– Милому ДО-ДО пора отдыхать.
Она гладит питомца по голове и спине, отчего тот блаженно закрывает глаза. Сама же Светлана при этом смотрит в окно.
За окном ряд деревьев вдоль придомовой дорожки наполовину облысели по закону осеннего листопада. От упавшей листвы на метр вверх стволы деревьев выбелены, а на верхней части выбеленных стволов всего ряда деревьев расклеены постеры с большим черно-белым фото посередине. Каждый постер несет печальную информацию под грифом "РАЗЫСКИВАЕТСЯ". Худенький подросток в черной курточке с капюшоном, натянутом на голову, размазывает клей кисточкой по поверхности уже пожелтевшего листа бумаги. Работает он споро,– ловко достает из сумки с ремнем через плечо новый листок, прижимает и разглаживает его поверх прежнего. Даже из окна видно – новый листок выполнен в старом стиле "РАЗЫСКИВАЕТСЯ". На этот раз кто-то ищет девушку в очках. В отличие от старой листовки, где на фото широко распахнутые глаза пропавшей умоляли найти ее, фото новой искомой девушки выполнено уже в полный рост. Издалека пропавшая выглядит как долговязая отличница, не желающая кокетничать даже перед фотокамерой.
Светлана прильнула к оконному стеклу, внимательно вглядываясь в новый постер. Она не забывает гладить кота и разговаривать с ним:
– Ты посмотри,– опять новая девушка пропала. Наша полиция отдыхает уже года два как от работы. Постоянно пропадают девочки по возрасту чуть ли не сразу со школьной скамьи. Ты тоже догадался, я знаю, – в городе орудует маньяк. Кстати о маньяках… А давай сценарий на фильм ужасов состряпаем. Ужастики ужасно котируются , да и, действительно, интересно куда наши девочки пропадают. Хотя бы в своих фантазиях надо найти и спасти девочек… Ну, если спасти не получится, то хотя
бы наказать обидчика. Согласен?
– 4 -
ДО-ДО в ответ мурлычет с закрытыми глазами.
Светлана возвращается к рабочему столу, начинает печатать уже бойко пальцами обеих рук. Она слегка кивает головой словно соглашаясь с написанным.
Раннее летнее утро. В дачном поселке большие дома высокомерно смотрят друг на друга из-за высоких оград элементами вычурной архитектуры. Практически каждый дом кичится декором из дорогостоящих современных материалов, осматривает затонированными окнами окружающую панораму на все четыре стороны.
В самом конце дачной улочки, мощенной белым булыжником, находится дом, особо укрытый в зелени деревьев. Для надежности дополнительно дом прикрыт двумя рядами колючей проволоки поверх высокого забора. От входных ворот до двери дома дорожка из мраморной плитки блестит от утренней росы. Арочный прозрачный голубой навес над дорожкой из речного песка от калитки до входной двери сопровождает всяк сюда входящего, предупреждая праздное шатание незнакомцев по приусадебной территории. Кроме того, плотные ряды крыжовника колючим забором высажены по обе стороны от арочного навеса. Да стволы пышных яблонь строем высятся за крыжовником, закрывая собой от любопытных глаз сад за домом. От обособленного дворика веет чистотой и аккуратностью. Входная дверь особо укрытого дома, естественно, железная с тремя замочными скважинами по вертикали. Капельки росы блестят на листьях хмеля, что затеняет входную дверь, цепляясь за декоративную решетку. Декоративная решетка тоже железная сварена как тюремная в клеточку, покрыта черной эмалью и установлена рамкой для входной двери. Беззвучная красота лаконичности.
В самом доме за дверью тишина сохраняется. Стенные шкафы в коридоре высокие и стройные обрамляют боковые стены длинного и узкого коридора. Не видно верхней одежды и обуви. Даже зеркало отсутствует. Аскетичный коридор выводит прямо на кухню. Тишина и абсолютная чистота царствуют повсюду. Столы и шкафчики чистого белого цвета поблескивают отполированными краями в бледных лучах раннего солнца, что пронизывают тонированное стекло стильного круглого окна. За массивным холодильником из общей картины однообразной стерильности выбивается складная ширма с бледным рисунком японского пейзажа. Ширма плавно складывается вбок в сторону холодильника и обнажает невысокую стальную дверь. На серебристой поверхности двери ярким черным пятном выделяется замочная скважина под припаянной полукруглой ручкой.
