И никто не может дать конкретный ответ, сколько нам здесь еще ожидать. Может мы тут еще на час, а может и на два. Кто знает, на сколько затянется внеплановая операция.

За тот час, что мы тут ждем Женечка успела и покапризничать от скуки, и поплакать от запрета на обрывание цветочных клумб, успела съесть все паучи с любимым морковно-яблочным пюре, которые были в моем рюкзаке, и умудрилась вылить виноградный сок себе на белую кофту и мои джинсы.

Плюс ко всему, кроме меня и она не хочет больше ни к кому идти. Катя и Семен несколько раз попытались отвлечь Женю и поиграть с ней. За попытку оторвать дочь от любимой мамы мой одногруппник успел получить от капризной хулиганки пластмассовым трактором по лбу, а подруга лишилась небольшого пучка волос.

Воронцова дочь и вовсе испугалась, когда он шагнул к ней ближе, чем на метр. Настолько растерянным и обезоруженным двухметрового мужчину я еще не видела.

Чтобы Женя не подняла на уши все этажи больницы своим ревом, пришлось в срочном порядке нести ее на улицу.

Как хорошо, что Семен настоял и таки положил в багажник нашу прогулочную коляску. Без нее мне бы пришлось долгое время носить Женьку на руках по улице. А она между прочим уже весит больше девяти килограммов.

Покатав в коляске дочь вокруг здания минут пятнадцать, наконец удалось ее успокоить. А пока мы дошли обратно до входа Женя вообще уснула.

– Тогда что это было? Я прям обалдела, когда вы с Костей вышли из лифта вместе под ручку.

– Я не знаю, Кать. Он застал меня врасплох. Я не хотела с ним разговаривать, а он схватил меня за руку. Прямо на ступеньках поднял тему нашего прошлого. Сказал, что в то утро приезжал ко мне в больницу и ему сказали, что я потеряла ребенка.

– Вот паршивец! Кто ему это мог сказать, если за жизнь Женьки тогда с капельницами боролись больше недели? Я помню, в каком ты была тогда состоянии: без остановки рыдала, что боишься потерять ребенка. Пусть хоть тут он не врет! Никуда он не приезжал. Лжец!

– Кать, у меня голова идет кругом от всех сегодняшних событий. Я хочу просто ни о чем не думать. Хотя бы сейчас, пока не ясно, что с Темой.

– Шли этого Константина лесом со своими рассказами, Вер. Два года – немаленький срок. Мог бы и раньше объявиться.

– Всё! Прекрати, пожалуйста. Хоть ты не накручивай меня. Я и так держусь из последних сил. Потом будешь меня пытать и советы непрошенные давать, окей?

– Ладно. Не кипятись. Я тоже вся на нервах. Этот запах больницы всегда так удручающе действует.

Глава 35.

Вера.

– Катя, Вера, держите по кофейку. – Семен протягивает нам по небольшому стаканчику из местного кофейного автомата. – Я решил, вам не помешает немного взбодриться.

– Спасибо, Сём. – Катя моментально подскакивает и целует парня в щеку.

Глядя на этих двоих, мои губы расползаются в легкой улыбке. Хоть у кого-то из нас все хорошо. Мысленно желаю, чтобы они как можно дольше были счастливы вместе.

Взгляд съезжает немного влево за влюбленную парочку.

К крыльцу больницы подходит сосредоточенный Воронцов. Он останавливается на первой ступеньке и оглядывается по сторонам. В одной руке он держит пакеты с логотипом курьерской службы доставки, в другой – на специальной подставке четыре стакана с напитками. Еще и плечом прижимает телефон к уху, разговаривая с кем-то по телефону.

Увидев меня и остальных, Воронцов завершает телефонный разговор и быстрым шагом идет в нашу сторону. С досадой тормозит в паре метров от нас, заметив в моей руке маленький бумажный стаканчик.

Я неопределенно жму плечами.

Так бывает, Кость. Кто-то успел быстрее тебя.

– Я тут еду и напитки заказал. – Костя ставит все, что принес, рядом со мной на лавку. – Посчитал, что не помешает всем перекусить. Ждать нам тут еще минимум час. Одна санитарка шепнула на ухо, что оперируют кого-то очень тяжелого.

