– Мамочка, а ты будешь возвращать это в магазин? – спросил я, пережевывая куриную котлету «ёлочка».

– Да куда? Он же в городе брал. Куда… Есть теперь будем все. Ну, на День Рождения тебе. У тебя же праздник через два дня.

– М, хорошо.

– Пойду в холодильник уберу. Ну артист! Хоть бы тортик взял! А он ананасы и апельсины… О, Господи… Ну что за человек?

Мамочка ушла.

– Тим, ну чего тебе?

Кот подошел и начал жалобно смотреть в душу. Я понял, что он хочет и откусил немного от котлетки, дал ему.

На следующий день мне полегчало. Мамочка с вечера готовила салаты на следующий день, а еще она сбегала за тортиком в магазин вечером. Красота! Я уже размечтался о салате Мимоза, но он был строго на завтра. Эх… Моя сайра с яйцом и майонезом, эх… Ну ничего, я дождусь. Сколько слюнок уже вытекло!

В мой День Рождения утром мамочка принесла мне большую коробку с красивейшим самосвалом! А потом зашла Тень, трезвая и умытая, он вручил мне целых пятьсот рублей и шоколадку! Я офигел! И поблагодарил их.

Празднование моего седьмого дня было запланировано на вечер. Обещали приехать родственники из города с моей племянницей, а еще мама позвала соседскую девочку, которая была меня на два года младше. Ее звали Олеся, и у нее что-то не так было с речью и головой. Так мама говорила. Но Олеся была хорошая. Я с ней иногда здоровался. Правда, она из многодетной семьи, где все родители алкоголики. Но моя мама иногда, когда топила баню, звала их к нам мыться.

Я радостно играл с новым самосвалом. Потом мне позвонили родственники с Сахалина на мамин телефон, поздравили, потом еще тетя звонила и поздравляла.

Тим мурчал. Однако я заскучал к полудню и решился пойти прогуляться. Тепло оделся, обулся, позвал с собой Тима, но тот не пошел.

Настроение прекрасное! Погулял вокруг дома, полазал в сенцах летней кухни и посидел на лавочке у бани. И даже посмотрел, как с соседские коты делят территорию на крыше, шипя друг на друга. Как жаль, что Тим остался дома и пропускает зрелищный бой!

Ну и крыша у соседей! Я бы забрался и сделал там шалаш. Я бы там вообще много чего сделал! М-да! А это кто?.. Вот! Один из братьев Олеси залез на крышу и начал таскать какие-то мешки с чердака. То ли Миша, то ли Гриша, то ли Дима… У нее столько этих братьев было! И все на одно лицо.

Мама говорит, что мне с ними нельзя общаться, иначе нахватаюсь вредных привычек.

Ой, и солнышко. Как приятно нежиться под солнышком. Хм. Но у меня ведь есть своя крыша.

И чердак.

Я давненько не был на чердаке. Совсем забыл про него. Хм… Ой, надо бы проверить свою вещицу! Точно! Надо залезть, проверить вторую вещь и сбегать на могилку Вениамина. Мой друг, прости, что я забыл о тебе.

Подбежав к заборчику, я кое-что вспомнил. В начале весны Тень переставила будку с нашим добрым старым другом Мухтаром как раз под чердак. Потому что старое место он изрядно истоптал.

Мухтар был помесью овчарки и лайки. И, к сожалению, он не очень любил меня. Часто лаял, стоило пройти мимо. Ни с того, ни с сего лаял. Я пытался подружиться с Мухтаром, но пес меня не принимал.

Теперь Мухтар спал. Я боялся приближаться к нему, так как пес мог выскочить. Но, если обойти по краю, то, даже когда Мухтар лаял, цепь его сдерживала, и он не доставал до меня.

И я решился.

Осторожно ступил на территорию Мухтара. Шаг за шагом приближался к лестнице, ведущей на чердак.

В будке что-то зашевелилось. Я замер. Так. Либо на лестницу, либо резко бежать.

В это самое мгновение Мухтар пулей выскочил из будки и посмотрел на меня бешеными глазами. Залаял, оскалив зубы.

– Ааааааа! – заверещал я и отбежал.

Тень выскочила из гаража и смотрела на срывающегося с цепи Мухтара.

– А ну тихо, Муха! – заорала Тень. – Муха!

Собаке хоть бы что. Он продолжал бешено лаять на меня.

Моментально, озверев не хуже собаки, Тень подхватила полено из дровника и набросилась на пса. Вдарила на морде.

Пес заскулил, заплакал.

Я замер.

– А ну, сука! – заорала Тень и еще раз вдарила псу поленом.