Скважина зрительно увеличивается и увлекает любопытствующий глаз прямо в черноту своей тайны, где его надолго обволакивает всепоглощающая тьма.
Постепенно тьма отступает, сереет, вычленяет узкие
– 5 -
лучики света, что пробиваются через плотное жалюзи маленького оконца под потолком подвального помещения. Лучики под углом падают вниз расширяясь и бледнея. Пылинки клубятся и танцуют вальс в скудном свете лучей. Вместе с пылинками опускается и любопытствующий взгляд на самое дно подвала.
Тишину нарушает звук падающих капель. Верхний лучик падает и освещает водопроводный кран с резным вентилем. Капля воды набухает на носике крана, отрывается и со скоростью шлепается на сырую поверхность раковины. Кран и раковина словно задержались в подвале из прошлого века. От крана тянется железная некрашеная труба. Труба ржавая. Она изгибается под раковиной и ползет вдоль стены на небольшой высоте от серого цементного пола. Медленно любопытствующий взгляд преследует шероховатую поверхность трубы от раковины вглубь подвала. Уже через метра три неприглядную трубу пересекает чистенькое блестящее сталью кольцо наручников. Любопытствующий взгляд осторожно скользит вниз по стальной цепочке. И уже видно, как скрючены тонкие длинные пальцы узкой, почти детской ладошки. Сама ладошка зафиксирована нижним кольцом наручников.
Некоторое время пальцы неподвижны. Неожиданно указательный палец быстро дергается вверх и тут же возвращается на прежнее место. И еще какое-то время пальцы неподвижны. Затем указательный палец вновь совершает свое резкое рефлекторное движение. Затем слышится сдавленный стон. Только тогда все пальцы приходят в движение – ладонь начинает одновременно выкручиваться из ловушки кольца и дергать наручник вниз насколько позволяет ржавая тонкая труба. Звон от резких соприкосновений наручников и трубы разрывает тишину звуком набата.
Сквозь оглушительный грохот слышен приглушенный крик охрипшим голосом:
–Прошу. Не надо. Он спустится на шум. Только хуже будет.
Охрипший голос принадлежит девушке в грязной мужской рубашке. Девушка с охрипшим голосом, как и рубашка, давно не мылась: слипшиеся длинные волосы змейками свисают с черного гимнастического мата, на котором та подневольно лежит на спине. Ее правая рука подтянута наручниками вверх к трубе где-то на расстоянии пару вытянутых рук от девушки с почти детскими пальчиками.
Девушка с почти детскими пальчиками перестает трясти трубу, пытается рассмотреть в темноте источник охрипшего голоса. Девушка с почти детскими пальчиками очень похожа на девушку с последнего постера разыскиваемых. Хотя она лежит на черном гимнастическом мате, подвальная грязь ее еще не коснулась: короткая стрижка волнистых волос соломенного цвета еще аккуратно обрамляет круглое лицо с широко раскрытыми от
близорукости глазами. На переносице до сих пор видна
– 6 -
небольшая вмятина от дужки оков. Белая нежная кожа покрыта россыпью мелких веснушек. Простые джинсы и майка с принтером большого города безукоризненны,– добротная одежда из дорого бутика. Ноги босы. Ступни неприлично выходят за пределы прямоугольника мата,– пятками касаются цементного пола. Ступни выдают высокий рост девушки. Таких в школе дразнят дылдами, подсознательно завидуя их модельной внешности. Девушка с постера еще не привыкла к темноте:
– Тут кто-то есть?
Охрипший голос откликается сразу:
– Да. Мы тут уже месяц. Может быть. Не знаю. Не считала дни.
Девушка с постера свободной рукой тянет в сторону веко левого глаза, пытаясь рассмотреть собеседницу:
– Мы..Кто мы?
Охрипшим голосом следует ответ:
–Вот. Смотри за мной еще лежит… Но, похоже, она уже не просто лежит.
Девушка с постера от испуга одергивает руку от своего века:
