- И все-таки кто бы это мог быть? - задумчиво произнес Аосто. - Карликов в округе нет… В Поручинках живет горбун-сапожник, но он почти нормального роста, а нога у него - вот такая, больше моей. Пришлых, конечно, много, на дороге стоим, но и там карлика бы заметили. Бродячий цирк проезжал, но у них была только волосатая женщина и человек без костей, который сам себя в узел завязывал. Я вот думаю, не могла ли это быть волосатая баба? Борода у нее окладистая, руки - в шерсти, а какие ноги - припомнить не могу. У женщин иной раз очень маленькая ножка встречается. Только зачем ей трактирщика убивать? Я даже не знаю: останавливался цирк на постоялом дворе или ходом прошел.
- Завтра узнаем.
- А женщины магами бывают?
- Бывают. Но редко. И только темными. Это понятно, если в женщине светлая сила проснулась, она ее на детей тратит, на внуков и правнуков. А что останется - на целительство уходит. Травницы из них хорошие. А женщина боевой маг - всегда темная.
- Не знаю, как с женщиной воевать…
- Так же, как с мужчиной. Не беспокойся, она тебя не пощадит… Больцано резко умолк и поднялся на ноги. Аосто вскочил следом.
Несколько секунд Больцано вглядывался в сгущающийся сумрак, затем довольно кивнул:
- Ползут, родимые…
Кто ползет, Аосто не спрашивал, понимал, что сейчас напарника нельзя отвлекать. Но раз ползут - значит, опасность в траве или же в ветвях деревьев… по деревьям тоже можно неплохо ползти. Аосто ждал, напружинившись, обнажив шпагу - символ судебной власти, но ничего не мог заметить. Полная тишина… лес замер в осеннем безветрии, когда нет ни птиц, ни даже комаров и ни единая травинка не шелохнется среди всеобщего покоя.
- Попались… - мурлыкнул Больцано под нос, потом добавил, обращаясь к Аосто: - Не двигайся, а то наступишь нечаянно - сапоги испортишь. Сами они уже не нападут, но все равно твари опасные.
Аосто стоял столбом, не смея переступить с ноги на ногу.
Больцано тем временем раскрыл мешок, достал скляницу с притертой пробкой, присел на корточки и выхватил что-то из травы у самых ног ждущего Аосто. Обычный человек так поднимает горящий уголек, выпавший из открытой печки: схватил, подкинул на ладони и, прежде чем успел обжечься, отправил обратно в печь. Колдовских угольков оказалось три, и все они вскоре очутились под стеклянной пробкой.
- Вот и все, - сказал Больцано. - Больше вроде бы ничего нет. Можно отдыхать. А вот это, - он приподнял банку, - то, от чего погибли люди в трактире.
Сначала Аосто показалось, что в банке лежат три антрацитово-черные, блестящие капли, но, присмотревшись, он заметил короткие ножки, плотно прижатые к раздувшимся телам. Три черных паука, каких прежде не доводилось видеть.
- Я их обездвижил, - предупредил Больцано, - но любое прикосновение к ним смертельно.
- Вы же брали их голой рукой.
- Не совсем голой, все-таки я маг. А вот их хозяин мог играться с ними, как дети играют с пойманной ящеркой. А когда он бежал от нас, паучки, возможно, грелись у него за пазухой.
- И что теперь с ними делать? Вообще-то я должен изъять этих пауков как вещественное доказательство, но я не хочу, чтобы такое хранилось в судебном присутствии.
- Пока я их заберу себе, а потом уничтожу.
- Почему не сейчас? Раздавить их - и дело с концом! Больцано открыл банку, выкатил один из черных шариков на торчащий из травы камень, протянул Аосто складной нож.
- Угодно попытаться? Только осторожнее, а нож потом нужно будет прокалить.
Аосто, примерившись, ткнул паука кончиком ножа. С таким же успехом можно было пытаться проткнуть ртутную каплю. Аосто повернул нож плашмя, но блестящий шарик и теперь невредимым выскользнул из-под лезвия и скатился в траву.
- Так-то… - Больцано забрал нож и сунул его лезвием в угли. Это не просто пауки, это нечисть - обычные средства против них не годятся.
- Но если их бросить в костер, они ведь сгорят? - спросил Аосто, глядя, как волшебник хватает сбежавшую каплю и скатывает ее обратно в баночку.
- Сгорят. А я и просто их могу раздавить, как обычное насекомое. Только ничего хорошего в результате не получится. Это не обычный паук, пусть даже очень ядовитый, а порождение тьмы, исполненное скверны. Причем слова о скверне - не фигура речи, их нужно понимать в самом прямом значении. Если сжечь или раздавить эту тварюшку, скверна растечется и отравит все вокруг. В этом самая большая трудность борьбы с темными силами. Ты говорил, здесь недавно завалили оборотня - и как, спокойнее стало в округе, люди стали счастливы?
- Какое там, спокойнее… каждый день среди мужиков драки, с увечьями, а то и смертоубийством. В Лишотках один мерзавец ребенка изнасиловал. Я его поймал и в город отправил… его повесили на той неделе. Будь моя воля, я бы его в самих Лишотках повесил, на глазах у соседей.
- Вот то-то и оно. А если бы те экзорцисты, что оборотня прикончили, сумели взять его живым, то ничего этого не было бы. Вернее, и драки были бы, но не такие жестокие, и ссоры, но без ножей и топоров. А маньяк из Лишоток, скорее всего, всю жизнь точил бы слюни, глядя на малолеток, но похоти своей воли дать не посмел и умер бы уважаемым человеком, в глубокой старости, оплаканный друзьями и родней.
- Это что же получается, посланцев ада и бить нельзя?
- Бить-то можно, но не везде и не как попало. Впрочем, это уже не та тема, которую следует запросто обсуждать.
Аосто кивнул, соглашаясь. И без того маг слишком разоткровенничался с ним, обычно они немногословны, когда дело касается их ремесла.
А Больцано не отпускало тяжкое ощущение человека, который вынужден врать умирающему, бодро доказывая, что с ним все в порядке - завтра он встанет с постели и будет здоров. Не будет здоров больной, нет у лекаря верного средства, и можно только оттягивать неизбежный конец. Оборотни и вампиры, демоны и бесы, изловленные Больцано, ждут в подвалах замка решения своей участи. Пару раз Больцано отводил мерзких тварей в далекую северную тундру по ту сторону Полуночных гор, в края, где никто не живет, и там убивал, дозволяя растечься скверне. Но ведь когда-нибудь чаша переполнится, и скверна хлынет в населенные места. Людям не дано чувствовать, скверна или благодать определяет их жизнь, но если земля заражена черной силой, в людях просыпается все самое злое. Маньяки, убийцы, извращенцы всех мастей станут нормой. Война по самому ничтожному поводу, взаимная ненависть и невиданная, сверхъестественная жестокость - такова судьба тех, кто живет в скверне. Поневоле подумаешь, не лучше ли иметь в соседях оборотня, он, во всяком случае, прост и конкретен.
