– Плащ, – сухо проинформировала Зоя Кирилловна и вышла в коридор.

Молчание становилось просто огнедышащим. Дина Борисовна выпрямила спину. Теперь она была белее мумии. Подрагивала нижняя губа, капли пота заблестели на лбу. Зимин отложил книгу – происходящее становилось интереснее литературных выдумок.

Вернулась Зоя Кирилловна, положила перед полковником миниатюрный черный предмет. Личный досмотр, судя по всему, уже не требовался. Женщина работала в тонких резиновых перчатках и все равно находку держала аккуратно, двумя пальчиками. Проверка на отпечатки пальцев была пустой, но обязательной формальностью.

– Пола плаща, вшитый кармашек на пуговице, – лаконично сообщила сотрудница.

– Большое спасибо, Зоя Кирилловна, – поблагодарил Сухов. Прикасаться к находке он не стал, без сомнения, внутри оболочки была микропленка. – Упакуйте и отправьте на экспертизу. Полагаю, мы имеем дело с очередными проданными секретами нашей ядерной науки.

– Слушаюсь. – Зоя Кирилловна вышла из комнаты.

Полковник иронично разглядывал присутствующих.

– Что и требовалось доказать, граждане. Семейный подряд? Трудовая династия на новый лад? И много нынче платят за такую информацию? Уверен, немало, ведь информация актуальная. Борис Михайлович больше не имеет возможности собирать сведения, это ответственное дело перешло к наследнице. Дина Борисовна фиксирует на микропленку секретные материалы и привозит кассету Борису Михайловичу. Унизительной процедуре досмотра на проходной она не подвергается, либо процедура формальная. Где фотокамера, Дина Борисовна? Оставляете дома, прежде чем поехать к отцу? А уж затем, в выходной день, ваш папа совершает прогулку в Центральный парк культуры и отдыха, где передает материалы госпоже Морган, получает причитающееся вознаграждение и дальнейшие инструкции… Кстати, в данный момент в вашей квартире на улице Зорге проводится обыск. Вы не в претензии? Аналогичная процедура пройдет и здесь, но несколько позже.

Старик давно превратился в сморщенную мумию, почти не шевелился, запотели стекла очков. На губах Дины Борисовны заплясала презрительная усмешка. Давалось ей это непросто, к роли героической партизанки на допросе женщина явно не готовилась. Отпираться было бессмысленно: на конфискованной микропленке был запечатлен явно не диафильм про Ивана-царевича и Василису Прекрасную. Глубоко в глазах застыла беспробудная тоска.

– Я работала не за деньги, – глухо произнесла Дина Борисовна. – Деньги меня волнуют в последнюю очередь.

– А за что вы работали? – усмехнулся Сухов. – За трудодни? За фантики? Не надо морочить нам голову, уважаемая Дина Борисовна. Ненависть к советскому строю не отрицает поклонения золотому тельцу. Эта ненависть, кстати, из вас так и хлещет. Удивляюсь, как вам с отцом долгие годы удавалось ее скрывать.

– Мой отец ни в чем не виноват, – скривила губы женщина. – Спрашивайте с меня, а он здесь совершенно ни при чем.

– Как странно, – удивился Сухов. – А ваш отец уверен, что виноват только он, а не вы. Как такое может быть? Следуя данной логике, никто из вас ни в чем не виноват, мы немедленно извиняемся и уходим. Похвальное стремление выгородить близкого родственника. Значит, представления о морали и совести у вас еще остались. Я сказал что-то смешное, Дина Борисовна? Комедия закончена, граждане Каплан, вы полностью себя изобличили. Оперативные действия на этом закончены, теперь предстоят следственные.

– Что будет с моей дочерью? – тускло вымолвил старик.

– То же, что и с вами, Борис Михайлович. Статья тяжелая, перспективы незавидные. Это высшая мера, уважаемые. Допускаются варианты, но не разгуляешься. Вы долгие годы занимались преступной деятельностью, нанесли непоправимый ущерб стране. Здесь все однозначно. Вы должны быть в курсе. Не может такого быть, чтобы перед началом своей деятельности вы не пролистали Уголовный кодекс.