– Папа, не-е-ет! – заорал я во всю глотку.

Залаяли соседские собаки.

– Папа! Папа! Не надо, папа! Стой, пожалуйста! – ревел я и кричал как бешеный.

Соседские собаки разрывались.

Мама выбежала из летней кухни в то же мгновение. Растерянная и испуганная, она закричала.

– Сашка! Нет! Сашка, стой!

Не было сил моих терпеть и смотреть, как он убивает нашу собаку. Я подошел и начал кричать прямо под Тенью, тормоша его за брюки.

– Папа! Остановись! Па-а-а-а, – не смог я выговорить последнее слово из-за спазма в горле и слез. Он рывком отбросил меня в сторону. Я ревел.

Мама взяла таз и начала бить отца по спине.

– Сашка! Сашка!

– О, кума, чего вы тут? Кум, ты че! – через забор показался сосед. Он подбежал к нам и помог оттащить отца от полуживой собаки.

– Сань, ты че, епт, беса попутал? Э?

Я дрожал и дергался. Не мог выговорить и слова. Дергался и мычал. Мычал и дергался.

Мамочка обняла меня.

Это не по-настоящему же? Это я все придумал?

Мухтар лежал. У него шла кровь из головы. Из рта. Из того, что осталось от морды… Мамочка тут же накрыла собаку какой-то тряпкой и подняла меня с земли. Я стоял у дровника и дергался, хрипел от слез и соплей.

– Давай водички выпей, сыночек, вот, – мама принесла мне кружку с водой и пошла в сарай за телегой.

– Ма-ма… Па… К-к-как… – не мог я собрать слова из букв.

В тот день я подхватил заразу, которая будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь – заикание.

– П-п-п… – пытался выговорить я, но не выходило.

Мамочка вытащила из сарая телегу и какую-то старую клеенку нашла в сенцах. Затем вернулась с соседом.

– Валерка, он живой? – спросила устало мама.

Сосед присел и поднес руку к носу пса.

– Дышит вродь.

Мама вздохнула.

– Надо его это… – сказал сосед. – О, сейчас.

Сосед сходил за кирпичом к отцу в гараж. Потом мама сказала мне отвернуться.

Хрусть.

– Господи, прости нас за наши грехи. Валерка, давай грузи его.

Сосед и мама погрузили тело Мухтара на клеенку и затащили тушу в телегу. Мама сходила за какой-то тряпкой и накрыла сверху пса. Сосед ушел, а мы с мамой пошли в лес на деревенскую свалку.

– Прости нас, Муха, – прошептала мама, положила руку на ткань, под которой была собака. Ее глаза вновь налились слезами. – Прости. Ты не заслужил. Прости, Бога ради.

И я приложил ладонь к ткани. Всплакнул.

Мама закрыла глаза и наклонила телегу. Туша собаки полетела в глубокую яму из старого мусора, который свозили сюда со всей деревни. Мама вздохнула, встряхнула головой, и мы отправились домой.

– Гости через час приезжают уже, давай это, умывайся, переодевайся и будем кушать, – сказала мама, когда мы зашли в дом.

Этим вечером я сидел, весь намытый и в новом свитере от тети, за столом. Мамочка переоделась в красивое платье и радостно встречала гостей.

Первые пришли наши родственники по папиной линии: тетя Лида, которая работала у нас фельдшером и ее дочь Марина – девушка в обтягивающих джинсах с залакированной прямой челкой, с розовыми длинными ногтями, от которой очень сладко пахло духами. Вроде бы тетя Лида приходилась мне троюродной тетей, а Марина троюродной сестрой.

– Здрасти! Ой, а дядя Саша где? – спросила Марина, не глядя вручая мне пакет с подарком.

– Да спит, устал, работал в ночь, – улыбалась мама гостям.

– А… – многозначительно произнесла тетя Лида. – Ну пусть. Кормилец же.

– Ага, – хохотнула мама.

Я молча кивал и сжато улыбался, принимая подарки. Гости веселились и пили шампанское. Я столько много времени думал о салате Мимоза, а теперь мне кусок в горло не лез. И я ковырялся вилкой в тарелке.

– А что это именинник такой грустный у нас? – улыбалась тетя.

– Да это он всегда такой. Сынок, улыбнись! – попросила мама. – Сейчас фотать вас буду!

Я сжато улыбнулся, мы сфотографировались. Потом пришла Олеся – странная соседская девочка. Она подарила мне какого-то старого резинового утенка. Немного расстроился, конечно. Думал, хотя бы шоколадку принесет или красивую машинку новую. Но я также сжато ей кивнул и произнес еле слышно себе под нос: