Открываю глаза. Есении нет рядом, лишь примятая подушка говорит о том, что мне ничего не приснилось. Наклоняюсь, вдыхаю запах, как одержимый токсикоман. Надышаться не могу своей женщиной.

И тут до меня доходит, что в моем холостяцком логове непривычно пахнет свежей выпечкой.

На часах семь утра. Зачем моя принцесса поднялась в такую рань? Хм, может Саша встал, он же уснул вчера очень рано.

Быстро умываюсь, натягиваю домашние штаны, футболку, выхожу из комнаты.

На кухне что-то шкворчит, меня тянет туда неудержимо, и все же не могу пройти мимо детской.

Саша не спит, одетый в шорты и футболку голубого цвета, изучает свою новую комнату. Сердце замирает, когда наблюдаю за ним.

Не все игрушки я покупал сам, нанял специальную фирму. Не поскупился, оплатил приличную сумму за срочность, и за то чтобы все сделали по высшему разряду. Чтобы маленькому мальчику было уютно и интересно. Я пропустил много дней его жизни, но все остальные – мои. Хочу быть рядом максимально возможное количество времени. Даже на удаленку уйти планирую. Только дела в порядок приведу.

Саша перебирает игрушки, видно что разрывается, все такое интересное.

Шумно втягиваю воздух, на меня накатывают эмоции, и ребенок, видимо услышав, а может почувствовав мое состояние, поворачивает голову в мою сторону.

– Привет, – выдавливаю из себя, сглатывая ком в горле.

– Пливет, – так же тихо отвечает малыш. – Твои подалки?

– Мои, – киваю. – Тебе нравится?

Энергично кивает.

– Я был бы очень рад… обнять тебя. Можно?

Лицо сына становится сосредоточенно-задумчивым. Виснет длинная пауза. Я сам не ожидал от себя этого порыва. Ведь настраивал себя на долгое ожидание, и вот… само собой прорвалась потребность коснуться своего малыша. Непреодолимая.

Ком в горле растет, а глаза начинает щипать, когда Саша кивает.

Доверчиво подходит ко мне, я сажусь на корточки. Мы обнимаемся. Я боюсь надавить слишком сильно, так что едва касаюсь ребенка.

Это особенный момент. Очень трепетный.

– Ладно, пойду посмотрю, что там с завтраком. Ты голодный? – спрашиваю чуть охрипшим голосом.

– Я уже покушал.

– Какой молодец. Тогда я не буду тебя отвлекать больше.

– Придешь поиглать со мной?

– Ну конечно. Только скажу доброе утро твоей маме, хорошо?

***

На пороге кухни замираю и стараюсь не дышать. Есения явно уже освоилась. Картина, представшая моим глазам – настоящее блаженство. Не такое, что подарила мне эта женщина ночью, но все равно, истинный кайф.

То как легко порхает по кухни. Уже явно освоилась.

Изучаю каждую деталь ее облика. Впитываю грацию движений.

Небрежный узел волос на макушке. Босиком, в коротких трикотажных шортиках, топе на тонких бретелях, она кажется совсем юной девочкой. В жизни не подумаешь, что сына родила.

Есения поворачивается, держа в руках бутылку оливкового масла и резко дергается, словно на невидимую стену наткнулась. Смотрит на меня, моргая. Ее щеки розовеют.

Какой же кайф…

– Ой, я не слышала. Ты чего… стоишь? Не проходишь? Прости, я тут расхозяйничалась, – тараторит, ставя масло на место.

– Доброе утро, Есения.

– Доброе, кивает.

– Тебя Саша разбудил?

– Мы всегда так просыпаемся. Прости, что не дали тебе выспаться…

– Я вообще-то тоже не привык валяться в постели.

– Сделать тебе кофе? Я почти разобралась с твоим агрегатом. Очень крутой. И зерна пахнут божественно.

– Давай я сам. Хоть немного поучаствую, а то ты все сама.

– Мне нравится. Я хочу ухаживать за своим мужчиной, – и тут же щеки переходят в пунцовый цвет.

– Не смущайся. Твои слова делают меня счастливым.

– Надеюсь, мои скромные кулинарные способности этого не изменят, – Есения находит силы для иронии, и мне это еще сильнее в ней нравится.

На столе свежий салат, нарезка из колбас и сыра. Сажусь, передо мной появляется сковорода с высоким омлетом, обалденного вида. Сглатываю слюну.

