Если идти от этого тончайшего режиссерского указания Добролюбова, то можно разыскать в роли Катерины очень многое, еще не сыгранное никем.

Эта статья написана с одной простой целью: подчеркнуть необходимость и правильность трактовки «Грозы», как пьесы, пронизанной глубокой революционной идеей, как пьесы острополитической. А к противникам этой трактовки «Грозы» мы в заключение позволим себе обратиться с еще одной цитатой из Добролюбова:

«Литературные судьи останутся опять недовольны: мера художественного достоинства пьесы недостаточно определена и выяснена, лучшие места не указаны, характеры второстепенные и главные не отделены строго [а всего пуще – искусство опять сделано орудием какой-то посторонней идеи!..] Все это мы знаем, и имеем только один ответ: [пусть читатели рассудят сами… точно ли идея, указанная нами, – совсем посторонняя «Грозе», навязанная нами насильно, или же она действительно вытекает из самой пьесы, составляет ее сущность и определяет прямой ее смысл?.. Если мы ошиблись, пусть нам это докажут, дадут другой смысл пьесе, более к ней подходящий… Если же наши мысли сообразны с пьесою, то мы просим ответить еще на один вопрос: точно ли русская живая натура выразилась в Катерине, точно ли русская обстановка во всем, ее окружающем, точно ли потребность возникающего движения русской жизни сказалась в смысле пьесы, как она понята нами?..]»

Статья написана в 1950 году в связи с подготовкой спектакля «Гроза» на сцене Малого театра. Постановка эта осуществлена не была. Через несколько лет «Гроза» появилась на сцене Театра имени Маяковского. Пресса пыталась сделать из этого спектакля событие.

Один увлекшийся театральный критик увидел в этом спектакле «алмаз, повернутый неожиданной гранью». Действительно, в спектакле было много неожиданного и трудно объяснимого, но все это относилось только к внешнему оформлению пьесы, кстати говоря, совершенно неудачному. Во всем остальном, то есть в трактовке пьесы, в разработке образов, в выявлении ее идейного содержания, спектакль был вполне традиционным и не дал ничего нового и ничего интересного.

Ошибки театра зритель приписывал автору. В обывательских околотеатральных кругах возродилось мнение, что Островский отжил свой век, что его произведения больше не могут волновать советского зрителя, несмотря на то, что театр из кожи лез, чтобы обновить и освежить Островского. Наконец уже в 1962 году, после почти пятидесятилетнего перерыва, «Гроза» все-таки появилась на сцене Малого театра. В. Н. Пашенная и М.Н. Гладков взялись как бы реабилитировать пьесу, показать ее такой, как она написана Островским, сохранив верность традициям Малого театра, но очистив ее от шелухи предрассудков и штампа.

Если сравнить последний спектакль Малого театра с постановкой «Грозы» в театре Охлопкова, то нужно будет признать, что такая реабилитация в известной мере удалась. Спектакль Малого театра выгодно отличается от спектакля Охлопкова хотя бы тем, что в нем полностью отсутствует новаторство во что бы то ни стало, новаторство любой ценой, новаторство, вопреки здравому смыслу. В отличие от претенциозных, но тусклых декораций художника Чемодурова, Б. И. Волков создал в Малом театре внешний облик спектакля, полный величавой и глубоко-национальной поэтичности. И актерский состав в спектакле Малого театра оказался, конечно, гораздо более сильным, чем в Театре имени Маяковского. В спектакле Малого театра немало талантливого. Тем более обидно, что традиционная, необдуманная, принятая на веру от старого театра ложноклассическая трактовка пьесы взяла верх над талантливым и в конце концов победила его.

Исполнительница роли Катерины – Р. Нифонтова, счастливо и умело избежав излишней сентиментальности в первых актах пьесы, начиная с четвертой картины и особенно в пятом действии как бы перестала доверять самой себе и скатилась на чувствительную и, в сущности, фальшивую декламацию. Весь ход спектакля доказывает, что эту декламацию постановщики спектакля считают необходимой принадлежностью «Грозы».

Даже группа артистов, одетых и загримированных под бурлаков с известной картины Репина, в финале спектакля упорно и настойчиво декламирует под жалостную и красивую музыку композитора Р. Щедрина. Сентиментальная традиция взяла верх над здравым смыслом в трактовке роли Бориса, и этот образ остался непонятным, условно-театральным и фальшивым. Варвара и Кудряш сыграны бойко, но они совсем не похожи на людей из жизни, это – персонажи из хора имени Пятницкого. Перестал существовать как живой человек и правильно задуманный Кулигин, он тоже скатился в традиционную декламацию.

Но – главное – так и не столкнулись в «Грозе» Малого театра две непримиримые враждебные силы, воплощенные в Катерине и Кабанихе, и спектакль не зазвучал как гимн светлой мечте о новой вольной жизни, которая победит и уже побеждает темное царство. Полууспех-полупоражение Малого театра в работе над «Грозой» больше всего огорчает тем, что теперь, очевидно, «Гроза» будет отложена на долгие годы и долго еще придется ждать ее единственно верного и единственно увлекательного воплощения.

1950–1962 гг.

Борис Андреевич Бабочкин (1904–1975) – советский актёр и режиссёр театра и кино, сценарист, педагог. Герой Социалистического Труда (1974), Народный артист СССР (1963). Лауреат двух Сталинских (1941, 1951) и Государственной (1977 – посмертно) премий. Всенародная слава пришла к нему после роли В. И. Чапаева, сыгранной в легендарном кинофильме 1934 года. С 1949 год служил в Малом театре – актером и режиссером. На сцене Малого сыграл Грозного в спектакле по пьесе Островского «Правда – хорошо, а счастье лучше», который сам же и поставил. Последней крупной работой мастера стала долгожданная «Гроза». В 1974 году он все-таки поставил эту пьесу, сыграв в ней роль Кулигина.