сбиться с ритма. Я впервые поймал себя на том, что всерьез пытаюсь понять, как Бритни воспринимает и ощущает жизнь. Возможно, меня в свое время сбили с толку ее высказывания в духе «я маленькая девочка». Я знал, что она жива в том смысле, какого достигают лишь считанные компьютеры, но не скажу точно, насколько сильно я когда-либо это ощущал.
Черт, у меня до сих пор не было нужды надевать «шкуру», и я не ведал, что в ней такая хорошая телеметрия. А мысль о том, что для Бритни это может иметь какое-то значение, мне даже в голову не приходила.
- Не за что, - буркнул я в ответ, надеясь, что мои слова не прозвучат как запоздалая вежливость.
Мы шагали молча. Я размышлял о Бритни и кислороде и пытался не думать о смерти.
Холм-аллигатор постепенно приближался, становясь все больше похожим на гору, чем на холм. Впрочем, когда поблизости нет деревьев или людей для сравнения, все начинает казаться большим.
- Хорошо, - сказала Бритни, когда я сделал последние шаги по песку и под ногами оказались круглые камешки, по которым шагать оказалось ненамного легче. - Нам вовсе не обязательно взбираться на этот холм. Сверни влево и иди вверх по оврагу. - Снова пауза. - Надеюсь, я не ошиблась. - Еще одна пауза. - Моя карта не очень-то точна.
- В том, что я не смог увидеть больше, твоей вины нет, - отозвался я. Или в том, что я не успел подключить для нее какой-нибудь нормальный прибор вроде радара. Ей все приходится делать по навигационному счислению. И если мы выживем, то лишь благодаря ее умению. А если умрем, то по моей вине, потому что я приобрел «шкуру», а не обновил оборудование корабля. А она-то думает, будто я обзавелся «шкурой», решив купить ей игрушку. Вот ведь гадство. - Делай, что можешь, - добавил я. - Это все, о чем тебя можно просить.
Она молчала, пока я прошел шагов десять.
- Спасибо. - Еще несколько шагов. - Я тоже так думаю.
Если бы я находился на Земле, то описал бы эти камни как речную гальку. Овраг, куда меня направила Бритни, выглядел метров тридцати шириной, с многочисленными боковыми ответвлениями и кучей той самой окатанной гальки под ногами. В пустыне Мохава я назвал бы эту яму «промоиной».
Когда ты в пустыне, промоина может стать и благословением, и проклятием. Иногда они подобны шоссе, но всегда коварны, потому что требуется поразительно мало, чтобы преградить тебе путь. Бритни упоминала глухие каньоны, но вполне хватает и валуна или двухметрового обрыва. Ну, при местной силе тяжести, пожалуй, и чуть больше двух метров. Но мне вовсе не хочется проверять, насколько высоко я смогу подпрыгнуть.
Да и передвигаться по промоинам не так уж легко, хотя на Земле по мере углубления в промоину ходить становится легче. К счастью, тот же принцип сработал и здесь. У входа камешки были мелкие, напрягавшие лодыжки при ходьбе. Чем дальше я шел, тем крупнее и тверже они становились. Но и теперь я не смог шагать быстрее, перейдя на своеобразную подпрыгивающую походку.
Как и в дюнах, я не мог поверить, насколько знакомым выглядит ландшафт.
- Похоже, здесь бывают ливневые паводки или внезапные наводнения, - заметил я. - Причем часто.
- Я бы на этот счет не беспокоилась. На Марсе тоже есть речные русла. Но там очень давно не было дождей.
- Хороший довод. - Если честно, я не очень-то и тревожился, но Бритни стала необычно молчаливой, и если дать ей немного поговорить, никому от этого хуже не будет. - А местный дождь, наверное, штука весьма неприятная.
- Жидкий метан. Видишь те утесы, похожие на гранит?
- И что?
- Скорее всего, они изо льда. Многие из этих возвышенностей - криовулканы. - Она опять меня удивила тем, что ничего не добавила к сказанному. Прежде - господи, неужели это было всего лишь сегодня утром? - она прочла бы мне лекцию о криовулканах минут на двадцать, прекрасно при этом зная, что суть этого явления мне понятна. Они очень похожи на земные вулканы, только вместо лавы из них вытекает водно-аммиачная жижа - единственная горячая жидкость при таком климате.
Я заметил, что стал дышать тяжелее, и оглянулся. Трудно сказать, но, судя по далеким дюнам, все еще заметным в V-образном желобе каньона, похоже, что мы поднялись на довольно приличную высоту.
- Как там дела с воздухом?
Должно быть, Бритни ожидала этого вопроса:
- Лучше, но все еще неприемлемо. Первоначально ты делал шесть километров в час, с максимальной дальностью шестьдесят - при условии, что без отдыха, но это маловероятно. Затем прибавил до восьми или девяти километров в час, но ты тратишь воздух в той же пропорции, так что дальность все равно остается менее ста километров. А овраг довольно извилистый, поэтому не все эти километры пройдены в нужном направлении.
- Другими словами, у нас ничего не получится.
- Я этого не говорила.
- Это сказал я. - Я остановился и присел на валун. Или на большую глыбу льда. Господи, ну как такая знакомая на вид местность может быть настолько мерзкой?
Я знал, что должен сделать, но сперва хотел решить другую проблему.
