Этого никогда не показывают в телесериалах, об этом не заходит речи в воскресных программах, посвященных детективам. На деле же, самое трудное в этой работе то, что ваши ягодицы солидную часть времени намертво приклеены к переднему сиденью вашего автотранспорта. Зачастую это настолько непереносимо скучно, что поливание ближайших кустиков воспринимается как волнующее приключение.
Чтобы окончательно не уснуть, я сделал ещё пару фотографий. Хотя, они вряд ли пригодятся. Мейдин теперь почти не подходила вплотную к окнам, и её трудно было четко разглядеть. А Дуайт, конечно, вел себя как человек, не знающий, что за ним наблюдают. Оказывается, те, кто не догадываются о «хвосте», не простаивают подолгу у окон в застывших позах. Какой сюрприз!
Я сделал несколько снимков Пакеттов, ужинающих за столом в столовой, и позже Пакеттов, смотрящих телевизор в гостиной, сидя бок о бок на диванчике. Вот, собственно, и все. Когда около одиннадцати в доме погас свет, я отметил это в блокноте. Потом подождал ещё часок, для уверенности, что никто не услышит, как я завожу мотор. И наконец, испустив счастливый вздох, поехал домой.
Один из плюсов ненастоящей слежки: можно сделать перерыв, чтобы покормить собаку. Для столь утомительной работы это что-то вроде бесплатного молока за вредность. Может, это вообще единственный плюс, но зато очень нужный. Моего пса Рипа этот плюс очень обрадовал. Хотя со стороны может показаться, что его вообще ничего не радует.
Мой дом, до боли напоминающий скворечник, находится всего в пяти минутах езды от дома Пакеттов. Так что не успел я опомнится, как уже въезжал на крутой холм, по которому ведет дорога к моему «родному гнезду». С середины этой дороги я услышал негодующего Рипа.
Нас окружает пять акров дремучего леса, а подъем к дому настолько крут, что даже Свидетели Иеговы к нам не забредают. Из-за практически полного отсутствия посетителей Рип раз и навсегда постановил, что поскольку я единственный, кто сюда заходит, то на мне-то он и будет практиковаться в лае.
Он уже заканчивал свою обычную программу, когда я подъехал. Он рычал, лаял и выполнял броски вперед, каждый раз как бы наталкиваясь на невидимое препятствие на верхней ступеньке лестницы. Глядя на него, можно подумать, что именно за это я и прозвал его Рипом.[4]
Что у меня сердце разрывается при виде его кривлянья и ужимок. Поверьте, это далеко от истины.
Я назвал его так потому, что до Рипа у меня было ещё два щенка, и оба не дожили до полугодовалого возраста. До сих пор не пойму причины. Я таскал их к ветеринару, колол положенные уколы, и все равно они умирали. Приобретя Рипа, я был настолько уверен, что и его постигнет та же участь, что заранее написал на будке Р. И. П. (по-английски — сокращение от «Rest in peace» «Покойся с миром»).
Однако, ему уже за два года перевалило, и кроме некоторых особенностей личного характера он вполне здоров. Одной из этих особенностей является, как вы уже поняли, обычай «облаим-парня-который-здесь-живет». По тому, как он меня встречал, можно было подумать, что за время моего краткого отсутствия он начисто забывает, кто я такой, черт подери.
Когда я нажал кнопку, открывая ворота в гараж, и поставил машину, Рип впал в раж. Он скалил зубы, яростно пускал слюни и хрипел. Надо признать, зрелище впечатляющее. Возможно, лучшее представление Рипа в этом месяце. Но ему я этого показывать не собирался. Если я, не дай Бог, хоть раз похвалю его за гавканье, старина Рип, чего доброго, начнет будить меня среди ночи, часа эдак в три, когда самый сладкий сон, и прикинется, что принял меня за чужака, обманом проникшего в дом и улегшегося на постель хозяина. Э-э, нет, лучше уж не подавать виду, что я считаю его выступление по степени сложности и качеству исполнения достойным высшего балла.
Вместо похвал я проговорил то, что последние два года всегда говорю, подходя к дому:
— Рип! Фу! Это я, малыш. Ну, успокойся. Эй, это же я! Фу! Плохая собака! Фу, Рип! Замолчи! Заткнись немедленно!
