– Одно можно сказать наверняка. Тот транспорт, на котором вы приехали, дальше будет бесполезен. Путь пролегает по горам.

– А как насчет ездовых змей? – справился Джон-Том.

– Они не выдержат холода, который царит на Плато.

– Значит, пойдем пешком, – хмыкнул Клотагорб и принялся постукивать по столу пальцами обеих лап. – Перспектива, разумеется, малопривлекательная, однако она пугает меня гораздо меньше, чем то, что может ожидать нас, когда мы доберемся до цели.

– А что предлагаете вы? – спросил юноша.

– В Оспенспри, – отозвался после недолгого молчания Соренсет, – проживает немало тех, кто промышляет извозом. Но кто из них согласится отправиться на Плато в это время года, я не могу даже предположить. Мы постараемся узнать, нет ли среди них добровольцев, но не более того.

Понимаете, одно дело припасы, и совсем другое – жизнь горожанина.

– Конечно, понимаем, – фыркнул Клотагорб.

– Я пойду узнаю, – вызвался нервозного вида бандикут. Он извинился перед гостями, выбрался из-за стола и поспешил к выходу.

– С нас хватит и одной-единственной лошади, чтобы везла поклажу, – продолжал Клотагорб. – Признаться, относительно добровольцев меня гложут сомнения.

– Вы же спасли город! – воскликнул Джон-Том.

– Мой мальчик, – изрек чародей, одарив юношу высокомерным взглядом, – поживи с мое на свете, и ты тоже придешь к выводу, что альтруизм не относится к числу самых распространенных добродетелей.

Установилась тишина. Неожиданно ее нарушило громкое чавканье, которое донеслось из-за соседнего с овальным стола. Джон-Том искоса поглядел на Маджа. Тот жадно поглощал здоровенную жареную рыбину, причем уткнулся в нее всей мордой, так что над тарелкой виднелась только его макушка. Джон-Том наклонился и прошептал на ухо приятелю:

– Ты что, не можешь жевать с закрытым ртом?

Мадж оторвался от рыбы и уставился на юношу. Из пасти выдра торчал недоеденный кусок, морда была вся в масле.

– Ну, ты даешь, начальник. Слушай, покажи-ка мне, как жуют с закрытым ртом, сделай одолжение. А ежели не можешь, тада не мешай. – Он снова погрузился по уши в рыбину. На зубах у него захрустели рыбьи косточки.

– Я имел в виду другое, – проговорил Джон-Том, еле сдерживаясь, чтобы не вспылить. – А именно: шум, с которым ты ешь.

– Чем он тебе не нравится?

– Это неприлично. Есть надо тихо, а когда жуешь – закрывать рот.

– Приятель, – вздохнул Мадж, – люди что, все такие чокнутые? Я не могу есть иначе, даже если б захотел.

– Почему?

– Потому что пасть у меня не как у обезьяны, понял? Тебе закрыть едальник проще простого, ведь твои челюсти не выпирают вперед. На, полюбуйся. – Выдр придвинулся к Джон-Тому. Юноша отшатнулся и сморщил нос: от Маджа буквально воняло рыбой. – Сам видишь, дело не в желании, а в конституции.

– Извини, я как-то не подумал. – Джон-Том помолчал, взглянул на выдра, вернувшегося к прерванному занятию, нахмурился и произнес:

– Эй, погоди-ка…

Докончить фразу ему не удалось, ибо вновь заговорил Клотагорб.

Слова волшебника предназначались не членам Магистрата Оспенспри, но новоявленному участнику экспедиции:

– Ты, там!

Все разговоры мгновенно прекратились. Мадж мало-помалу сообразил, что взоры присутствующих устремлены на него. Он повернулся и переспросил с набитым ртом:

– Кто, я?

– Ты, ты, водяная крыса, – отозвался волшебник, пристально глядя на выдра сквозь шестигранные стекла очков. Джон-Том переводил взгляд с одного на другого и нетерпеливо предвкушал продолжение.

Мадж, как видно, почувствовал, что дело пахнет керосином. Он аккуратно сложил остатки рыбы на тарелку и принялся облизывать пальцы.

– Что угодно его чародейству?

– Джон-Том сказал мне, что ты вызвался сопровождать нас на север.

– Угу. Раз Джонни-Том сказал, значица, так оно и есть.

– Интересно знать, с какой стати? – осведомился Клотагорб. – Что-то не похоже на тебя.

– Босс, может, не будем переходить на личности? – Мадж провел лапой по усам. – Я ж все растолковал Джон-Тому. Помогая здешним, вы помогли и мне. Я стал самим собой, и теперь мне не придется до конца жизни маяться с этим треклятым горбом. В общем, вы меня спасли, а долг платежом красен. Какой был, кривой да горбатый, я ведь не мог зарабатывать на хлеб.

– То есть лазить по карманам? – Будь у Клотагорба брови, они наверняка поползли бы вверх. – Или речь идет о воровстве вообще?

– Этта, сэрра, разве так встречают старого друга, который вдобавок по собственной воле вызывается сопровождать вас невесть куда? Ежели вы ни на что больше не годитесь, кроме как оскорблять меня, я…

– Никто не собирается преуменьшать благородство твоего поступка. Я всего лишь хочу уяснить для себя твои побудительные мотивы. Сдается мне, ты почуял, что опасность нам угрожает нешуточная, а потому, благо обладаешь зачатками разума, догадался, что спокойнее всего будет рядом со мной.

– Так, Мадж? – спросил Джон-Том.

– Приятель, ты меня обижаешь! Вы оба меня обижаете. Всякий раз, стоит мне предложить этим олухам свою помощь, тут же начинаются идиотские вопросы. Знаешь, парень, друзья так не поступают.

– Учти, тебе не поздоровится, если мы поймем, что ты втерся в нашу компанию только ради того, чтобы сохранить шкуру. Скажу откровенно, меня заботят не столько твои мотивы, сколько то, можем ли мы рассчитывать, что ты не сбежишь в решающий момент. Такого я допустить не могу. Я должен доверять всем своим спутникам. – Прежде чем Мадж успел возмутиться, Клотагорб наставил на выдра палец. Глаза волшебника за толстыми стеклами очков как будто потемнели, сменили природный карий цвет на тускло-рдяный. – Клянись, крысиный сын, отродье речной шлюхи, что отправляешься с нами по своей воле, что будешь исполнять, не прекословя, все распоряжения и что присоединяешься к нам не из трусости, а ради блага всех обитателей теплых земель. – Овальный стол, за которым сидели отцы города и гости, окутала алая дымка. Посетители не сводили глаз с Клотагорба. – Клянись кровью, которая течет в твоих жилах, разумом, который, может быть, обитает в твоем мозгу, вожделением, которое щекочет твои чресла. Клянись!

– Ладно, ладно, – пробормотал Мадж, выставляя перед собой обе лапы.

– Нельзя ли полегче, ваше чудо-действо? И че вы так пыжитесь? Конечно, клянусь.

Алая дымка растаяла, глаза Клотагорба обрели прежний цвет.

Удовлетворенный волшебник уселся поудобнее – его стул был чуть-чуть повыше, чем у остальных, что объяснялось заботливостью хозяев и особенностями черепашьего сложения, – подобрал вилку и воткнул ее в кучу речных водорослей, что лежали перед ним на тарелке.

– Отлично. Я принимаю твою клятву и беру тебя с собой. Надеюсь, ты отдаешь себе отчет, сколь ужасными будут последствия, если тебе вдруг вздумается нарушить слово?

– А то, – буркнул Мадж. Вид у выдра был такой, словно ему глубоко плевать на угрозы волшебника. – Скока шума из-за ерунды! – Он совсем уже собрался было вновь приняться за рыбу, но тут к нему наклонился Джон-Том.

– Клотагорб впервые на моей памяти заставил тебя в чем-то поклясться.

– И что с того, приятель?

– Только то, что теперь ты не сможешь прятаться в кусты при первом же удобном случае. Тебе придется или держать слово, или сразу умереть, чтобы не связываться с разгневанным Клотагорбом.

– Слушай, паренек, не учи ученого, – выдр вонзил зубы в рыбину.

– Мадж, да что с тобой? – удивился Джон-Том. – Когда ты успел перемениться?

– С чего ты взял, что я переменился, приятель? Думаешь, я испугался этого старого хрыча? Еще не хватало! Просто я соображаю, что к чему, да пережил, между прочим, парочку ваших пертурбаций. Его толстозадость верно подметил: чем ближе к нему, тем безопаснее.

– Здесь я с тобой согласен, – сказал Джон-Том. – Хорошо, что ты идешь с нами. Кто знает, что нам предстоит…

– Чего? – встрепенулся Мадж, не донеся до рта очередной кусок. – О чем ты там болтаешь, кореш? Я так понимаю, его чудомудрие освободит пертурбатор, или как он называется, а потом – все по домам, верно?