– Почему ты не садишься? – смотрю на любимую.

– Я перекусила, пока кормила Сашу.

– Тогда посиди со мной.

Ловлю Есению за запястье, притягиваю к себе. Заставляю сесть ко мне на колени.

– Я же буду тебе мешать, – бормочет.

– Не-а. Так вкуснее, – утыкаюсь носом в ее плечо, целую.

– Спасибо, все потрясающе вкусно, – на лице Есении снова проявляется румянец.

Она такая нежная, порывистая. Меня покоряет ее способность радоваться любой мелочи.

– Ты будешь кофе или чай?

– Пожалуй, кофе, – киваю. – Что скажешь если немного сменим локацию? – показываю в глубь помещения.

К кухне примыкает застекленный балкон. Окна в пол, мягкий ковер, в котором утопают два подвесных кресла, между ними – кофейный столик. На самом деле я редко тут проводил время, хоть и очень интересное дизайнерское решение.

Квартира эта изначально покупалась сугубо для того чтобы переночевать в комфортных условиях. Основные требования – чтобы была близко к работе, чтобы ничего из бытовых моментов не раздражало.

Но сейчас предвкушаю, как Есения наведет здесь уют.

Устраиваемся в подвесных креслах, неспешно пьем кофе, наслаждаясь видом на парк. Идеально.

– Ты не торопишься на работу? – спрашивает Есения.

– У меня несколько деловых встреч во второй половине дня, – киваю. – Хотя не буду скрывать, велик соблазн перенести их. Но в то же время, надо сейчас вложить в бизнес максимум сил, чтобы вскоре мы смогли позволить себе отпуск. Поедем к моим родным, на Черное море. Они будут счастливы познакомиться с тобой.

– Я долгое время думала, что у тебя нет родных.

– Это не так. Хотя их осталось немного. Мои родители умерли. Есть двоюродные брат и сестра. Таир и Альбина. У них обоих замечательные семьи, уверен, они все тебе понравятся. Как и ты им, я в этом нисколько не сомневаюсь. Саше, думаю, тоже понравятся троюродные братья и сестра.

– Хорошо… Я буду рада познакомиться с ними, – кивает Есения. – Знаешь, я почти закончила проект с Матвеем, и если честно, не особенно хочется продолжать работу.

– Серьезно? – смотрю на нее, чувствуя ослепляющую радость. Сам бы я вряд ли решился заговорить на эту тему. Не хотел бы показаться сторонником домостроя, когда жена обязана дома сидеть. Но как любому мужчине, подсознательно мне этого разумеется хочется.

– Вообще-то муж должен в таких случаях проявлять инициативу. Сказать своей женщине: «Сиди дома», – ворчливо добавляет Есения.

– Вряд ли я на такое решусь, – смеюсь в ответ. – Но скрывать не стану, ты своим предложением сделала меня очень счастливым.

– Так ты меня поддерживаешь в этом?

– Любимая, я поддержу тебя в чем угодно! Конечно, я считаю, тебе не нужно работать. Я более чем в состоянии обеспечить семью. Только ради развлечения, тонуса. То есть, как ты сама захочешь.

– Тоже мне тонус, бороться со всякими стервами… вроде этой Лены, – морщится моя богиня.

– Вот именно. Тебе это не нужно. Твоя идея уйти с работы мне безумно нравится. Хотя этой Лены и близко на фирме больше не будет.

– Уверен? Если я ухожу, может и не стоит ее увольнять?

– Дело не только в тебе, малыш. Терпеть не могу подобных двуличных стерв.

– Ты не считаешь, что был излишне строг с ней? – Есении явно неприятно обсуждать эту Никитину, но явно чрезмерная совестливость мешает ей порадоваться увольнению врагини.

– Мне не нравится говорить о ней, и все же хочу прояснить…

– Нет, Есения. Я так не считаю. Я с ней еще по-божески обошелся. На фирме она особо ничем важным не занимается. Взяли по знакомству. Тетку ее ждет та же участь, если хоть попытается оспорить мое решение, – объясняю спокойно.

– Но ведь у Арсения может быть свое мнение на этот счет, – замечает осторожно.

– Придется обсудить с ним этот вопрос. Главное, ты забудь о ней. Если честно, еле сдержался, чтобы не двинуть ей вчера. Как услышал, насколько грубо она с тобой говорила.