Это никогда не помогает. Подозреваю, что Рипу запало в голову, что в ближайшее время собираются делать ремейк известного фильма про злую собаку по имени Куджо, и ему страстно хочется попробоваться на главную роль.
Гараж у меня не примыкает к дому, так что я не сразу подхожу к лестнице на террасу. Нужно проверить, выключил ли я фары, нажал ли на кнопку в гараже, чтобы закрыть ворота, все ли забрал из машины в дом. На сей раз я взял Минолту, чтобы зарядить новой пленкой и прикрепить телеобъектив перед завтрашним рейдом к Пакеттам. Все это время Рип рьяно репетировал роль Куджо.
В ту секунду, как я поставил ногу на первую ступеньку, Рип почувствовал непреодолимое желание продемонстрировать неустойчивость характера и крайнее непостоянство. Он поставил другое кино. Я прямо услышал, как щелкнул переключатель. Теперь он прокручивал фильм «Лесси возвращается домой». Только, по разумению моей глупой собаки, роль Лесси досталась мне. А сам он изображал истерического хозяина вышеупомянутой особы, пьяного от радости, что его любимец вернулся к папочке. Нужно отдать ему должное. Если бы я не знал, что он будет вести себя одинаково, отлучись я на десять минут или на год, то умопомрачительные выкрутасы хвоста и исступленные прыжки с переворотом в воздухе непременно выбили бы слезу у меня из глаз.
Хотя, я прекрасно знал, что у Рипа есть одна весомая причина для радости от того, что я наконец дома. По словам Луисвильского ветеринара, к которому я возил Рипа в щенячьем возрасте, у моей бедной собачки некоторым образом повреждена психика. Говоря простым человеческим языком, у неё небольшой сдвиг по фазе. Выражается этот сдвиг в том, что с самых первых шагов Рип стал бояться ходить по лестницам.
Я не Зигмунд Фрейд и не могу определить источник этого заболевания. Рип мне достался восьми недель от роду. Трудно представить, что за этот недолгий срок ему успели нанести психологическую травму, но все-таки что-то, наверное, произошло, и на его псиной психике остался не проходящий шрам. Может, мамочка носила его по лестнице, стукая головой о каждую ступеньку. А может, высота действует на него так же, как на Тельму и Луизу из фильма «Тельма и Луиза», в сцене, где они остановились над пропастью. Как бы то ни было, но старина Рип наотрез отказывается ходить по лестнице. Ни вверх, ни вниз.
Поскольку скворечник, в котором мы живем, окружен по периметру широкой террасой, то полное отсутствие у Рипа умения ходить по ступеням становится немалой проблемой. С террасы на землю ведет лестница, иного пути нет. Хотя, есть альтернатива — прыгнуть с шестиметровой высоты. Но эта перспектива пугает Рипа даже больше, чем ступени.
Короче говоря, эта немалая проблема целиком и полностью ложится на мои плечи. Причем буквально. Потому что именно мне приходится носить его по лестнице несколько раз в день, чтобы он мог сделать свои дела во дворе, а не на журналы, как Пупсик.
Честно говоря, пока Рип был щенком, мне даже доставляло удовольствие носить на руках этот толстый, мохнатый шарик. Но я совсем упустил из виду, во что это удовольствие выльется впоследствии. Сегодня мой щеночек весит под тридцать килограмм. Все равно что огромный мешок картошки втащить по шестиметровой лестнице. Огромный, ерзающий мешок картошки, так и норовящий облизать тебе лицо.
Когда я почти одолел лестницу, Рип, как обычно, стоял наверху, настолько близко к краю, насколько его подпустил страх. Выражение его морды было точной копией выражения лица Мейдин, когда она открыла дверь Дуайту. Я смотрел на него во все глаза. Если он попытается припечатать меня поцелуем, когда я возьму его на руки, честное слово, это будет последний раз, когда я отношу его в туалет.
Выяснилось, что я зря беспокоился. Рип сосредоточился на другом. Он принялся оглашать округу невероятно жалобным поскуливанием, которое на собачьем языке означало:
— Боже правый, ну ты даешь, мужик! Ты хоть понимаешь, как долго тебя не было? Я уже умираю от нетерпения! Шевели задницей!
