– Не, Степаныч, не могу я в неволе! Мне свобода нужна! Хочу туда, хочу сюда. А какая свобода у дворника? Не, это не мое. А пью я для здоровья и сугрева. Вон оно как холодно стало, как же на улице без спиртного? Никак нельзя! – убежденно отозвался Гера, ловко скручивая сторублевку в пальцах. – Спасибо за денежку! Пойду-ка я за шкаликом, – он с кряхтеньем поднялся со скамейки и, прихрамывая, поплелся в сторону магазина. Юрий Степанович вздохнул и покачал головой.

Выйдя со двора на улицу, он поразился резкому холодному ветру, яростно ударившему его в обнаженную шею и лицо тысячами мелких ледяных иголок. Юрий Степанович зябко поежился и поплотнее запахнул воротник. Но через триста метров сдался: холод оказался проворнее и сильнее, забравшись снизу под полы пальто, в ботинки и сквозь тонкие перчатки. Доктор огляделся – напротив теплым оранжевым светом приветливо мерцали окна небольшого кафе. Юрий Степанович вошел внутрь и окунулся в теплый терпкий аромат кофе. Странно, он не помнил этого кафе. Разве оно здесь было? Хотя, о чем он? Сейчас кафе открываются и закрываются каждый день – разве уследишь? Он с удовольствием осматривал внутреннее убранство. Кафе показалось ему удивительно красивым, и он снова удивился, что не замечал его раньше. Стены покрывала плотная золоченная штукатурка, по которой разноцветным фонтаном струились фантастические цветы, странные птицы и огромные бабочки, и как только Юрий Степанович менял угол зрения, все эти существа словно оживали и сплетались в новый диковинный рисунок. Поодаль стояли маленькие круглые столики со смешно растопыренными плетенными ножками и удобные глубокие кресла с заманчивыми подушками. И окончательно сразил Юрия Степановича настоящий камин с живым огнем. Пламя призывно махало огненными языками, требуя немедленно подойти и согреться.

– Вы проходите! – раздался сбоку приветливый голос.

Доктор обернулся и увидел приятного молодого парня в белой рубашке с маленьким значком на груди, на котором было написано «Евгений».

– Спасибо! – обрадовался Юрий Степанович. – Я только кофе выпить. Замерз, понимаете ли. Жуткий холод сегодня.

– Конечно! Проходите к камину! Там теплее всего! А я вам кофе принесу. Дайте угадать – капучино? – парень подмигнул.

– Вообще-то, американо. Я вечером только его употребляю, – почему-то смутился Юрий Степанович и неуклюжими пальцами принялся торопливо расстегивать пальто. Чашечка кофе у камина в холодный ноябрьский вечер – что еще может быть в жизни лучше, неторопливо размышлял Юрий Степанович, отпивая горячий кофе крохотными глотками.

– Абсолютно согласен! Согласен, говорю! – энергично произнес голос рядом, и Юрий Степанович вздрогнул от неожиданности. В соседнем кресле непонятным образом оказался человек, и момент его появления остался для Юрия Степановича полной загадкой. То, что чудесно возникший сосед читает мысли, пришлось отвергнуть сразу: незнакомец разговаривал по телефону.

– Опять же согласен, нам нужен профессионал! Да где же я вам его возьму, а? Где же взять его, спрашиваю? Бескорыстного? Откуда? Так я вам скажу! Это же замкнутый круг: чем больше наклон, тем меньше бескорыстия! – незнакомец выглядел рассерженным, точно невидимый собеседник сказал ему что-то глупое.

– Да? Бескорыстного профессионала?! Отлично! Будем искать! Да, я понимаю, что иначе проект придется закрыть! – в раздраженном тоне человека отчетливо звучал сарказм.

Юрий Степанович стал украдкой подглядывать за соседом. А тот выглядел весьма необычно. Роста он был гигантского – это было понятно несмотря на то, что он сидел. Два метра? Выше? Голый, яйцевидный череп прикрывала круглая темная шапочка с веселой красной кисточкой. Да и все одеяние незнакомца тоже было удивительным: черная просторная рубашка из матовой тонкой ткани, такие же черные широкие штаны. Определить точно возраст доктор не решился. От сорока до шестидесяти? Черты лица, правильные и жесткие, энергично реагировали на каждую эмоцию хозяина, меняя мимику с бешеной скоростью. Черные глаза с едва уловимым восточным флером яростно сверкали, руки с тонкими длинными пальцами изящно порхали в воздухе в такт коротким фразам. Телефон, прижатый массивной головой к плечу, рисковал быть раздавленным в любую минуту. Но тут незнакомец с легким криком выхватил из-под уха трубку и с отвращением швырнул ее на столик.

