– Молча! – буркнула я, доедая омлет.

Времени было в обрез и вести светские беседы не получилось. Поэтому быстро расправились с завтраком и разбрелись кто куда. Ирка поскакала переодеваться, а я – разглаживать утюгом, помятый строгий наряд. Через двадцать минут я уже стояла под подъездом у подружки и со скучающим видом ожидала ее появление.

– Явилась? – из-за двери показалась голова Ирки.

– Поговори мне еще тут! – фыркнула я и потянула тяжелую дверь на себя.

К бабе Дусе мы поднялись на лифте. Каблуки не предполагали подъём наверх пешим ходом. Ирка уверенно стала нажимать на кнопку звонка. Открывать нам никто не спешил, но мы не собирались так просто сдаться и уйти. В конце концов послышались медленные шаркающие шаги и раздался противный скрип. На свет божий появилась тщедушная старушка.

– Баба Дуся, привет! – радостно заорала подружка.

– Ирка, ты что ль? Чего это заявилась в такую рань? – грозно спросила она.

«Ага, – хмыкнула я про себя, – как в социальную службу, так в первых рядах с шести утра стоит, чтоб открытие не пропустить».

– Мы вообще-то по делу пришли! – возмутилась Ирка.

– Мы? – переспросила бабулька и вышла из квартиры на лестничную площадку.

У неё был вид заправского шпиона: седые волосы собраны в хвост, спортивные штаны и футболка белого цвета с надписью: «До маразма еще далеко». Вот и скажи, что ей за восемьдесят годков стукнуло, и шестьдесят не дашь!

– Евдокия Гавриловна, – сладким голосом пропела я.

– Ой, Анечка, это вы! Неужели надбавку к пенсии дадут! – тоненьким голосом воскликнула она. (Старушка отличалась склочным характером и к денежным знакам испытывала особую любовь. Буквально за каждый рубль скандалить бегала).

– Дадут, дадут в следующем месяце! – поспешила с ответом я.

– Как хорошо! А я уже думала к начальнице вашей идти ругаться. Собственно говоря, Степановна мне посоветовала в мэрию сходить на прием! – продолжила она.

– Чего уж мелочиться сразу к президенту! – буркнула Ирка себе под нос.

– У меня, между прочим, Ирочка, со слухом всё в порядке! Вот наведаюсь в городское управление, а потом запишусь на личный прием к президенту, – съязвила старушка.

– Правильно, – одобрительно кивая головою, поддержала я, – без вас, Евдокия Петровна, дело не сдвинется с мертвой точки!

– Вот спасибо, деточка, – довольно заулыбалась она.

– Мы, собственно, чего пришли-то, баб Дусь, – влезла нетерпеливая Ирка (лицо бабульки вытянулось, и она замерла от любопытства), – нам бы ключи от квартиры Сидоровых.

– Зачем?

– Исключительно на сегодняшний вечер. Проблемы возникли у них со стояком в туалете, попросили посмотреть. Днем времени нет, только после работы сможем! – вступила я для пущей правдоподобности.

– Странно, а мне не позвонили…

– Так дозвониться не могли, у вас же Интернета нет, а на телефон дорого.

– Возможно, – задумалась подозрительная старушка, – мне Степановна год за этот самый Интернет твердит. Но уж больно он прожорлив, денег не напасешься! Вот получу надбавку – сразу мастера вызову, – и хитро глянула в мою сторону.

– Не скоро у вас, баба Дуся, Интернет появится, – тихо захихикала Ирка, а я ее толкнула в бок.

– Ладно, дам я вам эти ключи! Только смотрите, верните до завтра!

– Конечно, конечно, Евдокия Гавриловна. Ирочка утречком пораньше забежит.

Подружка от моих слов закатила демонстративно глаза и фыркнула.

Старушенция нырнула внутрь квартиры и пропала на несколько минут.

– Вот, – торжественно провозгласила она и сунула мне ключи, недоверчиво поглядывая в сторону Ирки. Ее она особо не жаловала. С уверенность могу утверждать, что «не любовь» была обоюдная.

– Спасибо вам за помощь, – заулыбалась я, а Ирка ехидно усмехнулась.

– Ты, Анечка, заходи если что…

– Обязательно. Хорошего вам дня!

Мы синхронно помахали престарелой дамочке рукою в знак прощанья и быстренько заскочили в лифт.

– Какая противная старушка, – фыркнула Ирка.

– За что она тебя так невзлюбила?

– По-моему, она никого не любит, себя разве что… и то по праздникам! Это ты у нас социальный работник. Мостик между страждущими и властью. Потому и носится с тобой, что с писаной торбой. В принципе, все бабки нашего района тебя обожают, одна на весь фонд занудства их слушаешь.

– Работа у меня такая!

– Ага, скажи лучше стиль жизни. Сидишь на этой самой работе, приходишь раньше всех и уходишь самая последняя. Смотри, орден на грудь повесят! – кривляясь ответила она.

– Можно подумать, ты далеко ушла! – возмутилась я, – околачиваешься возле шефа день и ночь, отчеты свои считаешь!

– Какой главный урок преподала нам наша трудовая деятельность? – спросила подружка.

– Эффективных работников нагружают дополнительной работой, – вздохнула я.

– Так как мы с тобой чересчур эффективны – сидим в девках! – подытожила она.

–Точнее и не скажешь…

За нашей болтовней, я не заметила, как подошли к зданию пенсионного фонда. Ирке к офису еще шагать от места, где я тружусь, минут пятнадцать.

– До вечера, – подмигнула она, широко улыбаясь.

В ответ помахала рукою, задумчиво оглянулась по сторонам и поспешила внутрь.

Время на работе, как назло, тянулось очень медленно. Ирка со своими дурацкими идеями заразила меня духом авантюризма, я жаждала продолжения наших приключений. Поэтому, только стрелка часов в кабинете приблизилась к заветным пяти часам вечера, я сорвалась с места. На ходу со всеми попрощалась и вылетела из кабинета. Домой я буквально долетела за десять минут, несмотря на высокий каблук. Быстро переоделась и поглядывая на часы принялась тщательно пережевывать бутерброд.

Ровно в шесть прозвенел звонок. На моем пороге собственной персоной появилась Ирка.

– Привет! Жуешь?

– Хочешь? В холодильнике еще бутерброды есть, – предложила я.

– Не-а, такое добро и у меня в наличии имеется. Я жареной картошечки хочу и маринованных огурчиков, – мечтательно закатив глаза, ответила она.

– В чем проблема, иди жарь. Огурцы в холодильнике.

– Дело важнее. Потом готовить будем!

– Тогда что стоим, потопали на объект, – ответила я и на ходу влезла в кроссовки.

Точно два заправских медвежатника, мы ускоренно передвигались в сторону соседнего подъезда. На улице еще не стемнело, но Ирка приняла решение занять наблюдательный пункт пораньше. Дверь у Сидоровых была заперта на три замка. Ключ плохо проворачивался, пришлось достаточно долго повозиться, прежде чем попасть в заветную квартиру.

– Ты в курсе, что мы совершаем уголовно наказуемое деяние? – зашептала я Ирке на ухо.

– Интересно, какое? – возмущенно шикнула она.

– Незаконное проникновение в жилище, совершенное против воли проживающего в нем лица. Могу даже номер статьи озвучить, – с сарказмом продолжила я.

– Против какой это воли! Во-первых, на данный момент здесь никто не проживает, а во-вторых, ключи у нас, значит, хозяева не против! – возмущенно завопила Ирка и остановилась посреди большого и светлого холла. Я с любопытством осмотрелась вокруг. Сразу заметно, что хозяева минималисты. Комнаты не захламлены лишними вещами и мебелью. Минимум декора и обилие света. То, что сюда не захаживали давненько, понятно с первого взгляда. На полках толстый слой пыли. Цветы в огромных кадках на полу засохли, земля потрескалась. В лицо ударил тяжелый, спёртый воздух непроветриваемого помещения. Мое внимание привлек видеодомофон, установленный на стене у входа.

– Смотри, тут и видеонаблюдение имеется! – обратилась я к подружке.

– Это нам пригодится! – воскликнула она и принялась нажимать на все кнопки. – Итак, что мы имеем: хорошо просматривается дверь, лестничная площадка и лифт. Кстати, Леська звонила! – без перехода заявила она.

– Как там они? – поинтересовалась я.

– Больной лежит, она ему книжки читает.

– Откуда литература? – удивилась я.

– Так на чердаке вся советская публицистика! Батя туда труды Маркса и Энгельса определил.