– Девочка, прости меня… – прошептал отец, – это я тебя втянул…

– Все в порядке, папа, – Дина Борисовна печально улыбнулась. Теперь она казалась спокойной, губы не дрожали. Новость о высшей мере подействовала успокаивающе – как бы парадоксально это ни звучало.

В комнату вошел безмолвный сотрудник, взял преступников под дополнительное наблюдение. Всякое случалось в подобных ситуациях. Неуравновешенные преступники бросались на представителей органов, прыгали из окон, пытались принять яд. Фигуранты сидели неподвижно, меньше всего хотелось думать, что у них на душе.

В происходящем наметилось что-то странное. Их не спешили заковывать в кандалы и везти в изолятор. И это доходило даже до них – зашевелились, поглядывали с призрачной надеждой.

– Разрешите, товарищ полковник? – поднялся майор Зимин. У него был негрубый спокойный голос.

– О, вы умеете разговаривать, – фыркнула Дина Борисовна, смерив майора неприязненным взглядом. Тот проигнорировал выпад.

– Да, Андрей Викторович, прошу вас, – кивнул Сухов.

Майор неспешно прошелся по комнате, собираясь с мыслями.

– Вам же знаком некий Лучинский Владимир Натанович? Доктор технических наук, яркое светило отечественной науки… пока не сбежал за границу. Блистал в новосибирском институте ядерной физики, был автором многих концептуальных решений в области радиологии и сопутствующих направлений. Перевелся в Московскую область, работал в ЗАТО Загорск-7, возглавлял в местном физико-техническом институте отдел особо важных государственных программ. Фактически он был вашим куратором, Дина Борисовна, неужели не помните? Более того, Владимир Натанович Лучинский был самым желанным другом вашей семьи, вас связывали многолетние отношения, с вашим отцом они дружили со студенческих лет, припоминаете, Борис Михайлович? Вы трудились в разных отраслях науки, но есть в них что-то общее, согласитесь. Вы создавали бактериологическое оружие, Лучинский – радиологическое. И на данном поприще весьма преуспел. В процессе работы вы продолжали общаться, ездили друг к другу в гости. У супруги Лучинского выявили неизлечимую болезнь в терминальной стадии, и в какой-то момент ее не стало. Детей у Лучинских не было. Ваши отношения после этого только укрепились. Он потерял жену, вы, Борис Михайлович, потеряли жену и сына – несчастья сближают. Страшно представить, Лучинский был крестным отцом вашей Дины. Дело хозяйское, религия не под запретом, но все-таки…

Крещение прошло успешно, органы ни о чем не узнали. То есть уже тогда вы любили рисковать. Надеюсь, в православие хоть крестили? – не удержался от язвительной ремарки майор Зимин. – В коллективе Владимир Натанович пользовался всемерным уважением, был хорошо воспитан, приятен в общении. Но кое-что в его работе настораживало. Он был буквально одержим созданием так называемой «грязной бомбы». Все присутствующие знают, что это такое. Сочетание радиоактивных материалов с обычной взрывчаткой. При взрыве материал распыляется или испаряется, выбрасывается в воздух и загрязняет территорию вокруг места взрыва. После применения устройства жить на этой земле невозможно, использовать ее – тоже. Окружающая среда заражается, люди получают радиационное отравление со всеми вытекающими последствиями. Площадь покрываемой территории зависит от мощности взрывчатки, а также количества и качества выбрасываемого в атмосферу материала.

«Грязные бомбы» никогда не применялись, тем не менее их испытывали. Результаты экспериментов были неутешительными. Эффект – отложен, едва ли определим и непредсказуем. У доктора Лучинского имелось особое мнение: он настаивал, что способен предсказать эффект с большой долей вероятности и точно рассчитать время его наступления. А также управлять этим эффектом и временем. Нужны только воля руководства и дополнительное финансирование.

Идея захватила Лучинского, но нашей науке подобные проекты были неинтересны. Предпочитались другие направления: та же бомба деления или то, что мы называем атомной бомбой. Цепная ядерная реакция с оружейным плутоном или высокообогащенным ураном, полное уничтожение всего. «Грязная бомба» – мелковато и непонятно. Средство для паники и оружие террора.