Ароматы, которые доносятся из бумажных пакетов, мгновенно заставляют нас с Катей засунуть любопытные носы внутрь. Хочется поскорее увидеть, что же там так аппетитно пахнет.

Боже, сколько же тут всего: супы, салаты, какой-то гарнир с курицей. Еще что-то спрятано в двух закрытых контейнерах. На вид такое аппетитное и привлекательное, что во рту моментально собирается слюна.

Желудок начинает громко урчать. Я и не подозревала, что я настолько голодна.

– А для ребенка почему ничего нет?

Моя подруга не упускает момента вставить свои пять копеек и поймать Воронцова на проколе.

– Там где-то должны быть картофельное пюре, морковные оладья, куриные котлеты и сладкое пирожное без сахара. – Когда Костя это говорит, то смотрит только на меня.

Смущаюсь как глупая школьница от такого пристального взгляда. Отвожу глаза в сторону и делаю вид, что меня больше заботят собственные волосы, которые взъерошил противный ветер.

– Я не знаю, что она ест. Поэтому выбрал из детского меню самое, на мой взгляд, полезное и не противное.

– А пить Женя что будет? Кофе, по-твоему?

Пускаю в наглеющую подругу гневный взгляд.

– В один из стаканов должен быть налит ягодный морс, – не придавая значения подколкам, мужчина спокойно отвечает на вопросы моей подруги.

– Тогда должно быть пять стаканчиков, – не унимается Катя.

– Смирнова, угомонись. Я пить не буду значит. Мне и первой порции за глаза.

– Там напитки на всех. – перебивая меня, отзывается Воронцов, – Я заказывал только на вас четверых.

Пока мы все заняты выбором порций, Костя обходит детскую коляску и становится возле нее с другой стороны. Руки прячет в карманы брюк, стоит неподвижно и пристально смотрит на спящую дочь.

На мою дочь. На

нашу

дочь.

Я надеюсь, что сейчас Костя не сомневается в том, что Женя – его плоть и кровь. На лице Кости сложно расшифровать все эмоции. Серьезный взгляд, стиснутые челюсти и вздувшаяся венка на шее просто кричат о том, что этот мужчина злится. Но как можно злиться глядя на маленького, спящего ребенка. Она ведь сейчас беззащитнее всего на свете.

Мне хочется встать и растормошить это двухметровую груду мышц. Хочу чтобы он рассказал, что чувствует на самом деле глядя на нашу девочку? Видит ли, что дочь похожа на него, как две капли воды? Хочу узнать почему он тогда не поверил мне? Почему? Где его носило эти два года? Где?

У Прохорова начинает горланить на всю улицу мобильный телефон. Я резко спохватываюсь и опускаю козырек детской коляски пониже. Будто он спасет ребенка от громких и резких звуков.

Парень отходит подальше, чтобы принять вызов. Перекидывается с кем-то парой слов и возвращается к нам.

– Вер, ты извини, но назад вам придется на такси добираться. Мне пора отчаливать, вызывают на работу.

– Да-да, я понимаю, Сёма. – Я поднимаюсь с лавочки и подхожу к одногруппнику. Прохоров на прощание обнимает меня за плечи в знак поддержки. – Поезжай, конечно. Ты и так столько времени с ними был, хотя и не обязан. Спасибо еще раз. С меня пирожки, я свое обещание помню. Кать, и ты поезжай. Не чего тебе сидеть тут. Вечером я приеду и все расскажу.

– Ты уверена? Может все-таки я останусь? – Катя бросает многозначительные взгляды в сторону моего бывшего. – Вдруг такси не будет с детским креслом и тебе придется возвращаться на автобусе?

– Значит другого дождусь. Поезжай уже, влюбленная вредина.

– Я отвезу их домой. – отзывается Костя за моей спиной.

– Точно? – с прищуром смотрит на моего бывшего мужчину лучшая подруга. Она не скрывает своего предвзятого и недоверчивого отношения.

– Тебя интересуют какие-то конкретные гарантии?

– Если что, я запомнила номер и марку машины. Имей в виду, Воронцов.

– Можешь даже сфотографировать. Разрешаю.

Катя прыскает и открывает рот для новой колкости. Я дергаю ее за руку и рычу «прекрати».

– Держи ухо востро. – Смирнова целует меня в щеку и идет следом за своим парнем.

Они машут мне рукой из окна машины, выезжая с парковки. Я киваю им в ответ.