– Простите! – он взволнованно обратился к Юрию Степановичу. – Я бываю эмоционален, но сегодня эмоции рвут меня на части! Та еще ситуация, скажу я вам! Все будто с ума посходили! Да что уж там – мир сошел с ума! Простите, что порчу вам пятничный вечер!

– Да, мир сходит с ума, – вежливо отозвался Юрий Степанович, – и катится куда-то по наклонной. Полностью согласен с вами, – он пытался понять, что за легкий акцент слышится в речи незнакомца.

– Как удивительно в точку! – встрепенулся собеседник. – Именно по наклонной, скажу я вам! И именно катится! И хорошо бы это остановить, – уныло закончил он. Его крупные мясистые губы сложились печальной «уточкой», лоб нахмурился, кожа на скулах натянулась.

Так опечалился, словно действительно должен срочно заняться улучшением мира, усмехнулся про себя Юрий Степанович, а вслух сказал:

– Да как же это возможно? – он отпил из тонкостенной чашки глоток кофе. – В глобальном смысле нам с вами повлиять на это невозможно.

– Возможно, друг мой, конечно, возможно! И именно в глобальном, уверяю вас! – горячо заверил его собеседник, и Юрий Степанович с подозрением покосился на него.

– Вот вы, к примеру, кто? – прищурился мужчина.

Юрий Степанович растерялся. В его планы не входили пятничные дискуссии с незнакомцами, а уж тем более знакомства с ними.

– Я ветеринар, – пробормотал он.

Ответ его произвел ошеломляющее воздействие на собеседника. Тот сначала резко побагровел, затем также внезапно побледнел, потом схватился за горло обеими руками и принялся хрипеть. Точно сумасшедший, подумал Юрий Степанович и с тревогой посмотрел по сторонам. Но в кафе никого, кроме них и бармена Евгения, не было. А Евгений стоял за барной стойкой и перетирал бокалы, не обращая на посетителей внимания. Тут собеседник выкинул очередной фортель – он упал на колени, подполз к Юрию Степановичу, схватил его за руки и затрясся всем телом.

– Какое чудо! Вот это да! Просто не может быть! Удивительная тяга мира к выживанию, раз вы сегодня оказались здесь! Это настоящее чудо, скажу я вам!

– Да что происходит? – рассердился Юрий Степанович. – Что вы себе позволяете?

– Простите ради всего святого! – взмолился незнакомец. – Простите, что напугал вас! И не сердитесь, прошу вас! Порази меня небесная кара! Да обрушатся все молнии вселенной на мою старую голову! Сегодня ветеринар для меня – вопрос жизни и смерти! Эх, да что уж там… Это вопрос жизни и смерти для всего мира, скажу я вам!

– Господи, какая экзальтация! – пробормотал про себя Юрий Степанович. – Неужели нельзя просто сказать, что нужны мои услуги. И без этого вот ползания на коленях! – он с досадой посмотрел на собеседника.

– Меня Муссай зовут, – вдруг склонил лысую голову мужчина. Он отполз обратно и уселся на прежнее место. Юрий Степанович внезапно увидел его туфли, и они изумили его более всего. Во-первых, они были огромные – размера, наверно, сорок восьмого, во-вторых, сделаны из красной кожи с черными вышитыми рисунками, которые напомнили доктору иероглифы. В -третьих, для ноябрьской погоды туфли без пяток явно не подходили. Китаец, предположил Юрий Степанович, хотя нет, не похож.

– А вас как величать? – вкрадчиво спросил Муссай.

– Юрий Степанович, – вздрогнул доктор. Он так погрузился в размышления, что забыл представиться.

– Прекрасно, просто прекрасно, скажу я вам! – воскликнул Муссай и широко улыбнулся. – Юрий Степанович, драгоценный вы мой, мне очень, очень нужна ваша помощь! К тому же, после вы поймете, что и вам это на руку! Тем более, что и для вас наклон плоскости уже очевиден!

– Какой плоскости? – опешил доктор.

– Земной, Юрий Степанович, земной! Вы же сами сказали давеча, что мир катится по наклонной! Вот! Вот истина, скажу я вам! И наклон нужно срочно ликвидировать! Иначе миру конец! Этому миру, – уточнил Муссай. Его черные глаза встревоженно блестели, но взгляд был вполне разумным.